Поверженные правители - Холдсток Роберт - Страница 2

Версиндонд смотрел прямо перед собой, мучительно размышляя, а затем перевел взгляд на старика.

— Я так не думаю. Видение обмануло тебя. Кроме того, на мне от рождения лежит гейс: отправляться на запад только в колеснице и в сопровождении пяти рыжеволосых женщин. Иной сказал бы, что этому запрету суждено быть нарушенным! Либо так, либо меня ждет самый долгий путь: путь к смерти, дорога в Царство Теней Героев. Не говоря уже о трупах на веревках. Нет, ты ошибся. Но все равно, ешь свое жаркое. Пусть оно прояснит тебе зрение.

Он говорил совершенно спокойно, но был очень сердит. Вслед за Радагом он вышел из пещеры странника.

Кайлум взглянул на Дурандонда, чуть нахмурился и встал, держа в руках гарпун со зловеще зазубренным наконечником из слоновой кости. Минуту он разглядывал снасть, щупая пальцем ее острые зубья. Потом взглянул на странника.

— Я собирался задать не такой вопрос, как другие. Но чутье и мудрость, заложенная в меня наставниками-друидами — сколько я смог усвоить, — говорят, что ты все равно предскажешь мне путь на запад в поисках другой земли. Видно, такова уж канва узора. Потому я спрошу: что могу я сделать, чтобы остаться на востоке?

— Ничего, — отвечал странник. — Твоя судьба на западе, твоя судьба — поражение. Землю, оставшуюся у тебя за спиной, уничтожит пожар. Твоя цитадель откроет ворота перед хищниками и стервятниками.

Кайлум шагнул к нему и низко склонился, морщась от вони, исходящей от предсказателя. Он положил гарпун на колени страннику, и взгляды их встретились.

— Никогда, — тихо сказал Кайлум. — Никогда я не уйду на запад так, как тебе видится. Крепость — мое наследство, мой дом, моя родина, мое надгробие. Скорее этот гарпун для форели пронзит потроха луны, чем я покину тот холм и город. Взываю к доброй сильной руке Белиноса и к жестокосердной Ригадуне, да разовьется твое пророчество и обмотается тебе вокруг шеи.

Он резко отвернулся. Странник опасливо пощупал шею, потом усмехнулся в бороду.

Дурандонду выпало спрашивать последним, поэтому теперь поднялся Орогот, протягивая флягу южного вина. Он встряхнул ее и, улыбаясь, подал провидцу.

— Оно только затуманит тебе зрение, — сказал он, — так что, пожалуй, я не стану задавать свой вопрос. Как и мой побратим Кайлум, я уже догадываюсь, каким будет ответ. Кстати, как пройти отсюда на запад? Я вполне могу сразу пуститься в путь.

Он засмеялся, дернув себя за усы — дерзкий жест, — и пошел назад по лощине с кривой усмешкой на обожженном солнцем лице. Выходя, он подмигнул Дурандонду.

Тогда встал пятый из отважных юнцов и поднял зеленый шерстяной плащ, принесенный в качестве дара. Странник бесстрастно смотрел на него. Дурандонд спросил:

— У тебя есть имя?

— Я очень стар. Давно живу. У меня много имен.

— Тропа, что огибает мир, сказал ты. Должно быть, до конца ее долго идти.

— Долго. А я прошел по ней много раз. Местами — особенно на севере — она мучительно тяжела. Я не люблю и никогда не любил холода. Иногда я уклоняюсь в сторону, чтобы побывать в интересных местах; иногда остаюсь в этих краях на поколение или более того. Все это помогает разогнать скуку. Я пришел из мира лесов и равнин, где охота, о какой ты можешь только мечтать, и где непостижимое твоему разуму волшебство, из многослойного мира, населенного духами и теми, кого ты назвал бы богами, в странных и дивных образах. Теперь эта Тропа невидима, но сброшенные мной жизни возвращаются туда. Однажды я вернусь ее навестить. Впрочем, земли, которыми я прохожу, с каждым кругом становятся интереснее. Старые жизни должны ждать, в то время как новые выходят из кузницы.

Дурандонд вдумался в сказанное. Он, конечно, недоумевал, но и был доволен, что довелось соприкоснуться с такой тайной. Немного погодя он мотнул головой, поднял свой зеленый дар и вручил страннику. Он отступил прочь, поправив завязки плаща на левом плече, завернулся в него и заколол. Он уважительно потупился, поднял меч в ножнах и закрепил его на поясе.

