Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Рыцари порога.Тетралогия - Корнилов Антон - Страница 33


33
Изменить размер шрифта:

* * *

На большой проезжей дороге, примерно в получасе ходьбы от деревни, высится добротный двухэтажный домина с конюшней, сараями и крытым двором — харчевня «Золотая кобыла». Хозяин «Кобылы» — Жирный Карл, а до него владел харчевней отец Карла, Георг. А до Георга — его отец, дедушка Карла — Дек.

У самого Жирного Карла было три сына. Двое старших, достигнув зрелого возраста, покинули родительский дом, умудрившись открыть в Мари кое-какую торговлишку. А младший, Сэм, хоть и минуло уже полных восемнадцать лет с тех пор, как он покинул чрево своей мамаши, все подвизался при «Золотой кобыле», не имея ни малейшего желания учиться какому-либо ремеслу или — по примеру старших братьев и отца — зачинать свое торговое дело. Помощи в управлении харчевней от него тоже было маловато. Все, на что был способен Сэм, — это следить за прислугой (особенно за женской ее частью) да угождать знатным и богатым посетителям, которых время от времени заносило на Лысые Холмы. Всего две вещи на этом свете интересовали Сэма: бабенки, сдобные и сухопарые, вдовые и замужние — всякие да монетки медные и серебряные — золотых ему видеть пока не приходилось. Жирный Карл изредка колотил нерадивого отпрыска, пытаясь вбить в его нескладную башку хоть какое-то понятие об ответственности, но особо не усердствовал, потому что имелся у Сэма могущественный защитник, против которого не то что Карл, но и сам деревенский староста господин Марал не осмелился бы выступить. Имя этого защитника было: Марла.

Марла с юности отличалась тяжелым характером, массивным телосложением, зычным голосом и непреодолимой тягой к разрешению конфликтов посредством рукоприкладства. Именно за эти качества Жирный Карл и выбрал ее в жены (понятие «полюбил» в данном случае все-таки было бы неуместным). Марла трудилась посудомойкой в харчевне отца Карла.

Когда старый Георг дал дуба, харчевня досталась его единственному сыну. Юный, но уже очень даже упитанный Карл с первого дня обладания наследством произвел в таверне коренные изменения. А именно: выгнал двух старух-разносчиц, которые, по его мнению, только и занимались тем, что судачили между собой, игнорируя требования клиентов подать очередное блюдо или кувшин с пивом, и рассчитал вышибалу, глухого Ганна. На эти две освободившиеся вакансии он воздвиг Марлу, беременную тогда его первым сыном.

И, надо сказать, Марла доверие Карла оправдала в полной мере. Ревущей медведицей носилась она меж столиками, запрашивая заказ с такой угрозой в хриплом голосе, что посетитель со страху частенько заказывал гораздо больше, чем мог съесть или выпить, да к тому же оставлял неплохие чаевые. Помимо всего прочего, драки, возникавшие в таверне, разрешала тоже Марла — с видимым удовольствием и даже не пользуясь дубинкой, оставшейся ей после глухого Ганна.

Дела «Золотой кобылы» пошли в гору, и Жирный Карл оглянуться не успел, как Марла взяла власть в харчевне в свои руки так деловито и неожиданно, что новоиспеченный супруг даже растерялся. Если бы не третьи роды, в результате которых на свет появился Сэм, вполне возможно, сам Карл плавно переместился бы с места владельца таверны куда-нибудь в посудомойки.

Долговязый увалень Сэм, покидая обширную утробу своей мамаши, очевидно, по причине врожденной зловредности, что-то такое испортил напоследок в ее организме, и у Марлы отнялись ноги. Не сразу, первое время она еще ходила, опираясь на здоровенную суковатую палку, а потом и вовсе слегла. Последние годы она не появлялась за пределами своей комнаты на втором этаже харчевни.

Комната была огромной, немногим меньше залы для трапезы. В центре нее стояло огромное кресло, в котором полулежала чудовищно разбухшая за время вынужденной неподвижности Марла, а вокруг кресла давно образовалась опасная зона диаметром в три шага — именно такой длины была та самая суковатая палка Марлы. Лишь два человека на всем свете могли безнаказанно появляться в опасной зоне: глупая служанка Лыбка, ухаживавшая за хозяйкой, и любимый сынок Сэм.

