Вживленный «Чип контроля» [Марш-бросок] - Соболев Сергей Викторович - Страница 2

«Интересно, из какого металла сделана эта вещица? Может, из платины? Но как его снять? Обидно будет, если мужики в отделении уже сами разберутся, что к чему, и скоммуниздят эту хреновину…»

Он повернул голову к напарнику, и тот, прочтя все у него на лице, понимающе покивал головой.

– Вот что, Глебов, – ослабив хватку, сказал Онищенко. – Что это у тебя на руке? Непорядок… Помоги-ка мне снять браслет!

– Не получится, – лязгая зубами от холода, ответил Глебов. – Н-не о том думаете! Ну же… д-действуйте!

– Не учи отца!.. – строго сказал старший. – А что, ценный он, наверное, этот твой браслет?

– Б-более ценный, чем вы с-себе можете представить! У-ф-ф… Нельзя долго н-находиться на одном месте! П-поехали… Да и з-замерз я тут с вами!

Онищенко повернул голову в ту же сторону, куда обеспокоенно уставился его напарник.

– Так… А это еще кто такие?

Одновременно с двух сторон к торцу здания, где стоял милицейский «уазик», подкатили две машины.

Одна из них, джип марки «Тойота» с тонированными стеклами, остановилась почти вплотную к «уазику». Другой транспорт, темно-синего цвета микроавтобус с грибовидным наростом на крыше, застыл шагах в десяти по носу от милицейской машины.

Подбив ноги своей жертве, Онищенко заставил ее улечься на землю.

– Смотри в оба, сержант! – скомандовал он напарнику, которому еще ранее передал «калаш». – А ты, хмырь, замри и не дыши!

Из джипа почти одновременно наружу выбрались трое: мужчина лет сорока, одетый в темное пальто и ондатровую шапку, водитель, парень лет двадцати пяти, крепкий на вид, без головного убора, с короткой стрижкой, в утепленной кожанке, – оставшись у «Тойоты», он наблюдал за развитием событий, одновременно с этим переговариваясь с кем-то по сотовому, – и еще какой-то боец в камуфляже и маске. Этот был при автомате и в бронике, поверх которого натянута жилетка с отчетливо видимой и успокаивающей надписью – «милиция».

– Вот теперь… все, – прошептал Глебов, уткнувшись лицом в покрытый льдистой коркой асфальт. – Не получилось… сорвалось!

Онищенко представился по всей форме и тут же потребовал у старшего подъехавшей к ним компании предъявить документы. Пока одетый в цивильное мужчина доставал из внутреннего кармана свою ксиву, Онищенко боковым зрением увидел, как из микроавтобуса наружу выбрались еще двое спецназовцев, экипированных точно также, как тот боец, что стоял чуть позади и левее старшего группы.

«Свои мужики, из ментов, – подумал Онищенко. – Но какого черта они здесь делают?»

– Полковник Судзиловский, – представился мужчина в штатском. – Управление специальных программ МВД.

Онищенко, взглянув на удостоверение, мигом весь подтянулся… Он убрал ладонь с пистолетной кобуры, затем, козырнув мужчине в штатском, чуть подсевшим голосом сказал:

– Разрешите доложить, товарищ полковник… Вот, задержали подозрительного мужчину! Мы его на Лациса заметили, подъехали к нему, а он бросился от нас бежать!.. А мы…

– Хорошо, я понял, – нетерпеливо перебил его полковник. – Напрасно только вы уложили его в снег! Сейчас ведь не лето.

– Виноват…

Полуобернувшись, Онищенко жестом приказал сержанту поднять задержанного на ноги.

«Слава тебе, господи! – Онищенко мысленно перекрестился. – Хорошо, что мы не успели стащить с него браслет… и что не наделали еще каких-нибудь глупостей».

Как ни странно, Онищенко почувствовал в этот момент нечто вроде облегчения. Мысли в его голове приняли довольно неожиданный поворот. Ему уже не раз доводилось слышать, что Управление собственной безопасности, призванное бороться с коррупцией среди сотрудников МВД, в последнее время практикует разные хитрые штучки. Провоцируют, блин, собственных же коллег. Им ведь тоже нужны «палочки» для отчетности. Говорят, уже немало сотрудников погорели на том, что пытались отнять какие-нибудь ценности у пьяного в стельку мужика или окосевшего наркоши – а тот вдруг оказывался переодетым сотрудником УСБ…

«Провокация, – подумал он. – И наше счастье, что мы с Мамоновым не прокололись на такой фигне».

