Царский сплетник и шемаханская царица - Шелонин Олег Александрович - Страница 5

– Однако придворному этикету тебя придется подучить, – усмехнулся Гордон, помогая супруге усесться на трон.

– Извини, государь, – смутился царский сплетник, – непривычно мне это как-то.

– Придется привыкать. На первый раз прощаю, но впредь на официальных приемах изволь хотя бы один поклон, как положено, отвесить, – погрозил пальцем Гордон царскому сплетнику и махнул рукой, предлагая боярской думе садиться. Бояре поспешили пристроить свои седалища на лавках. Виталик тоже попытался сесть, но Гордон его жестом остановил.

– Не спеши, царский сплетник. Мы с тобой еще за пиршественным столом успеем насидеться.

– Опять? – страдальчески сморщился Виталий. – Три дня ж уже гуляли.

Его страдальческая физиономия вызвала положительную реакцию со стороны Василисы. Царица-матушка одобрительно кивнула, но голоса не подала.

– Гуляли, но не в таком же составе! – обвел рукой боярскую думу Гордон. – Или ты что, новый сан обмывать не собираешься?

– Какой сан? – насторожился царский сплетник.

– Сейчас узнаешь.

Царь Гордон трижды хлопнул в ладоши, и в тронный зал вошли слуги.

– Объявляю свою царскую волю! – торжественно провозгласил Гордон. – За раскрытие заговора супротив короны и спасение жизни первого лица государства жалую моего царского сплетника Войко Виталия Алексеевича саном боярским и шубой со своего плеча!

Гордон взял из рук первого слуги горностаевую шубу и лично накинул ее на плечи обалдевшего от такой чести журналиста. Второй слуга с поклоном передал царю боярскую шапку, которую Гордон тут же напялил на голову Виталику. Довершил картину боярский посох, плюхнувшийся в руки царского сплетника.

– Специально для тебя делан, – подмигнул Виталику Гордон. – Ты постоянно во что-нибудь влипаешь. Вот этим посохом, в случае чего, и отмахаешься.

Посох действительно был хорош. Острый, словно пика снизу, он был украшен сверху массивным набалдашником. Виталик взвесил посох, проверяя баланс.

– Свинцом, что ли, залит? – полюбопытствовал он, разглядывая резной набалдашник.

– С первого раза угадал! – восхитился царь. – Ну что, по руке посох будет?

Посох замелькал в руках царского сплетника с такой скоростью, что бояре ахнули.

– Еще как по руке! – одобрил подарок Виталий.

– Я знал, чего дарить, – самодовольно сказал царь. – Не первый год с боярской думой воюю. Ну, сплетник, теперь твое место рядом с ними, – кивнул он на тихо ропщущую боярскую думу.

Виталий покосился на смотрящих на него зверем бояр и отрицательно качнул головой.

– А можно я здесь посижу? – кивнул он на кресло, стоящее особняком.

– Тебе можно! – решительно махнул рукой царь.

– Гля-кось, – завистливо прошипел кто-то из бояр, – не успел шапку боярскую получить, и сразу под бочок к царю-батюшке подкатывается. Место потеплее занять норовит.

– Не, это он в оппозицию от нас уходит, – догадался какой-то особо грамотный боярин. – Супротив боярской думы что-то задумал.

Виталику стало откровенно смешно. Царский сплетник еще раз воинственно крутанул в руке посох.

– Это кто тут против оппозиции? – весело спросил он.

Боярская дума тут же прекратила роптать, зато подал голос царь.

– Ну, предположим, я, – сказал он, с любопытством глядя на сплетника. Гордону явно было интересно, как царский сплетник выкрутится.

Виталий его не разочаровал.

– Ты – царь, а не боярин, так что ты не считаешься.

– А если я за, – лукаво спросил Гордон, – то буду считаться?

– Ну это же другое дело! Считай, что ты записан в оппозицию. Ну, а кто против нас с царем-батюшкой? – вопросил юноша боярскую думу, поигрывая посохом.

Василиса Прекрасная звонко расхохоталась.

– Ну и наглец же твой новый боярин, – сообщила она мужу.

– Зато теперь с такой-то оппозицией я с ними быстро разберусь! – дружелюбно хлопнул по плечу Виталика Гордон.

– А можно я тоже в оппозицию запишусь? – подал голос боярин Кобылин.

– И я. Я тоже в оппозицию хочу…

– И я!

– И я!

Буквально через несколько секунд выяснилось, что боярская дума в полном составе решила срочно записаться в оппозицию, что очень порадовало царя-батюшку.

– Редкое единодушие, – умилился он, – любо-дорого смотреть. Молодец, сплетник. Умеешь находить подход к людям. Однако, если все в одну дуду гудеть будут, скучно станет. Это что ж, мне на заседаниях боярской думы даже гонять некого будет? Не, так не дело пойдет. Оппозицию распускаю! У кого есть возражения? – Гордон начал засучивать рукава. – Давайте, давайте, не задерживайте, а то мне очень хочется приступить к прениям.

– Ты бы, царь-батюшка, процедуру присвоения титула боярского хоть до конца довел, – удрученно вздохнула Василиса Прекрасная, – а потом к прениям сторон переходил.

– Ну да… – почесал скипетром затылок Гордон, заставив корону съехать на лоб. – Присяга. О ней я как-то позабыл. Давай, сплетник, присягай мне на верность.

– Сейчас… – Виталий набрал в грудь воздуха побольше. Единственная присяга, которую он в своей жизни давал, была воинская присяга, а вот как присягают царю, он в упор не знал, а потому начал импровизировать на ходу: – Клянусь служить отчизне до последней капли крови… э-э-э… всех ее врагов и обломать вот этот посох о спины непокорных воле царя-батюшки. Так пойдет? – спросил он у Гордона, закончив речь. – От ритуала недалеко ушел?

– Нормально, – одобрил царь, – садись.

Виталий сел в присмотренное ранее кресло, Гордон взобрался на трон. В царской шубейке, да еще и в боярской шапке юноше сразу стало жарко, и он поспешил стянуть шапку с головы и пристроил ее у себя на коленях, вызвав очередной смешок из уст Василисы Прекрасной.

– Ты бы шапку-то надел. Не на паперти чай, – посоветовала она. – А то бояре опять сбрасываться начнут.

– Пусть сбрасываются, – буркнул царский сплетник, но все же шапку натянул обратно на голову, – глядишь, и на терем боярский наскребут. Не вечно же мне на постое у Янки состоять.

– Ты что-то против имеешь? – прищурилась царица.

– Нет, – улыбнулся Виталик, – веселое у нее подворье. Не соскучишься.

– И от палат царских недалеко, – кивнул Гордон, – однако резон в твоих словах есть, сплетник. Жалую тебе подъемные в размере тысячи золотых из казны царской… – При этих словах Василиса расцвела, и Виталик сразу понял причину ее радости. Заклятие, которое царский сплетник назвал «синдромом Плюшкина», наложенное на Гордона неведомым врагом, начинало потихоньку рассеиваться под действием защитных чар Василисы и благодаря лекарскому искусству Янки Вдовицы. – …И земельный надел, соответствующий сану боярскому, – продолжил свои благодеяния царь. – Отписываю тебе Заовражную низменность. Вся эта территория вместе с Засечным кряжем и Сварожской гатью отныне твоя!

Боярская дума при этих словах так радостно загомонила, что Виталик почуял неладное.

– Земли хорошие, прибыльные, – начал расхваливать свой подарок Гордон. – Урожай хороший дают… давали.

– Вот только желающих на эту землицу немного, я угадал? – спросил царский сплетник.

– Так то по скудоумию своему бояре неразумные от подарка отказываются, – скривился царь. – Народишко глупый пошел, суеверный. Но ты не сомневайся. Таких земель, что я тебе пожаловал, ни у кого на Руси нет. Умному человеку есть где развернуться. Глядишь, я к тебе еще и на охоту приезжать буду… если, конечно, с эльфами сумеешь договориться.

– С кем? – ахнул Виталий.

– С местными жителями.

– Эльфы – местные жители? – недоверчиво спросил Виталик. – С каких это пор в наших исконно русских землях эльфы местными стали?

– С тех пор, как с западных земель сюда мигрировали, – тяжко вздохнул Гордон. – Пришлось дать им вид на жительство.

– Пришлось? – испытующе посмотрел на царя новоиспеченный боярин.

– Пришлось. А ты попробуй не дай! Они знаешь, как из луков стреляются. Опять же мы что, звери, чтоб не дать приют бездомным? Короче, отдаю их под твою руку вместе с вампирами, оборотнями, лешими, гномами и болотниками с чертями.