Трамвай для влюбленных - Лаврова Дарья - Страница 21

Бедная Вика потом долго еще просыпалась ночью и поражалась своим необдуманным поступкам. Она искренне удивлялась и не понимала: что же мешает им быть вместе? Не понимала: «Я ведь столько раз сказала ему, что люблю его! Почему он не говорит мне того же? В чем проблема, а?» И в глубине души начинала потихоньку разочаровываться и понимать, что слово «люблю» — совсем не волшебное: сказал кому-то и в тебя тут же влюбились, взаимно и с той же силой.

Нет, уяснила Вика. Все не так просто.

Но сегодня, за два дня до Нового года все стало на свои места: смазливый Дима стал активно ухаживать за хорошенькой Ирочкой. Весь вечер Дима не сводил с нее восхищенных глаз, приглашал на все медленные танцы, постоянно улыбался ей, шептал что-то на ушко, крепко прижимал к себе и даже пытался поцеловать. Правда, Ира не далась — громко рассмеялась и, довольная, убежала к подружкам, которые жаждали подробностей.

На этом моменте Вика не выдержала и ушла плакать вниз.

— Тяжелый случай, — вздохнула Нинка. — Парни дебилы, даже десятилетние. Я его видела, кажется.

— Правда, красивый? — улыбнулась Вика.

— Ничего, — пожала плечами Нинка. — Мелкий только. И жирный.

Вика резко перестала улыбаться и задумалась.

— Серьезно, — сказала Нина. — Он не стоит тебя. Может быть, сейчас ты его не устраиваешь, но он увидит тебя лет через… десять и офигеет. Я тебе гарантирую.

— Правда? — не могла поверить Вика. — Но десять лет — это так долго.

— Ты что, будешь ждать его? — спросила я.

— Придется, — вздохнула Вика.

— Вика, — обратилась к ней Нина. — Послушай меня. Сейчас тебе кажется, что мир рухнул, что Дима единственный и все такое, но поверь, это не так. Тебе же десять лет. Плюнь на него и полюби себя, будь наглой, будь вредной — и тебе будет принадлежать мир, а такие, как Дима, будут носить тебя на руках и сдувать пылинки. Ты любишь себя?

— Наверное, нет. Что же мне делать?

— Просто верь, что ты лучшая, — ответила я. — Можешь даже не говорить об этом вслух, просто верь.

— Просто не бегай за ним больше, — советовала Нина. — Не гуляй с ними, не признавайся в любви. Будет сложно, но я справилась. И Наташка справилась, — подмигнула мне. — Мы все через это проходили.

* * *

Мы проводили Вику до дома и через час уже сидели втроем в «Макдоналдсе» у метро.

С Настей мы знакомы еще с детского сада. Мы шептались во время тихого часа, таскали с обеда еду для щенков и котят, живших в подвале. Потом пошли в одну школу. Летом — гоняли в футбол и на велосипедах, зимой — лыжи, снежки и ледяная горка.

Мне вспоминалась всякая ерунда: как на продленке пили горячее молоко с гренками или как ездили в бассейн и, греясь, орали песни в сауне. Настя и Нинка на верхней полке, я и Коля — рядом. И вдруг он запел: «А не спеть ли мне песню о любви да не выдумать ли?» Я продолжала: «Новый жанр, попопсовей мотив… и стихи, и всю жизнь получать гонорар…»

— Поедем в Питер? — спросила Нинка.

— Эх, я так в Неве и не искупалась… — сказала Настя. — А так хотела.

— Насть, в Неве даже рыба не купается… — добавила я.

— Помните, в прошлом году, когда мы ночевали в гостинице, нам заклеивали двери номеров скотчем, чтобы мы не бегали ночью друг к другу?

— А мы с Наташкой все равно бегали, да и остальным скотч с дверей сдирали, чтобы думали, будто и они выходили!

Мы смеялись на весь «Макдак».

— А я помню, как Анна в седьмом классе засекла Наташку с Колей… — начала Нинка. — Как они целовались под лестницей во время физры.

— А вы не знали, что делать… — вспоминала Настя. — Но ты уже тогда умела отжигать. Это же надо было сказать, что вы репетировали «Снежную королеву»!

