Рыцари порога.Тетралогия - Корнилов Антон - Страница 10

Копошащаяся груда будто взорвалась. Взметнулись вверх струи крови, отрубленные серокожие ручищи, остроухие головы, обломки топорищ и ножей. Сэр Кай, тяжело дышащий, с окровавленным мечом в руках, оказался в плотном кольце рычащих огров. Он взмахнул над головой мечом, готовясь к последней смертельной схватке, но тут кольцо, дрогнув, раздалось в стороны, и, раздвигая серокожих гигантов огромными плечами, к сэру Каю шагнуло чудище, почти вдвое выше самого высокого огра.

На голове чудища — громадной, темной и голой, будто обкатанный морскими волнами валун, — тускло белела костяная корона, крохотные глазки пылали так, что в пропитанном кровью воздухе явственно запахло раскаленной серой, с длинных желтых клыков капала на бугрящуюся мускулами грудь черная слюна. Сэр Кай сразу узнал в чудище Хавутара — повелителя всех диких огров, мастера грубой первобытной магии темных духов, обитателей подземных пещер, куда нет хода не только человеку, но и даже гному.

Огры восторженно взвыли, теснясь к ближайшим камням, освобождая место для поединка. Хавутар, не сводя пылающих глаз с сэра Кая, медленно вытянул из-за спины невероятных размеров сдвоенный топор и глухо прорычал:

— Чего размахался? Чуть не зашиб меня!

Кай плашмя ударил мечом по колену, стряхивая с деревянной поверхности зеленые капли, лоскутки листьев и раздавленные головки чертополоха, и снова принял боевую стойку.

— Защищайся, мерзкий Хавутар! Это говорю тебе я, сэр Кай Громоподобный, самый славный из двенадцати рыцарей Ордена Пылающего Круга! Не удержать тебе Голубую Розу Живого Серебра, чья только роса способна излечить раны моего друга, сильного и смелого Гидруга Разящего, — ужасные раны, полученные им в схватке с мерзкой Зарейской Семиглавой Тварью.

— Чего?! — вытаращился Бин.

— Ты ничего не слышал о рыцарях Ордена Пылающего Круга? — осведомился Кай.

— Какого круга? — раскрыл Бин рот.

— Пылающего, — ответил Кай с таким видом, будто он сам не только вчера впервые услышал об этом Ордене, а прожил там в качестве почетного гостя по меньшей мере неделю.

— А… ага… — неопределенно пробормотал Бин и оглянулся на окна своего дома, свежевыкрашенного в нарядные цвета, но густо заросшего чертополохом. Впрочем, благодаря бурной деятельности славного рыцаря сэра Кая Громоподобного заросли теперь были порядком прорежены. — А… а мамаша меня вчера так отчесала за то, что по ночам шляюсь, — договорил он, исподлобья глядя на друга. — Мне прибраться надо было, потому что гости с утра должны прийти… А… а тебя?

— А меня — нет, — беспечно мотнул головой Кай. — Пошли, что ли?

Они двинулись привычным маршрутом — обратно к дому Кая, чтобы зайти еще и к Перси. Толстяка Перси они всегда последним вытаскивали на улицу. Рано утром в жилище его отца-сапожника нечего и думать было соваться: многочисленное и крикливое семейство Перси, переполнявшее крохотный домишко, шумно завтракало, прежде чем разбрестись по своим делам.

На узких городских улочках царил час кухарок. Метя передниками камни мостовой, тяжело пыхтели нагруженные корзинами тетки. В корзинах пищали цыплята, растерянно гоготали приготовленные для обеденного заклания гуси, выкрикивали отчаянные гортанные ругательства утки. Пожилая гномиха, похожая на тряпичный шар, деловито катилась посередине улицы, неся на палке через плечо с десяток маленьких узелков, из которых раздавалось сдавленное мяуканье. Гномиху заметно сторонились — не все одобряли кулинарные предпочтения маленького народца. Двое мальчишек, помладше Кая, волокли на веревке упирающегося, визжащего поросенка, за ними следом шествовала дородная старуха, из корзины которой надменно озирал окрестности глупый индюк.

Кай, подпрыгивая, почти бежал по краю мостовой — там, где кончались камни и начиналась липкая грязь сточной канавы. Деревянный меч, на веревочной перевязи болтающийся у пояса, он придерживал за «эфес». Бин едва поспевал за ним. Кай пересказывал вчерашнее происшествие торопливо, восторженно и абсолютно честно, лишь чуть-чуть приукрашивая некоторые факты, но исключительно ради придания художественной ценности рассказу. Бин только дважды недоверчиво воскликнул:

— Да что ты говоришь!