Теперь настала очередь странника удивляться.

— Ни одного вопроса?

Но Дурандонд кивнул, сощурив светлые глаза. Он погладил подбородок, склонил голову набок, быть может вслушиваясь в будущее.

— У меня есть вопрос. Когда я окажусь в той, другой земле… на западе… — Он помедлил и тихо договорил: — Что сделаю я прежде всего?

Странник рассмеялся, встал с деревянного сиденья. Бросил взгляд на плащ, который держал в руках, и сказал:

— Ты отыщешь холм, такой же зеленый, как краска на этом одеянии. Ты взберешься на него. Ты объявишь его своим. И ты начнешь строить.

— Крепость?

— Больше того. Гораздо больше того.

— Гораздо больше того, — задумчиво повторил юноша, глядя вдаль. — Гораздо больше того. Мне нравится, как это звучит.

Его взгляд стал блуждающим, но лишь на миг. Он вопрошающе взглянул на меня. Ему было любопытно, его мучили сомнения и волнение, видимая глубина пророчества.

— Мы еще встретимся?

Что я мог ответить ему? Я никогда не заглядывал в будущее, чтобы увидеть там самого себя. Слишком, слишком опасно. Что я до конца его жизни останусь в его мире, сомнений не вызывало. И в мире его сыновей, и сыновей его сыновей. Без сомнения.

Века спустя я отыскал тот зеленый холм, что являлся в моем видении, и прожил несколько лет в великой крепости Альбы, созданной молодым, осмотрительным, любознательным человеком из праха своей жизни. В Тауровинде.

Мой приход на Альбу отмечал конец долгого пути по Тропе. Альба приняла меня в себя, и призрак будущего правителя стал преследовать и изменять меня. Это другая история и для другого раза. Меня еще влекли те, кого я вновь полюбил, но и старая любовь — одна из тех, кого я когда-то любил, — была красива, поистине очень красива. И это столько же ее история, сколько и история страны, куда она, посрамленная, однажды тихо вернулась.

Однажды холодным летом…

Часть первая

ВОДА ИЗ КОЛОДЦА

Глава 1

ЗНАМЕНИЯ

Арго, волшебный корабль Ясона, вернулся в Тауровинду, крепость Белого Быка, через год после отплытия. Вернулся по реке, известной как Извилистая. Я всегда втайне подозревал, что он вернется. Однако о нем не слышно было целый оборот времен года, пока он отдыхал в подземных руслах под крепостным холмом: в ручьях, реках и потайных притоках, связавших Тауровинду с царством, принадлежащим Иному Миру, — с Царством Теней Героев. И я не сразу ощутил его присутствие.

Ясон и оставшиеся аргонавты спали в его объятиях под палубой, близ сердца корабля. Арго защищал их: своего капитана и команду, призванную из земель за пределами изведанного мира или за пределами самого времени. Быть может, он видел в них своих детей.

Но для чего он вернулся? Как только я осознал, что он здесь, он закрылся от моего бережного прикосновения, замолк от носа до кормы, затворил от меня свой дух, едва отозвавшись приветственным вздохом. Зачем он вернулся из теплых южных морей?

Странные перемены в святилищах самой крепости должны были бы подсказать мне ответ.

Ниив, северная волшебница, дочь шамана, — проклятие моей жизни с тех пор, как я впервые свел ее с Ясоном, — прибилась к женщинам, охранявшим колодец. Теперь их стало четыре: все юные, дикие, растрепанные, способные испускать самые поразительные и ужасающие вопли — то смеха и изумления, то страха и отчаяния. Вопли «далеко видящих и глубоко чувствующих», которыми подобные стражи святынь охраняли и отделяли себя от людей, живущих вокруг.

К тому времени Ниив стала моей любовницей. Она делила со мной тесную комнатушку в крепости, но не жалкую хижину в сердце вечной рощи у реки, где я жил среди прославленных мертвецов.

Каждый день на заре, когда она пробиралась ко мне в поисках удовольствия, от нее веяло тайной. Запах старой земли и кислого сока наполнял наше жилище. Мы поселились рядом с запретным садом, где проводили свои обряды Глашатаи Земли, Прошлого и правителя — люди дуба, как их называли. Наши с ней обряды производили больше шума. Ниив была жадна и откровенна. Она светилась восторгом. Иногда она сияла ярче луны.