Рукопись Бэрсара - Манова Елизавета Львовна - Страница 35

— Тилар, — теребя мою руку, молила она, — богом тебя прошу, скажи, что стряслось! Я ведь для вас… Ну нельзя ж вам один без другого, никак нельзя!

Я поднял её, посадил себе на колени, и она тревожно затихла у меня под рукой.

— Ты права, Суил, — сказал я тихо, — никого у меня нет дороже Огила. Только ты. А расставаться надо. Не могу я с ним больше.

— За что? Господи, Тилар, что ты мнёшься? Иль мне на стороне узнавать?

— А никто и не знает.

— Из-за этого? — она взяла мою корявую руку и прижала её к щеке.

— Да. Ты ведь знаешь, что мне пришлось вступить в Братство, и я поклялся быть верным ему.

— Да ты всерьёз, что ли, клялся?

— Тогда нет. Ладно, Суил, ты права, нам нельзя хитрить друг с другом. Тогда я хотел только дожить до весны. Вот вернётся Огил — и выручит. А когда он вернулся, я уже не хотел, чтобы он меня выручал. Потому, что я понял: это два совсем разных Квайра — великий Квайр, который нужен Калату, и Квайр для людей, который нужен мне. И пока мы могли быть вместе, мы были вместе. А теперь Огил решил уничтожить Братство.

— Он сам сказал?

— Нет, конечно, иначе бы мне уходить? Я выпытал у Равата.

— Ну и что?

— Ничего. Надо выбирать, и я выбрал братьев.

— А дядь Огил тебе что, не брат?

— Больше, чем брат, но я ему уже не могу помочь. Он сам все выбрал за нас обоих. Понимаешь, птичка, я его не виню: кто платит — тому и кланяются. Когда мы взяли дворец, в казне было двадцать ломбов. А он ворочает громадными деньгами. Как ты думаешь, кто их дал?

— Кто?

— Квайрские толстосумы — купцы и владельцы мастерских. Как он посмеет им перечить?

— Ну и что? — сказала она сердито. — Что оно, твоё Братство, весь Квайр? Кому оно надобно?

— Мне. Если с Огилом что-то случится, страну унаследует Рават. Представляешь, что будет с людьми под властью Равата?

— Рават? Да ты что? Иль дядя Огил вовсе спятил?

— Да нет, Суил, он прав. Великий Квайр можно построить только очень жестокой рукой. Я не стану у Огила на пути, но мне в этом Квайре нечего делать.

— Господи! — простонала она и заломила руки: — Да что ж оно будет!

— Не знаю, Суил. Завтра я ухожу, а ты сама решай, как тебе лучше. Ты же знаешь: Огил тебя никогда не обидит. А я ни в чём не упрекну… как ни решишь.

— Ой, и дурень же ты, Тилар, — сказала Суил с печальной улыбкой. — Куда ж я без тебя? Дядь Огил мне, как второй отец, а за тобой я б и от родного ушла. Когда едем-то?

— Утром.

— Ну так ложись, а я соберу, что надо.

Только закрыл глаза, а Суил уже трясёт за плечо:

— Тилар!

— Что?!

— Эргис пришёл, говорит, ты звал.

Еле открыл глаза и увидел на сундуке у кровати свой дорожный костюм, а на столе ружьё и саблю, улыбнулся и обнял Суил.

— А может пока останешься, птичка? Как устроюсь в Касе, я тебя сразу заберу.

— Ты одевайся! Ждёт ведь Эргис.

Похоже, Эргис этой ночью и не ложился. Правда, заметить это могу только я.

— Готово?

— А как же! Парни внизу, все со сменными лошадьми.

— Кто?

Он усмехнулся.

— А кого мне из города брать? Все шестеро.

— Для Суил конь найдётся?

Он поглядел на Суил уже готовую в путь, покачал головой, но ничего не сказал.

— Выезжайте. Подождёте меня у часовни святого Илира.

— Зачем, Тилар? — спросила Суил с тревогой.

— Ничего, птичка. Надо проститься.

Пусто было на улицах в эту рань. Я проводил друзей до Саданских ворот, поцеловал Суил, Кивнул Эргису и направился к дому Баруфа. Я знал, что он только что встал и кончает завтрак — можно час-другой поговорить без помех.

В доме текло привычное слаженное движение, и, поднимаясь по лестнице, я с тихой тоскою смотрел на то, что было моей жизнью и с этого дня уйдёт от меня навсегда.

Баруфа я встретил у самого кабинета.

— Привет, Тилам, — сказал он с улыбкой, — куда это ты собрался?