Первый раз, после слов: «Врезал я этому огру мечом, а он как заорет, как кинется на меня, я ему еще раз — тут он заскулил и приготовился бежать…», а второй раз после: «Этот Корнелий все-все про древних рыцарей знает, он самому его величеству Ганелону баллады пел…»

— Дедушка Корнелия чуть было не пришиб с утра, а матушка — ничего, ей Корнелий понравился, — закончил Кай, и Бин как-то непонятно, по-взрослому усмехнулся.

— Что? — вскинулся Кай.

— Ничего, — отвел глаза Бин и спросил: — А где этот Пылающий Орден можно найти?

— Сейчас? Нигде уже. Это ж было давным-давно!

— А-а… А нынешние-то рыцари в какой Орден объединились?

— Не знаю, — ответил Кай. — Про это Корнелий ничего не рассказывал…

Он вздохнул. Как-то странно получалось. Баллады говорили о древних-древних временах, когда славному рыцарю стоило только переступить порог своего замка, как на него тут же скопом накидывались всевозможные колдуны, чудовища и великаны вперемежку с прекрасными девами. А о нынешних временах менестрель ничего не пел. Наверное, должно пройти много-много лет, прежде чем сложат баллады о современных героях. Таких, как папенька, например…

Увлеченно разговаривая, мальчишки быстро шли по петляющим улицам. Лишь один раз остановились поглазеть через низкий плетень на двор Брада-сапожника. Там Брад, да еще Нил, тоже сапожник, со своими подмастерьями сколачивали из длинных и сухих березовых поленьев огромную подошву — ну должно быть, шагов в шесть длиной, шага в два шириной. Это какой же сапог будет? Вышиной с колокольню? А из чего голенище делать? Вряд ли из кожи — уж больно накладно.

Для Парада Ремесел стараются. Веселый праздник — этот Парад Ремесел, сам господин Сули его придумал два года назад. На Параде лучшие мастера каждого ремесла представляют свою работу. И чем громаднее получается изготовленная штука, тем больше мастерам почет. В прошлом году расстарались кузнецы. Выковали такую здоровенную подкову, что со двора кузни выкатить не смогли. Стали лошадьми тянуть, а она развалилась — кто ж такую огромную дуру из хорошего металла ковать станет? Но лучше всего, когда колбасники, кондитеры и хлебопеки свой товар представляют. Все вместе зараз полгорода накормить могут. Ну не половину, а около того. В том же году, когда кузнецы опростоволосились, колбасники десяток свиных сарделек на Парад вынесли — каждую всемером, а хлебопеки хлеб на телеге везли, а кондитеры торт волокли на жердях, аж с городской колокол тот был. Правда, пустой внутри — в него карликов для смеха посадили…

Из проулка сломя голову выбежал лопоухий мальчишка — он намеревался пересечь улицу и нырнуть в противоположный проулок, но Бин с Каем невольно загородили ему дорогу. Оба знали этого лопоухого. Его звали Дранк, и он принадлежал к компании, в которой верховодил Аскол.

Встретившись взглядом с Каем, Дранк испуганно отпрянул, ойкнув к тому же. Не ожидавший подобного эффекта Бин победоносно взглянул на Кая. А Дранку рявкнул:

— Ослеп, что ли? Людей с ног сбиваешь… Может, по шее хочешь?

— Да оставь ты его! — махнул рукой Кай. — Пошли быстрее. А я еще чего подумал: может, сегодня все вместе на нашем сеновале ляжем? Сегодня Корнелий ведь снова придет… Вот я и спрошу про рыцарей нашего времени. Не может быть, чтобы не было такого же славного Ордена, как Орден Пылающего Круга, в наши дни.

— Ага, — кивнул Бин и сплюнул под ноги Дранку: — Ладно, вали к своему Асколу! Небось соскучился по затрещинам атаманским…

Дранк отпрыгнул в сторону. Уверенные в том, что мальчишка сейчас взорвется водопадом ругательств и угроз, прежде чем броситься наутек, друзья удивленно переглянулись, когда Дранк вдруг округлил глаза и выпалил:

— Аскол! Вы что, не знаете, что ли?..

— Что? — спросил Кай.

— Арарн-ведьмак-то вчера… Когда подмастерья своего отчитывал, в окно глянул и нас заметил! Как заорет, как замашет руками — из пасти искры как сыпанут! Мы все — кто куда!.. Я до самого дома бежал, не оглядываясь.