Наваждение - Марч Джессика - Страница 8

Пройдя несколько ступенек и толкнув какую-то дверь, они очутились в большом великолепно обставленном салоне, где горела только одна лампа. Он привлек ее к себе и поцеловал долгим нежным поцелуем. Элл ощутила слабый аромат табака… и что-то еще — силу, богатство, их сладчайший аромат. Руки его были сильными и уверенными, и даже при всей своей неопытности Элл понимала, что в обращении с женщинами о был человек искушенный.

Чувствуя головокружение от шампанского, гордая тем, что ее желает такой необыкновенный человек, она не оказала соя противления, когда он начал расстегивать ее платье, осторожно и бережно, как будто оно было от Шанель, а не из простого деревенского ситца. Он касался ее шеи, полной округлой груди под тонкой ветхой сорочкой почти благоговейно. Когда он начал шептать нежные слова, она почувствовала себя буквально околдованной. Потом покорно дала уложить себя на обитую шелком кушетку. Когда он раздвинул ее ноги, она бросила тревожный взгляд в сторону двери, потом на приглушенный свет одинокой лампы.

— Никто сюда не войдет, — прошептал он, — не беспокойся… Разреши мне любить тебя.

Любить ее! Она покорилась, уступая, разрешая ему касаться себя там, где еще не касался ни один мужчина.

Он нежно ласкал ее самые сокровенные местечки, наблюдая при этом за ее лицом, повторяя ласку, если видел, что она приносит ей наслаждение, и прекращая, если этого не происходило. Дыхание ее стало прерывистым, наслаждение от его ласк усиливалось, она чувствовала, что задыхается от нетерпения.

Короткая острая боль пронзила ее в тот момент, когда она отдавала ему самое ценное, что имела и что могла отдать только один раз. Ее короткий крик был заглушен поцелуем, и их тела слились в завершающем, приносящем обоим наслаждение финале.

Уже через минуту беспокойные мысли начали сверлить ее мозг. Что теперь с ней будет?

И услышала его спокойный голос:

— Останься со мной, Гейбриэл. Я постараюсь, чтобы тебе было лучше в следующий раз. Я все сделаю, чтобы тебе было хорошо.

Ее молитвы были услышаны.

— Да, я останусь, — прошептала она, крепче обнимая его. — Да, спасибо тебе. Он тихо рассмеялся.

— Ты не должна благодарить меня. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Загадай желание.

— У меня их слишком много. — Выбери одно и назови его сейчас.

Она лихорадочно перебирала все свои мечты о счастье. Жизнь в роскоши и без забот. Вкусная еда и красивая одежда. Много денег, всегда. И любовь, которая поможет забыть все пережитые унижения. Но ее что-то удерживало от того, чтобы выплеснуть все сокровенные мечты.

— Я бы хотела… — начала она, — я бы хотела присутствовать завтра на венчании. — И она посмотрела на него, как ребенок, который не надеется, что его мечта может осуществиться.

— Ты будешь там, — сказал он так, как будто не было ничего проще.

— Правда? — прошептала она удивленно, глаза ее засияли от возбуждения. — Ты действительно можешь сделать это для меня?

— Когда ты узнаешь меня получше, Элл, — сказал он, — ты поймешь, что я всегда держу свое слово. — Она почувствовало вдруг легкий намек на недовольство в его тоне, хотя в глазах была только любовь. — Так хочешь остаться со мной и узнать меня лучше?

В какой-то миг она почувствовала страх от того благоговения и желания, которые испытывала к нему. И хотя Элл всегда отвергала деревенские суеверия, она выросла среди деревенских людей и теперь вспомнила их рассказы о дьяволе, который заманивает обещаниями, чтобы завладеть душой человека. Возможно ли, что X. Д. и есть этот дьявол?

— Конечно, я не принуждаю тебя, — продолжал он, — но через два дня, когда закончится свадебная церемония, мы отплываем на острова, в Грецию. Там будет много солнца, прозрачное море и красивые виды. Хочешь туда?

Она не смогла устоять.

— Да, да… Но как же я?.. — быстро сказала она, вспомнив, что с ними будет жена X. Д.

— Это очень просто, моя дорогая. Ты — гостья моего сына и будешь с нами в этом качестве.

Подруга Дьюка… Теперь она поняла. Он говорил о благоразумии, том самом, заимствованном у французов. Но вспомнив о Дьюке, его доброте в кафе, она почувствовала укол совести. Ведь это он привел ее на яхту и открыл перед ней новый мир.

