Сколько костей! - Маншетт Жан-Патрик - Страница 25

– Идите вперед, – приказал он, указывая мне на дверь дулом "вальтера".

Я подчинился. Мы двинулись длинным и пустынным коридором, в конце которого была железная дверь, закрытая на замок с железной перекладиной. Перед дверью на складном стуле дремал монах. При нашем приближении он встал и открыл нам дверь, на что у него ушли добрые две минуты.

– Девушка уже внизу? – спросил я Каспера.

Он ничего не ответил. Мы вышли на крутую лестницу высотой метра два или три. Зарешеченная лампочка слабо освещала шлаковый пол подвала.

– Спускайтесь осторожно.

Я осторожно спустился, Каспер тоже. Наверху монах закрыл за нами тяжелую железную дверь.

Я осмотрелся по сторонам. Подвал был внушительных размеров с множеством зарешеченных грязных лампочек.

– Проходите.

Я шел, и шлак хрустел под подошвами.

– Вы собираетесь пристрелить меня? – спросил я.

– Не сразу.

– Тарпон? – окликнул меня из-за стены знакомый женский голос.

– Шарлотт, – произнес я.

Мы обогнули стену. Шарлотт сидела на шлаковом полу. Ее рука была соединена наручниками с канализационной трубой. Я заметил, что ей не было больно. Тут я расслабился, мои коленные чашечки непроизвольно задрожали, и я был вынужден опереться о стену.

– Что вы делаете? Проходите! – приказал Каспер.

– Тебе плохо? – спросила Шарлотт.

Я отлепился от стены.

– Все в порядке.

– Повернитесь.

– Я очень беспокоился за вас, – сказал я Шарлотт.

– Повернитесь.

Я повернулся. К моему удивлению, Каспер ударил меня с дьявольской силой дулом "вальтера" в нижнюю часть грудной клетки. У меня остановилось дыхание. От почти невыносимой боли я рухнул наземь и поцарапал щеку о шлак. Каспер сунул оружие в карман длинной куртки из плащевой ткани цвета хаки. Он достал наручники и ключ. Я попытался подобрать ноги под себя, чтобы двинуть его и вывести на некоторое время из строя, но мои конечности онемели, и я только пустил слюну изо рта. Он прикрепил наручниками мою ногу к канализационной трубе в пятидесяти сантиметрах от земли. У меня был совершенно дурацкий вид с подвешенной ногой, не говоря уж о моей полной беспомощности. Вдобавок Шарлотт находилась от меня всего в метре, и мне было неловко перед ней.

– Скотина, мразь, – прошипела Шарлотт.

– Это только цветочки, милая дама, – сказал Каспер и, выпрямившись, растворился в темноте.

– Я бы на вашем месте не доверял мне, – проговорил я, вытягивая шею в сторону Шарлотт.

– Что ты несешь? Он ударил тебя по голове?

– Во всяком случае было чертовски рискованно брать вас сюда, но что я мог поделать, если проникнуть в монастырь можно было только в паре. Я хотел быть победителем и вот теперь наказан за гордыню.

Каспер вынырнул из глубины подвала в сопровождении очередного монаха с широко расставленными глазами и дебильной физиономией. В правой руке он держал молоток с бруском в форме параллелепипеда.

– Я собирался вас убить и где-нибудь закопать, – заявил Каспер, в то время как я судорожно извивался, пытаясь приподняться. – Но я противник убийства ради убийства. – Он криво усмехнулся. У него был довольный вид, – Когда мы закончим нашу работу и демонтируем лабораторию, я просто оставлю вас гнить в этом погребе. Я не верю ни на грош вашей басне о том, что мы окружены. Но в конечном счете кто-нибудь освободит вас отсюда. – Он снова криво усмехнулся. – По крайней мере будем на это надеяться.

Мне удалось опереться на локоть. Монах уронил возле меня большой камень, который он держал под мышкой. Каспер без предупреждения пнул меня ногой в грудную клетку. Я снова, обессиленный, уронил лицо в шлак. Каспер взял в руку мое запястье.

– Хозяин милостив, – забормотал дебильный монах, не обращаясь ни к кому конкретно. – Хозяин великодушен.

– Но я вам должен еще кое-что, – сказал Каспер.

Он положил мою руку на камень, взял у дебильного монаха молоток и со всей силой ударил меня по руке.

Несмотря на то что он пользовался левой рукой, он сломал мою руку с первого удара.

Некоторое время я пребывал в шоковом состоянии, ничего не чувствуя. Каспер положил на камень другую мою руку. И тогда я завопил с такой силой, на какую только был способен, и отдернул с камня здоровую руку. Монах разразился идиотским хохотом, схватил обеими руками мою руку и водворил ее на камень. Каспер опустил на нее молоток. Рука сломалась одновременно с рукоятью молотка.

С этого момента я не могу поручиться за точность изложения последовавших событий. Я не испустил дух, он оставался каким-то чудом в моем теле, то и дело пытаясь вырваться наружу и улетучиться. Я знаю, что кричал так, что сорвал себе голосовые связки. Я знаю, что с такой силой прикусил нижнюю губу, что вырвал кусок мяса и чуть не захлебнулся собственной кровью. Все это выглядело отнюдь не эстетично и не по-геройски. Я знаю, что Шарлотт пыталась сорваться с цепи и укусить Каспера, как собака. И в то время как монаха рвало, Каспер смотрел вокруг отсутствующим и разочарованным взглядом.

Я знаю также, что спустя некоторое время из мрака, в который была погружена остальная часть подвала, появился человек. Вдали, в глубине подвала, виднелась полоска света, проникавшая через приоткрытую дверь, из которой он вышел. На вид ему было лет за шестьдесят, у него был лысый лоб, а с боков и с затылка на шею свисали седые патлы; у него были большие юркие глаза, короткий вздернутый нос и зубы, как у кролика, но покрытые никотином и зубным камнем, желто-коричневого цвета. Лицо его было бледным, а кожа жирной, пористой и потной. На нем был белый комбинезон из грубого толстого полотна, в коричневых и черных пятнах, а на руках – резиновые перчатки, какие надевают домохозяйки для мытья посуды. С его жирной шеи свисал противогаз.

– Эй вы, осел, остолоп! – крикнул он Касперу. – Что здесь происходит? Что вы сделали с этим человеком?

Старик говорил с немецким акцентом. До моих ноздрей донесся пикантный аромат, идущий из приоткрытой двери.

– Этот человек – тот самый ублюдок Тарпон, – ответил Каспер. – Я сломал ему обе руки. Вы бы лучше шли и занимались своим делом.

Старик раздраженно покачал головой и сказал, что вопли его отвлекают. Он удалился, а потом снова вернулся со шприцем в руке и всадил мне в руку иглу.

– Убийца! Убийца! – доносился до меня издалека голос Шарлотт, и я подумал, что старик прикончил меня. Мой дух стал протестовать, и я попытался высвободиться.

– Лежите спокойно, господин полицейский, – сказал старик. – Сейчас вы почувствуете облегчение.

Он был грязным и от него дурно пахло, но глаза его смотрели приветливо и доброжелательно. Мне показалось, что он улыбнулся мне, делая укол. Я чувствовал почти невыносимое щекотание и покалывание в ладони, в то время как по руке и по телу разливалось приятное тепло. Я подумал, что отдаю концы. Старик выпятил вперед свои мясистые губы и стал насвистывать "Пляску Смерти".

– Пошевеливайтесь, – бросил ему Каспер.

– Вам абсолютно незачем оставаться здесь, – заметил старик.

– Я хочу, чтобы вы вернулись к работе, а не прохлаждались.

– Это скверно, – пробормотал дебильный монах, – это скверно приказывать хозяину. Хозяин знает. Хозяин добр. А вы прекратите свои глупости, вы и так уже сломали молоток.

– Господи, с ума можно сойти, – проворчал Каспер, качая головой.

Он добавил, что уходит, но скоро вернется, и после этого я окончательно вырубился.

XVIII

В то время как мой дух блуждал в безмятежной заоблачной дали, произошло еще кое-что, заслуживающее внимания.

Прежде всего мне не удалось повесить Касперу лапшу на уши, на что, впрочем, я не очень рассчитывал, но я вызвал в нем беспокойство. Покинув подвал, где лысый химик сделал мне какую-то инъекцию, Каспер вышел за пределы общины. Оставив в пристройке "пежо", он отправился в деревню пешком. В баре он купил блок "Кэмел" и повернул назад, к ферме, внимательно глядя по сторонам. Он не заметил ничего необычного, но все же вернулся встревоженным.