Пусть Жирный Карл сколько угодно ворчит и злится, Сэма мамаша Марла не отпустила бы от себя ни за что. Сэм заменил ей весь внешний мир. Каждый вечер по часу, а то и больше, он просиживал у распухших мамашиных ног и вещал о том, что происходит в харчевне, в деревне и ближайших окрестностях. Этими-то новостями, неизменно окрашенными в ядовитый сок сэмовских мыслей, и питалась Марла. Без этого она не могла обойтись. И если сынок находил нужным пожаловаться мамаше на кого-нибудь, этот «кто-нибудь» — хоть сам Жирный Карл! — призывался в берлогу Марлы и получал громоподобную нецензурную отповедь. А то и удар палкой, если неосторожно ступал в опасную зону…

Нынче в таверне Карла управлялись три служанки: Сали, Шарли и Лыбка. Шарли, грубая, худосочная и уже немолодая брюнетка с вечно горящими, точно у чахоточной, глазами, казалось, ненавидела весь свет. Двигалась она порывисто, подавая кушанья, стучала миской о стол так, что та аж подпрыгивала. Когда Шарли перестилала постель, простыни в ее руках трещали, словно готовые разорваться. Впрочем, прислуживала она редко, только если в таверне было столько народу, что другие слуги не справлялись. Карл держал ее лишь потому, что стряпать лучше Шарли не умела ни одна женщина в деревне.

Лыбка была пухлой полуидиоткой с неизменной глупой улыбкой на прыщавом лице. Проезжие гости, те, что бывали в харчевне Карла не один раз, прекрасно знали, кого позвать наверх погреть постель для холодной ночи. Лыбка являлась, волоча завернутый в тряпки горячий булыжник из камина, которым в общем-то и полагалось греть постель, а возвращалась только утром с тем же булыжником, всю ночь остывавшим в углу комнаты или под кроватью. Карл против такого положения вещей нисколько не возражал, должно быть, потому, что Лыбкины услуги гостями оплачивались отдельно. Сама Лыбка тоже ничего не имела против дополнительных обязанностей, так как поваляться в постели с каким-нибудь случайным торговцем пару часов для нее было несомненно приятней, чем всю ночь носиться с подносами и кувшинами. К тому же других шансов потешить женское естество у нее почти что и не было. Даже Сэм ею брезговал, пользуя лишь тогда, когда не удавалось подцепить кого-то еще.

А вот Сали сыну Жирного Карла не давала покоя с первой минуты, как поступила в услужение в «Золотую кобылу». Честно говоря, и сам Карл попытался как-то прижать пышногрудую служанку в уголке, но был застукан Лыбкой, предательски подманен к постели собственной, парализованной в нижней части туловища супруги и жестоко проучен железной сковородкой для жаренья крупной рыбы — ноги у Марлы не двигались, зато руки работали отлично. Несколькими днями позже за горячее желание познакомиться с новой служанкой поближе поплатился и Сэм. Только не от мамаши ему досталось. К Сэму зашел поговорить верзила Кранк, молодой еще, большой и сильный мужчина, знаменитый на все окрестные деревни кулачный боец и, по совместительству, муж Сали.

Жирный Карл, принимая Кая, не солгал. Работы действительно хватало. Все время, не занятое уходом за лошадьми и конюшней, выполнением обязанностей привратника и дворника, уходило на то, что хозяин «Золотой кобылы» именовал «подать-принести». Кай таскал воду, носил дрова, которые колол во дворе на здоровенной мшистой плахе глухонемой старикан Джек, прислуживавший в харчевне еще при дедушке Карла. Топил печи, бегал по комнатам с полотенцами и бельем, чистил рыбу, мыл овощи, дегтярил постояльцам сапоги и проветривал платье, ощипывал птицу… Поручения сыпались на мальчишку, как горох из худого мешка. Пожалуй, только старик Джек не сваливал на него свои обязанности, да и то потому, что от рождения не мог говорить. Хотя и в том, что кормить будут от пуза, Карл тоже не солгал. В «Золотой кобыле» ели из одного котла и хозяева, и прислуга, и гости; если, конечно, эти гости были — проезжие торговцы, кучеры или иная обслуга, странствующие ремесленники или жрецы. Для знатных посетителей готовили особо.

В каждодневных заботах время бежало быстро, как ручей. Лысые Холмы перестали существовать для Кая, и о тренировках пришлось забыть. Мальчик редко появлялся в деревне, а если и появлялся, забежать к кузнецу Танку никак не успевал.