Сказки наяву (сборник СИ) - Сарева Рада Александровна - Страница 18

Когда на весах изменение всего мира и твое тихое личное счастье, мало кто осмелится сказать, сделал ли ты правильный выбор.

Крепость Ретип. Пророчество

— Когда алая нежная роза процветет диким шиповником, когда дети отвергнут своих родителей, когда червивым сердцем откроется яблоко раздора — тогда придет время собирать камни и строить новую крепость. Крепость Ретип…

Отшельник задумчиво постучал сломанным ногтем по обшарпанному столу таверны, допил. Морщась, кружку старого эля и поднялся.

— да все это бред, как всегда, ребята! Очередной шарлатанишка пытается своими сказками выбить из нас золотые монеты! Ухо даю на отсечение. Сейчас он скажет, что знает. Где можно найти эту крепость и спасти свою шкуру! Ну-ка, старик, скажи, где твоя крепость? Где…эй! Ты куда?

Завсегдатаи таверны «Три топора» лениво потягивали свое паршивенькое пиво. Наблюдая за своим забиякой, Мартином. Ему не так давно нагадала цыганка, что помрет он от руки старца-отшельника. И теперь этот балбес только и делал, что травил почтенных людей, заходивших на постой в этот богами забытый край. Вот и теперь он, с красной рожей да тельчьими пьяными глазками, плевался в сторону неброско одетого отшельника. Тот рассказывал хозяину про дальние страны, про диковины, которые в пути встретил. Ну и про пророчество упомянул, что из глубины страны их принес, от мудрецов лесных. А теперь, дослушав пьяный бред Мартина, попросту встал, набросил потрепанный серый плащ и вышел во двор. Молча, ни слова не говоря местному «герою».

— нет, ну вы видели, каков наглец? Даже не извинился, черт старый! Я их насквозь вижу. Шарлатанов этих!

Хозяин таверны, качая лысой головой, подлил тому в кружку еще пива и молча кивнул вышибале — мол, забирай его потом. Здоровый детина, у которого уже давно чесались кулаки на наглого балбеса, довольно ухмыльнулся и кошачьей походкой двинулся к Мартину…

— нет, ну скажи, кум Гурим, ну не чушь ли — крепость Ретин…Ритан…Тирип…или как ее там… яблоко раздора…вот ведь сказки детские! И ведь надеялся, что мы, почтенные люди, поверим! Прохиндей такой!

Кум Гарин, увидев нехорошую улыбочку вышибалы, быстро-быстро закивал и, бурча что-то под нос, выскочил на улицу. Остальные зеваки мигом протрезвели и разбежались по стеночкам, приготовившись к новому представлению. Вышибала тем временем сел на табурет позади Мартина, ласково наглаживая сжатый кулак.

— а ты чего тут лыбишься, служка? Не пора ли тебе на кухню, парень, посуду помыть за почтенными господами?

Мартин самодовольно выпрямился после этих слов.

— да-да, за почтенными господами! А ну, пошел вон! А то хозяина позову! Вот тебе розгами-то попадет!

Вышибала перестал улыбаться. Самые нервные зрители, ойкнув, выскочили за дверь. Злить этого парня не стоило…

— И чего ты еще тут стоишь, я не понял? Еще и смотришь так дерзко! Да я сейчас…ой!

Громила, осторожно отставив от себя табурет, выпрямился, размял пальцы и, хищно улыбаясь, схватил забияку могучей пятерней за маленькие волосатые ушки, приподняв над полом.

— Плохо обижать старцев, кум Мартин. Плохо…

Мартин пробкой вылетел за дверь таверны, держась за распухшее ухо и вопя. Что будет жаловаться. К удовольствию всех, следом за ним вылетела его сумка. Приземлившись аккурат тому в темечко. Непристойные вопли тут же стихли. Вышибала же, зевнув, вернулся на свое место в углу, довольный собой и задремал.

***

Унылый дождик упрямо стирал линию горизонта вот уже третью неделю. Разношерстные жилые дома слепыми окнами смотрели в серое небо. Строители день за днем копали старые дороги, красили стены в дикие цвета и то и дело меняли местами заградительные ленты. Горожане привычно ругались, плевались и бежали дальше, как муравьи, в поисках работы, денег, сплетен и своего мелкого суетного счастья. Не поднимая головы, не снимая дешевой мишуры и масок. Пошлость и суета, бедность и вычурность, глупость и мелочность — вот каким предстал родной городок перед Ташей после недолгой поездки к тетке в бывшую столицу Арникии, Авксом. Перед глазами восторженной девушки все еще стояли мощенные лабиринты улочек, старый и новый Табр — пристанище торговцев и художников, Замковая площадь, подземные паровозы — Ортем, как их называли. Как же там все было красиво и ново. Да и люди не такие совсем, как здесь, в захолустье. Хотя и негодяев там тоже хватает. Например, таких, как вот этот хмырь с похотливыми глазками, который уже полчаса неотрывно следит за ней. С этим надо что-то делать — серое пасмурное небо постепенно начало чернеть. Скоро совсем стемнеет, а напади он на нее — не отбиться. А до дому, как назло, далеко. И не ждет никто — ни сестренка младшая, чертенок в юбке, ни родители, на работе пропадающие. Даже собака с кошкой — и то не ждут.

Таша тряхнула головой, нахмурившись, и прибавила шаг, петляя в толпе. Вечно недовольные сморщенные старухи, недалекая молодежь, смеющаяся над пустяками, серые уставшие взрослые, бранящиеся последними словами дети. Вот вам и Квежи, ее родной городок. Конечно, он не так плох. И жить здесь можно. Если не видеть огромных столичных городов.

Базарчик кончился. Девушка оглянулась в поисках своего преследователя.

— Вроде бы отстал…

До дома оставалось идти еще полчаса, огибая школы, магазинчики и дороги. Хотя можно было и сократить путь, пройдя дворами и перепрыгнув через пару заборов. Девичьей примерностью Таша никогда не отличалась, вместо кукол в детстве играя в войну с дворовыми мальчуганами.

Мрачные замшелые стены домов недобро щурились под тусклым светом фонарей. То тут, то там вспыхивали огоньки цигарок — это молодежь выползала из своих нор, готовясь танцевать ночь напролет под старые пластинки. Взрывы гогочущего смеха, брань, пьяные песни — Таша брезгливо поморщилась, выходя из арки чужого двора. Теперь осталось перелезть каменный забор — и она дома. В памяти вновь вспыхнул Авксом с его яркими ночными огнями и красивой музыкой.

Сладкие воспоминания вдруг вздрогнули и рассеялись. Перед девушкой стоял тот самый хмырь, что плелся за ней по базарчику. И теперь он выглядел совсем не дружелюбно. Таша начала пятиться назад, лихорадочно вспоминая, где и как можно убежать из этого каменного мешка. На забор она явно не успеет забраться.

Хмырь, похабно улыбаясь, растопырил руки и медленно пошел к ней. Двор за спиной опустел — недалеко отсюда был клуб, откуда уже неслась музыка. Одна и та же год за годом.

Ножа с собой у нее не было, как назло. Только легкая льняная сумка и мягкие мокасины. Значит, защищаться придется в буквальном смысле руками и зубами. Девушка собрала свои рыжие волосы в хвост и резко шагнула в сторону. В темень чужого двора.

Ее преследователь пару раз моргнул от неожиданности и ринулся следом, ругаясь на чем свет стоит.

Таша выглянула сквозь годами нестриженные заросли шиповника под окнами. Мужчина рыскал по двору, кидаясь к каждому кусту.