— Да, — соглашалась я. — Это под Новый год было, мы спектакль готовили для родителей. Я играла маленькую разбойницу, а Коля — севернего оленя.

— Я помню, у него даже шапка была с рогами, зеленая такая.

— Мне тогда не до смеха было… — отвечала я. — Боялась, Анна матери скажет.

— Где Новый год встречать будем? — спросила Настя. — Предложения есть?

— На дачу к Мишке. Он давно уже зовет всех. Чем больше народу, тем лучше! Кстати, вчера он научил меня петь не в ноты. Это та-а-ак весело!

— Это как?

— Это когда специально перевираешь мотив и стараешься петь так, будто у тебя совершенно нет слуха. Чем хуже, тем лучше. Это ведь не так просто, как кажется. Но это безумно смешно и жутко весело. Мы весь вечер угорали. У нас даже любимая песня есть уже…

— Это какая, интересно?

— Я знаю точно, невозможное возможна-а-а! — пропела дебильным голосом, стараясь переврать мотив как можно сильнее.

— Ребят, мы здесь все ненормальные, — серьезно сказала Нинка, допивая молочный коктейль. — Особенно я.

— Что ты опять наделала?

Нина достала телефон, нашла фотографию и протянула нам. Загорелый яркий блондин с бирюзовыми глазами и белозубой улыбкой.

— Симпатичный, — оценила Настя. — Кто это?

— Это Дитер из Мюнхена, — гордо ответила Нина. — Ему двадцать. Позавчера на фейсбуке познакомились. А что? Английский я уже подтянула. Теперь подтяну и немецкий.

* * *

В ночь с двадцать девятого на тридцатое декабря я сидела «Вконтакте» и мысленно подводила наши итоги за прошедший год.

Больше всех повезло Насте и Мишке.

Нинке везло с иностранными языками.

Я же была свободна и почти спокойна.

Так я думала, слушая музыку со страниц девчонок. Так же я думала спустя десять минут, намыливая голову лимонным шампунем, а музыка все играла, играла. Сквозь строчки, которые я знала наизусть, доносились уведомления о новых сообщениях.

Потом я сушила волосы и мазала руки кремом, пила кефир и думала, в чем встречать Новый год на даче.

В три часа ночи глаза слипались. «Вконтакте» пришло два сообщения. Одно от Насти, а второе… от парня в черной шапке с прилипшими снежинками.

К. прислал одно-единственное слово, о котором я мечтала почти целый год.

Привет)

Он ушел офлайн еще час назад, а я сидела, смотрела на это слово и плакала.

Ваня

Странно: нас представили друг друг два часа назад, а мне кажется, будто уже давно знаю эту девушку. Мне знакомо ее лицо, я уже где-то слышал этот голос, ощущал запах туалетной воды, улыбался в ответ на улыбку и ловил где-то ее взгляд.

— Мне кажется, я уже где-то тебя видел, — сказал я Наташе, когда она держала мою руку над раковиной и лила перекись водорода на ссадину.

— Мы уже познакомились, — улыбнулась она. — Можешь не стараться.

— Нет, я серьезно, — настаивал я.

Наташа осторожно дула на мою ладонь, мазала ее зеленкой, а после клеила пластырь к моей ладони. Сначала один, потом второй. Это надо же было так навернуться с ледяной горки за полчаса до Нового года.

— Не грусти, — улыбнулась Наташа. — К майским праздникам заживет. Я в сентябре на велике каталась, так же навернулась. Больше месяца заживало.

— Больно было?

— Нет, скорее обидно, — смеялась она. — Проехала три дома и упала в крапиву. Я просто не умею тормозить. Ехать могу, а тормозить нет.

— Я могу научить тебя, когда снег растает.

— У тебя есть велосипед?

— Да, я в школу на нем езжу, — ответил я. — Живу недалеко, на Королева, а все равно опаздываю. Встаю в восемь, даже позавтракать не успеваю.

— Хочешь, я буду писать тебе эсэмэс в семь тридцать, чтобы ты успевал поесть перед школой?

— Хочу. Запиши мой номер и позвони мне, — сказал я.

Наташа достала смартфон, провела пальцем по экрану, на миг появилась фотография вампира Эдварда. Моя сестра без ума от него. Девчонки такие девчонки.

Я продиктовал свой номер и узнал номер Наташи.