– Этот человек, которого вы задержали, сумел сбежать во время проведения следственного эксперимента, – бесцветным голосом сказал Судзиловский. – Сейчас вы передадите его моим людям! Сообщите также свои данные моему помощнику! Я распоряжусь, чтобы вас поощрили за хорошую службу.

Онищенко не очень-то поверил сказанному полковником. Но вместе с тем у него окончательно отлегло от сердца. Именно по этой причине он произнес то, чего, собственно, несколькими секундами ранее не собирался говорить.

– Так он, товарищ полковник, значится, опасный преступник? – усмехнувшись, сказал Онищенко. – Этот Глебов Игорь Валентинович? А то он тут наплел разного… Просил нас выйти на связь с госбезопасностью. И еще про какой-то проект «Нимрод» болтал…

Судзиловский, сделавший секундой ранее какой-то знак своему водителю, вдруг уставился немигающим взглядом на старшего милицейского патруля Онищенко.

На небольшом пятачке, где возле «уазика» сошлись несколько мужчин, повисла тишина.

– Нет, мы не можем сейчас рисковать, – пробормотал под нос полковник Судзиловский. – Другого выхода, похоже – нет.

Онищенко подался чуть вперед.

– Извините, товарищ полковник, не расслышал…

Полковник осмотрелся: обычный двор на северо-восточной окраине, темные окна зданий, глухая ночь…

– Это уже не важно, – сказал он, сделав понятный его людям знак. – У каждого своя работа.

В руке водителя «тойоты» каким-то непостижимым образом вместо сотового, по которому он разговаривал несколькими секундами ранее, оказался пистолет, удлиненный темным цилиндром глушителя. Пуля вошла чуть пониже кокарды на ушанке, продырявив лобную кость. Старший милицейского патруля Онищенко, неловко взмахнув руками, завалился на спину. Сержант Мамонов в отличие от него упал навзничь, сделав прежде этого короткий неуверенный шаг – две пули, выпущенные одним из стоявших возле микроавтобуса спецназовцев, угодили ему в спину, чуть ниже левой лопатки…

Тот же боец, что стрелял в Мамонова, подошел к лежащим подле «уазика» телам сотрудников милиции и сделал еще по «контрольке» в голову каждому.

Глебов замер, втянув голову в плечи.

– Втащите этих двух в «УАЗ», усадите в кресла!! – распорядился полковник. – Да снимите же с него наконец наручники!.. Быстрей!! Наденьте на него бушлат, шапку, варежки… Но сначала жестко разотрите лицо и руки снегом! Особенно руки: они еще пригодятся…

Через минуту у торца здания остался один лишь милицейский «уазик» да еще два трупа внутри машины.

«Придется отослать Глебова из Москвы… куда подальше, – подумал Судзиловский, когда джип и микроавтобус покатили по ночным улицам столичной окраины в сторону МКАД и Химок. – Будь моя воля, удавил бы… убил бы на месте! И за то, что попытался сбежать, и за то, что пасть разинул не по делу (а ведь с него брали подписку)… Но пока такие, как Глебов, нужны Шефу, с ними будут нянчиться, как с малыми детьми, да еще и следить, чтобы ни один волос с их головы не упал…»

Судзиловский смежил тяжелые веки.

Удачное, емкое, проверенное в веках название, которое носит секретный объект,[1] этой ночью себя полностью оправдало.

Глава 1

В КРУГЕ ПЕРВОМ

Спецвагон для перевозки заключенных – сокращенно вагонзак – выгружался на одном из запасных путей станции Вятка-Сортировочная.

Местный конвой принимал партию зэков, прибывших этапом из Москвы. Отбывать свои срока им назначено в таежных лагерях Вятского УИН, размещавшихся преимущественно на севере области. В местном СИЗО № 1, бывшей Кировской пересылке, вновь прибывших подвергнут санобработке, рассортируют заново по этапам, затем организуют доставку данного контингента в одну из колоний (общего, усиленного, либо строгого режима), где, вопреки кажущейся общности их судеб, любого из этих людей ожидает собственная доля, своя, пусть и неприкаянная, никому более не нужная жизнь.