Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

РННА. Враг в советской форме - Жуков Дмитрий Александрович - Страница 6


6
Изменить размер шрифта:

Колонна советских военнопленных направляется в германский тыл. Август 1941 г.

Барон Владимир Каульбарс на допросе в 1944 г. заявил, что в начале войны в «национальную русскую добровольческую армию… для борьбы против большевизма» можно было привлечь 80 % советских военнопленных[54].

В любом случае разведчики из абвера и СД с первых дней войны включились в работу по вербовке коллаборационистов в лагерях для военнопленных.

И. Дугас и Ф. Черон пишут, что в штатах лагерного персонала имелись офицеры абвера и некоторое время представители СД: «Между офицерами абвера и СД существовало определенное соперничество, но не всегда. Нередко эти два учреждения находились в остро враждебных отношениях»[55].

17 июля 1941 г. Гейдрих подписал оперативный приказ № 8, адресованный командам полиции безопасности и СД «Об отношении к советским военнопленным». Несмотря на то что основной объем документа посвящен механизму экзекуций над политически враждебными категориями советских военнопленных, глава РСХА также требует от своих подчиненных выделять среди русских, находящихся в лагерях, лиц, «заслуживающих доверия… которых поэтому можно будет использовать в операциях по восстановлению оккупированных областей». Здесь же говорится, что «заслуживающих доверия лиц следует вначале привлечь к работе по фильтрации и к исполнению других заданий руководства лагеря… Если они оказываются подходящими для операций по восстановлению в оккупированных областях, то следует отказывать ходатайству об их возвращении на родину только в том случае, если они представляют интерес для контрразведывательной службы». В приложении 2 к этому приказу специально оговаривается, что необходимо находить среди пленных элементы, заслуживающие доверия, «невзирая даже на то, что речь идет о коммунистах»[56].

27 августа и 12 сентября 1941 г. Гейдрих подписал дополнительные директивы, касающиеся основных направлений деятельности команд полиции безопасности и СД в лагерях для военнопленных. В частности, во втором из указанных документов еще раз подчеркивалось, что «задачей оперативных команд полиции безопасности и СД является выявление не только подозрительных элементов, а также и тех надежных элементов вообще, которые могут пригодиться для восстановительной работы в Восточных областях… Я предписываю, чтобы в еженедельных отчетах обращали внимание на пункт “4” (число выявленных лиц, не внушающих подозрения). О военнопленных, не внушающих подозрения, которые перед этим занимали в советско-русском хозяйстве руководящие посты, следует особо указывать на отрасль их работы и последнее место службы»[57].

Шеф Главного управления имперской безопасности Р. Гейдрих

Параллельно с указанными директивами были даны особые указания эсэсовским пропагандистам. В одном из циркуляров, разработанных сотрудниками СД из Седьмого управления РСХА и касающихся употребления слов «русский» и «красноармеец» (Rotarmist), ведомственным специалистам «психологической войны» предписывалось «говорить не о России и русских», а называть военнослужащих РККА «советскими солдатами и красноармейцами»[58].

Первоначально отбор «заслуживающих доверия» военнопленных представители абвера и СД проводили в шталагах и офлагах, сформированных на территории Рейха и Генерал-губернаторства. К концу лета 1941 г. таковых насчитывалось 14 (7 шталагов и 7 офлагов для советских военнопленных). В лагеря для военнопленных на оккупированной территории СССР доступ оперативных команд СД был поначалу запрещен, и там соответствующие задачи выполняли представители абвера. Однако 7 октября 1941 г. этот запрет был снят. 5 мая 1942 г. ОКВ издало распоряжение о проведении проверок лишь в тех лагерях, которые находились восточнее старой германской границы, а 31 июля оперативные команды СД были выведены из лагерей, расположенных в Германии[59].

Отобранные представителями абвера и СД «заслуживающие доверия лица» размещались отдельно от основной массы военнопленных, а также задействовались в пропагандистской работе и использовались в качестве осведомителей.

