Загадки Русского Междуречья - Назаров В. Н. - Страница 37

Гидронимы бассейна Оки: «маг» – Магиленка, Магиленской, Магина, Маглуша, Магнуша, Магулша; «мах» – Маха, Махаев, Махалка, Махинов, Махнавской, Маховища, Махорка (прежнее название – Махра), Махорский, Махринский; «мог» – Мог, Могорский, Могоща + 6 гидронимов, образованных от слова «могила»[50]; «мох» – Мох, Мохра + около 50 гидронимов, образованных от слова «мох» в смысле хорошо известных примитивных растений, произрастающих повсюду – в лесах (в особенности), по берегам водоемов и рек, в горах, тундре и т. п.

В современной Ленинградской области (регион южного Приладожья) протекает река с загадочным названием Мга (на ней железнодорожная станция и поселок городского типа, где в годы Великой Отечественной войны шли особо кровопролитные бои). Поскольку и река, и населенный пункт находятся на пути древнеарийских миграций, с большой долей вероятности можно предположить, что первоначально гидротопоним звучал как Мага – от слова «маг». Его опосредованное влияние (через понятие «магнит») несомненно также в орониме Магнитная гора и производном от нее названии города Магнитогорск.

Можно переместиться по географической карте еще дальше. Разве не присутствует искомая лексема «маг» в названии города Магадан? Говорят, корневая основа топонима заимствована из тунгусо-маньчжурских языков – эвенкийского слова «монгодан» («морские наносы», «плавник») или эвенкского (орочского) мужского имени Магда. Но разве северные народы России не гиперборейского происхождения? В христианской традиции, как хорошо известно, также имеется имя Магда, правда не мужское, а женское. Это сокращение более полного имени, Магдалина, – прозвище евангельской блудницы из ближневосточного города Магдалы. В основе его также лексема «маг», как и в названии германского города Магдебург. Примеры можно приводить и дальше, но все понятно и так.

К сожалению, ни одна даже достаточно подробная современная топографическая карта областей России не дает исчерпывающего представления о топонимике, особенно древней. Многие названия утрачены совсем недавно; более того, буквально на наших глазах исчезли с лица земли. Это касается не только мелких водных объектов – ручьев и речушек (а также оврагов), прекративших свое существование естественным или искусственным путем. Сказанное относится и к некоторым крупным рекам и озерам, на месте которых (особенно в ХХ веке) создавались огромные водохранилища, вроде Рыбинского, Цимлянского и прочих «морей», или они включались в систему судоходных каналов. Такое, к примеру, случилось с когда-то знаменитым волжским притоком рекой Шексной, которая полностью прекратила свое существование в результате создания Рыбинского и Шекснинского водохранилищ.

Сказанное легко проиллюстрировать на примере только что упоминавшегося Окского региона, охватывающего несколько современных российских областей – Московскую, Калужскую, Тульскую, Владимирскую, Ивановскую, Рязанскую, Нижегородскую, Орловскую и Тамбовскую. Фронтальный анализ гидронимики Приочья за последние полтысячи лет, проделанный известным ученым-топонимистом Г.П. Смолицкой[51], показал, что начиная с XVI века, когда стали вестись регулярные записи, а землемеры начали производить расчеты и составлять топографические чертежи хозяйственных земель и водных объектов, географическая и топонимическая картина исконно русских территорий разительно изменилась и, главное, сократилась, подобно шагреневой коже в одноименном романе Бальзака.

Если заменить, так сказать, крупноячеистую сеть научного анализа на мелкоячеистую, совокупный исторический и топографический материал только на территории Окского бассейна позволяет, как говорилось выше, выявить не менее 25 тысяч одних только водных объектов (включая овраги), – большую часть их уже не найти на современных картах (исключение составляют разве что локальные изыскания местных краеведов, планы сельскохозяйственных угодий да специальные военные карты, сведения из которых по существующим правилам нельзя вводить в открытый оборот). К счастью, ограничения секретности не распространяются ни на топонимику, ни тем более на палеотопонимику, и достаточно обратиться к достаточно подробному справочнику, учитывающему максимальное количество, скажем, все тех же водных объектов, как моментально появляются факты, относящиеся и к истории древних арийских миграций.

Для примера можно указать на гидронимы с лексемами «инд» и «ганг». Известная вологодская исследовательница древнеарийской проблематики кандидат исторических наук С.В. Жарникова выявила санскритские субстраты в топонимах и гидронимах Русского Севера. Например, здесь во множестве встречаются прямые свидетельства пребывания в далеком прошлом древних индоевропейцев – архаичные названия с корнями «инд» (наиболее известна река Индигирка) и «ганг», которые впоследствии дали имена великим рекам Юго-Восточной Азии Инду и Гангу. (В этом вопросе вологодский историк не первооткрыватель: еще в первой трети XIX века русский историк и этнограф польского происхождения, один из основоположников отечественной топонимики Зориан Яковлевич Доленга-Ходаковский (1784 – 1825) интерпретировал названия Инда и Ганга как славянские).

В дальнейшем С.В. Жарникова (при содействии специалиста-индолога профессора Н.Р. Гусевой) провела фронтальную ревизию гидронимов четырех северных губерний России – Архангельской, Олонецкой (нынешняя Карелия), Вологодской и Новгородской. Цель – выявить санскритский субстрат в исконно русских, а также финно-угорских названиях рек, озер и ручьев в указанном регионе[52].

Чтобы убедиться еще раз в результативности этой ревизии, достаточно открыть «Географический словарь Мурманской области». Индварь (возвышенность), Индель (озеро, река, населенный пункт), Индера (река), Индерка (ручей), Индерские озера, Индичйок (река), Ганга (остров), Гангас (залив, возвышенность), Гангасиха (залив), Гангос (гора, озеро) – вот лишь некоторые топонимы и гидронимы, на которых лежит явная печать далекого индоевропейского прошлого и которые поддаются результативному анализу посредством метода археологии языка и реконструкции смысла[53]. При этом необходимо принять во внимание, что после обособления этносов и возникновения самостоятельных языков (или отдельных языковых групп) первоначальные значения слов могут менять свое конкретное содержание.

Тем более такая трансформация присуща звуковой (фонетической) огласовке протолексем. Хорошо известно, к примеру, что гидроним «Инд» сохранил данную вокализацию только на языке хинди (а также в заимствованиях других языков).

В Пакистане на языке урду (очень близком к хинди) Инд уже звучит как Синд, – это название закрепилось не только за священной рекой, но и за одноименной провинцией, где проживает 10-миллионный народ синдхов. Судя по всему, в древнейшую эпоху использовались обе фонетические формы, так как лексема «синд» встречается на просторах Евразии не менее часто, чем лексема «инд»: например, Синджар – в Иране, Синди – в Эстонии, Синдзё – в Японии, ряд гидронимов на Вологодчине – озеро Синдор, реки Синдош и Синдошка; в Окском регионе – Синделей, Синдровиц и др. Вполне возможно, что именно данная протолексема привела и к появлению слова «синь» (в смысле «синий цвет»).

Слова и топонимы с корневой основой «инд» однозначно связывают с именем древнейшего ведийского божества – громовержца Индры, чей культ после определенной и неизбежной трансформации перешел в религиозный индуизм и дожил до наших дней. Русский народ также сохранил память об арийской эпохе в мифологическом образе Индрик-зверя, который в некоторых вариантах Голубиной книги зовется просто Индрой и по схеме известных гимнов Ригведы отворяет воды, спасая землю от лютой засухи: