Рыцари порога.Тетралогия - Корнилов Антон - Страница 68

И у него получилось. Скалистые горы так и останутся обиталищем разрозненных племенных княжеств. Еще одна попытка людей объединиться провалилась. Так и должно быть. Не настало пока время для этого. Когда оно придет — об этом может судить только он сам, Константин… Или, как называют его члены тайного общества, созданного верным Гархаллоксом, человек-которого-нет.

Отдохнув немного, Константин поднялся. Пора возвращаться в свою башню: скоро явится Гархаллокс с обычным своим отчетом. Что там он говорил в последний раз? Ага, об этом типе — первом министре Гавэне. Гархаллокс так и не решился прибрать его к рукам — уж слишком первый министр хитер и скрытен. Вовсе не до золота жаден он, а до власти. Такие люди чересчур опасны, от таких надо держаться подальше.

И еще говорил Гархаллокс, что Гавэн собирается посетить Горный Порог. Зачем? Навестить своего двоюродного брата, недавно назначенного его величеством (не без влияния, конечно, самого Гавэна) Магистром Ордена Горной Крепости? Так или иначе они(или, как именуют их гномы: те-кто-смотрят)всегда пристально наблюдали за Порогами. Как бы тут чего не вышло…

Нужно слушать во все уши и смотреть во все глаза.

* * *

Тут и там на кочковатой поверхности Гнилой Топи громоздились пышные подушки синего мха — ступишь в такую и провалишься в мох по колено. Причудливо искривленные деревца торчали из илистой земли, точно когти неведомого чудовища, давным-давно подохшего здесь и затянутого глубоко в трясину. Жирными змеями тянулись меж деревьев черные грязевые полосы — вот туда наступать не стоило: черная грязь засасывала почти мгновенно, не оставляя ни единого шанса спастись. Серый туман клубился над Гнилой Топью.

Когда впереди чуть слышно затрещали длинные искры синеватых всполохов, Эул коротко приказал:

— Два шага.

Он опустил забрало, короткие рога на его мощном шлеме качнулись.

Цепь, состоящая из болотников, держащихся друг от друга на расстоянии руки, растянулась — сначала отступили в стороны фланговые, за ними — все остальные. Так что спустя несколько ударов сердца один воин оказался от другого на расстоянии ровно в два шага.

Всполохи затрещали громче и чаще. От них, словно дым от огня, стали отделяться белесые комья какой-то невесомой субстанции. Комья заметались над болотниками, которые все почти одновременно подняли левые руки и коснулись Белых Оберегов, прикрепленных к доспехам на левой стороне груди. Белесые комья метнулись прочь и бесследно растворились в туманном воздухе. Белые Обереги, как и Пульсирующие Агаты, Черные Пальцы, Алые Когти и еще с десяток других амулетов, входили в обязательный комплект снаряжения болотников, выступающих в дозор к Порогу.

Белесые бесплотные комья сами по себе были неопасны. Их называли — Мороки. Они, правда, обладали собственной магией, способной замутить зрение и вызвать сильное головокружение, но воздействие Белых Оберегов рассеивало ее. Главное, появление Мороков часто говорило о том, что где-то неподалеку рыщет тварь. Мороки сопровождали некоторых тварей, высасывая остатки энергии из их жертв.

Когда правый фланговый поднял руку с замысловато сложенными пальцами, Эул четко произнес:

— Клешня.

Кай шел в цепи третьим, в самой середине, рядом с Эулом. Увидев знак, поданный фланговым, он не удержался от прерывистого вздоха. И тут же украдкой огляделся: надеяться на то, что никто его вздоха не заметил, было бы глупо. Конечно, заметили, просто не подали виду. Кай был самым младшим среди патрульных. Ему шел только семнадцатый год — и это был его второй выход к Порогу.

Первый патруль, в составе которого находился Кай, выдался спокойным. Болотники не встретили ни одной твари, что, впрочем, было неудивительно. Ведь они удалились лишь на полдня пути от Крепости, и тогда — в последние недели осени — активность тварей была минимальной.