В самом начале войны в комиссии по работе в лагерях военнопленных включались и эмигранты (зачастую – в качестве переводчиков). Одним из них был член ОРВС и будущий офицер РННА, полковник Константин Григорьевич Кромиади, с 1922 г. проживавший в Берлине[60]. В своих мемуарах он подробно описывает свое возвращение на Родину в качестве сотрудника одной из комиссий. Кромиади (неизвестно – сознательно или нет?) ошибается с ведомственной принадлежностью лагерей военнопленных. Он почему-то пишет, что последние находились в ведении «Министерства Восточных областей»[61]. Как уже отмечалось, лагеря подчинялись соответствующему отделу вермахта. Министерство Розенберга никакого отношения к ним не имело, а комиссии формировались на основании приказов главы РСХА Р. Гейдриха. В них включались сотрудники СД, абвера, представители всевозможных нацистских ведомств и русские эмигранты – в основном, в качестве переводчиков. Именно в такой ипостаси, очевидно, оказался и сам Кромиади.

Здесь же заметим, что Кромиади склонен явно преувеличивать роль Розенберга в формировании оккупационной политики. Бывший редактор оккупационной газеты «За Родину» (Рига), Анатолий Григорьевич Макриди-Стенрос верно замечает, что Розенберга «совершенно незаслуженно считают виновником русских бедствий. Не верьте никому, кто говорит и пишет, что Остминистериум и, в частности, Розенберг сколько-нибудь влияли на русские дела»[62]. Кроме того, как следует из повествования Кромиади, работа его комиссии проходила в лагерях на территории Генерал-губернаторства. Какое отношение к оккупированной Польше (ее территория, напомним, была присоединена к Рейху и под юрисдикцию Министерства по делам Востока никогда не подпадала) имел рейхсминистр Розенберг? Об этом, видимо, известно лишь одному Кромиади.

Он отмечает: «Как общее правило, участники комиссий смотрели на свою роль как на начало будущей активной антибольшевистской борьбы, в возникновение которой каждый из нас искренне верил. Работа в лагерях военнопленных казалась нам первым камнем в будущем строительстве, и поэтому мы старались заложить его правильно»[63]. Что ж, эти рассуждения, в сущности, ничем не противоречат вышеуказанным приказам Гейдриха…

Глава вторая. Инициаторы и создатели Русской национальной народной армии

У истоков создания экспериментальной части, состоящей из бывших советских военнопленных и перебежчиков, стоял Сергей Никитич Иванов, берлинский радиоинженер и авантюристически настроенный активист русского фашистского движения. Иванов и его младший брат, Николай, подвизавшийся на ниве радикально-националистической журналистики, принадлежали к плеяде крайне правых русских эмигрантов, безоговорочно принявших идеи и лозунги «национал-социалистической революции» в Германии и пытавшихся экспортировать коричневую модель на русскую почву[64].

В течение некоторого времени Иванов возглавлял в Рейхе отдел самой массовой фашистской организации русского зарубежья – Всероссийской фашистской партии (до 1934 г. она именовалась Русской фашистской партией, после 1937 г. – Российским фашистским союзом), руководящие органы которой дислоцировались в Маньчжурии. Эта партия зародилась еще в 1925 г. среди студентов Харбинского юридического факультета под названием «Русская фашистская организация». В 1931 г. из нее выделилась группа, возглавляемая Константином Владимировичем Родзаевским (1907–1946), который руководил РФП – ВФП – РФС почти 15 лет. В довоенный период в РФС входило несколько десятков тысяч русских эмигрантов во всем мире. РФС сыграл решающую роль в создании единого Российского национального фронта (РНФ), сформированного в 1938 г. В РНФ вошли собственно РФС, Российское национальное и социальное движение (РНСД) в Германии, Русский национальный союз в Америке, кружки друзей газеты «Голос России» И. Л. Солоневича. РФС тесно контактировал с разведывательными структурами Японской военной миссии в Маньчжурии. В годы войны численность РФС резко снизилась (в 1942 г. – не более 700 членов во всей Маньчжурии). В 1941–1943 гг. Родзаевский выпустил несколько приказов, которыми, в частности, утверждались «секторы РФС в освобожденной России: сектор РФС в Западной части России, сектор РФС в Северной части России, сектор РФС в Южной части России»[65].