Я не ответил, и его улыбка погасла.

— Я ждал тебя вчера, — сказал Баруф, когда мы сели.

— Знаю. Я был занят.

— Чем, если не секрет?

— Ничего особенного. Расстраивал твои планы.

— Не понимаю, — сказал он сухо.

— Разве? На этот раз ты ошибся, Баруф. У меня был залог в Братстве.

— Что же ты решил?

— Я, собственно, зашёл попрощаться. Ухожу.

— Совсем?

— Совсем.

— Но почему? — взорвался Баруф. — Что я тебе сделал? Хотел тебя спасти? Ты сам виноват, что не сказал правду. Если бы я знал…

— Что тогда? Ты бы не тронул Братство?

— Нет. Предупредил бы тебя.

— Может быть, да, а может — и нет. Мне надоело, Баруф. Раз уж ты решил за меня…

— Этого ты мне, конечно, не простишь?

— Уже простил. Просто нам больше не по пути.

— Я в чём-то неправ?

— Прав. Просто ты строишь свой Квайр по образу и подобию Олгона. Мне в нём нечего делать.

— Ты долго искал, чем меня… ударить?

— Нет. Я долго молчал, но теперь я ухожу, а больше тебе этого никто не скажет.

— А ты, оказывается, жесток! — сказал он угрюмо. — Приберёг напоследок… В чем же моя ошибка?

— В том, что ты прав. Ты выбрал единственный путь, который ведёт к цели… только это очень опасный путь.

— Другого нет.

— А другая цель?

— Чего ты хочешь, Тилам? Чтобы я остановил камень, который летит с горы? Всякая остановка — это смута, большая кровь и гибель Квайра.

— Баруф, Квайр ещё не готов к тому, чтобы сменить власть знати на власть денег. Это тоже смута или большая кровь, что-бы её отвратить!

— Значит, будет большая кровь — но Квайр уцелеет.

— И ты на это пойдёшь?

— Я? Вряд ли. Наверное, уже Рават.

— О чем же тогда говорить?

— Значит, уходишь…

— Да.

— А если не отпущу?

— Куда ты денешься!

— Никуда, — ответил он грустно. — А Суил как же?

— Она уехала.

— И Эргис, конечно, тоже. Все ты у меня отнял…

Так тихо и безнадёжно он это сказал… Бедный Баруф! Несгибаемый, непреклонный Баруф, ставший жертвой своей цели.

— Что же ты будешь делать?

— Помогать и мешать. Помогать Квайру и мешать тебе.

— Это безнадёжно, Тилам. Машина на ходу, даже мне её не остановить. Сомнёт и раздавит.

— Это будет не так уж скоро. Пока ты не победишь, я против тебя не пойду. Ещё и помогу немного.

— Что ты теперь сможешь!

— Кое-что. Пока я — член Совета Братства, а через год-другой, глядишь, буду Старшим. Может, мне даже придётся подмять Братство. Очень не хочется, но, наверное, придётся.

— Значит, уходишь, — повторил он как-то вяло. — Что же, прощай.

— Прощай. Только одно… если я раньше… ну, словом, позаботься о Суил.

Он кивнул.

Я встал и направился к двери, но когда я уже коснулся её, Баруф окликнул меня:

— Тилам!

Я обернулся, увидел его глаза и невольно шагнул к нему. И мы отчаянно крепко обнялись перед тем, как расстаться навсегда.

КНИГА ВТОРАЯ

1. БРАТСТВО

С утра попахивало дождём. Сыро и зябко было в лесу, ветер угрюмо мотал деревья, лез под одежду, шуршал в сугробах опавшей листвы. А к полудню он вдруг утих, распогодилось; прямо в золото осеннего дня мы выезжали из леса.

Тихий и добрый лежал перед нами Кас, небольшой деревянный город перед на берегу очень синей речки. Золотился в пронзительной сини шпиль игрушечного храма, солнце грело цветные навершия деревянных башен дворца, и тянулись, курчавились над домами дымки.

Я всегда любил Кас. Тихий, приветливый, не упрятанный в стены, он внезапно вставал впереди после тягостных дней дороги, обещал уют и покой. Кас был совсем не похож на другие столицы; он не нуждался в красотах, как не нуждался в стенах — он был Кас: город, в который въезжаешь из леса, предвкушая удобства человеческого жилья.

Никогда ещё я не чувствовал это так остро — не потому, что мы месяц мотались в лесах, просто теперь я не гость, я возвращаюсь в свой дом, и в этом доме меня ожидает Суил.