А теперь…

Кай стиснул зубы и крепче перехватил рукоять меча. Он не имеет права волноваться. Даже в пылу схватки он должен оставаться абсолютно спокойным. Фигура, сложенная из пальцев флангового, сказала ему, что справа, не менее чем в десятке шагов, притаился Дробящий Увалень. Эти твари считались не особо опасными, главным образом, потому, что всегда появлялись поодиночке. Если бы рядом находились другие твари, дело приняло бы совершенно иной оборот…

Выяснив месторасположение противника, болотники перестроились в «клешню» — особый боевой порядок, позволяющий быстро взять врага в кольцо. Эул, наклонившись к Каю и сверкнув глазами из узкой прорези забрала, хрипло шепнул:

— Помнишь, что надо делать?

— Конечно, — торопливо ответил Кай.

— Черное Слово Охама, — быстрой скороговоркой произнес Эул названия заклинаний, необходимые в битве против Дробящего Увальня. — Вязкое Слово Охама, Чадящие Письмена Ликкена и Малая Громящая Поступь Сивина…

Кай закивал.

— Не лезь на рожон, — строго предупредил Эул.

— Я и не…

— По тебе видно, что полезешь, — отрезал Эул. — Смотри у меня!

Кай решил не отвечать. Эул — рыцарь с седой уже головой — отличался крайней строгостью к своим подопечным, когда ходил старшим в патруле, а если шел в дозор, то Магистр непременно назначал старшим его. Родившись на Болотах, Эул никогда не видел большого мира. Рассказывали, что мать его принесла двойню, и до зрелого возраста Эул не отходил от своего брата-близнеца дальше чем на десять шагов. В одном из дозоров брат Эула получил смертельное ранение — Зубастый Богомол жуткой своей клешней раздробил ему грудную клетку, буквально располовинив тело болотника. Травами и магией удалось еще три дня поддерживать жизнь раненого. Эул, хоть не получил в той схватке даже малой царапины, эти три дня провалялся в бреду, деля с братом боль и смертную муку. На рассвете четвертого дня брат Эула тихо отошел. А сам Эул, оправившись, целиком и полностью принял на себя вину за его смерть. С тех пор и до сего времени в каждый свой дозор Эул требовал от патрульных болотников беспрекословного подчинения, ювелирно точного выполнения плана, который создавал лично, не терпя никаких предложений и возражений…

Впереди, в гуще тумана, возник смутный силуэт — громадный и неподвижный.

Болотники замедлили шаг, опуская забрала шлемов.

Эул махнул рукой и прокричал первые строфы Черного Слова Охама…

* * *

Обучение у Мастеров далось Каю легче, чем он ожидал. То ли сказалась длительная подготовка во время путешествия к Туманным Болотам, то ли — выработанная в «Золотой кобыле» привычка делать несколько дел одновременно, да еще следить, чтобы поблизости ненароком не оказалось паскудного Сэма. А еще вероятней — глубокое понимание того, что он, двенадцатилетний мальчишка из далекого-далекого городка Мари, наконец-то оказался на своем месте.

Нигде и никогда Кай не чувствовал себя так хорошо, как здесь. На Туманных Болотах все до единого делали одно общее дело, поэтому здесь не было места лжи, равнодушию, зависти и злобе. Конечно, среди учеников, бывало, вспыхивали ссоры — мальчишки есть мальчишки, но одним из правил, установленных Мастерами, было выяснение отношений исключительно на тренировочной площадке. Там мальчишки деревянными мечами выбивали друг из друга глупую злость. И ведь не зря Мастера ввели такое правило!

Кай сколько раз замечал, что после серьезного поединка бывшие противники, уняв кровь из расквашенных носов, становились друзьями.

Как-то так вышло, что в Укрывище друзей Кай не завел. У него был друг — Трури, а с другими болотниками мальчик общался одинаково ровно. К взрослым относился с почтительным уважением, к своим соученикам — доброжелательно. Но близости не получалось. Должно быть, Кай чересчур был увлечен обучением.

Умение драться одному против нескольких, полученное в Лысых Холмах, да еще помноженное на уроки Раха, довольно скоро сделало Кая одним из лучших бойцов среди учеников Укрывища. Он уступал лишь Дарку, смуглому, резкому и крепкому, как кинжал, парню из далекого восточного города, находящегося почти на самой границе с королевством Марборн.