Но на карту ставилась ее жизнь. Этот необыкновенный день принес возможность навсегда забыть позор матери и проскользнуть в рай для богатых. Будет ли у нее когда-нибудь еще такой шанс? Взвешивая все «за» и «против», Элл подумала, что такое небольшое препятствие, как чувства Дьюка, не должно встать на ее пути к счастью. Возможно, когда-нибудь они станут друзьями, уговаривала она себя. Во всяком случае, раненная гордость и капризы избалованного молодого человека не должны помешать осуществлению ее мечты.

— Да, — ответила она, — я хочу поехать с тобой. Я хочу этого больше всего на свете.

— Значит, все устроилось. А теперь, моя дорогая девочка, не мешает тебе поспать несколько часов.

Они быстро оделись, и X. Д. проводил ее по ступенькам на нижнюю палубу.

— Это моя каюта, — показал он. — А здесь, — тут он многозначительно взглянул на Элл, — спит миссис Хайленд. — Дьюк — дальше по коридору. Мы поместим тебя вот здесь, посередине…

Он открыл дверь каюты.

У Элл перехватило дыхание, когда она увидела великолепную плюшевую мебель, меховое покрывало на кровати, шелковые занавески на иллюминаторах и вазы со свежими цветами.

— Великолепно, — прошептала она.

— Устраивайся удобнее, Элл, и если что-нибудь понадобится, позвони. — Он указал на шнурок звонка около кровати. — Спокойной ночи. — И, легко коснувшись ее губ своими, вышел.

Элл бродила по каюте, как ребенок, попавший в магазин игрушек, трогая предметы, чтобы убедиться, что это не сон. И все принадлежит ей! Она подпрыгнула на матрасе. Какой мягкий! А под толстым меховым покрывалом кровать была застелена великолепными простынями с монограммой Хайлендов. Как разительно они отличались от грубого белья, на котором ей приходилось спать всю свою жизнь!

Она сняла платье и повесила его в шкаф. Рядом с шелковым халатом, тоже с монограммой Хайлендов, оно казалось еще беднее и совершенно не подходило к обстановке. Элл была уверена, что не сможет уснуть, переживая случившееся. Но как только ее голова коснулась великолепной наволочки, она тут же погрузилась в сон.

Ее разбудил негромкий стук в дверь и сильный запах кофе.

— Войдите, сказала она.

В каюту вошел стюард с серебряным подносом, на котором стоял белый сервиз китайского фарфора, тоже с монограммой. Он поставил поднос на столик возле кровати с вежливо-бесстрастным выражением лица. Его не касалось, кто она такая и что здесь делает, обслуживать гостей было его обязанностью.

— Желаете что-нибудь еще, мадемуазель? — спросил он вежливо.

Элл оглядела содержимое подноса, и рот наполнился слюной при виде огромных ягод клубники, хотя был еще не сезон для нее, тарелки с воздушными круассанами и дымящимся кофе С молоком.

— Спасибо, больше ничего, — ответила она и, как только дверь за ним закрылась, с жадностью принялась уплетать круассаны.

Немного времени спустя в дверь опять постучали. Теперь вошли два стюарда, которые внесли коробки и пакеты.

— Мистер Хайленд приказал принести это вам, — объяснил один из них.

Потеряв дар речи, она смотрела на стоявших перед ней слуг.

— Выложить для вас вещи, мадемуазель? — наконец спросил один из них.

— Да, разумеется, — ответила она с уверенностью, которой вовсе не чувствовала.

В шкафу были развешаны платья одно великолепнее другого, потом распакованы туфли различных размеров, за ними сумочки, пояса, купальные костюмы, спортивная одежда. У Элл на глаза навернулись слезы. Никогда в жизни никто не относился к ней с такой любовью и вниманием.

Когда слуги вышли, Элл выпрыгнула из постели и голая подбежала к шкафу. Она стала перебирать платья, не в силах выбрать какое-нибудь для предстоящего замечательного дня. Голубое из хлопка? Шелковое зеленое? Голова кружилась при мысли, что X. Д. так позаботился о ней, пока она спала. Наконец она остановилась на розовом платье с подходящим к нему по тону жакетом, расшитым вручную мелкими цветочками. Элл долго мылась под душем, наслаждаясь, казалось, нескончаемым потоком горячей воды. Закончив мыться, обратила внимание на коллекцию косметических и туалетных принадлежностей, удивляясь их разнообразию и количеству. Причесалась, украсила голову убором из скрученных шелковых розовых лент, напоминающим корону. Осторожно надела новое платье и подобрала пару шелковых туфель-лодочек на высоких каблуках такого же цвета.