Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Ринат Таштабанов - Эвиал Эвиал

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Эвиал - Ринат Таштабанов - Страница 3


3
Изменить размер шрифта:

Звон стали, крики раненых, проклятия разрываемых на части людей, все звуки площади Правосудия смешались в боевой, единый гул.

Кровь лилась рекой, всполохи молний освещали картину невиданного боя.

Несколько десятков солдат: латников, пикинеров, конников пытались прорваться на плаху, дорваться до стволов древа мертвых, изрубить их на куски.

Отсеченные, бьющиеся в агонии ветви походили на щупальца гидры, окатывая воинов целым потоком липкой, зловонной жидкости, черного цвета. Ядовитый сок древа мертвых, растворял сталь и плоть, мгновенно превращая воинов в бесформенную кровавую массу.

Тут и там боевой клич сменялся предсмертным воем, хрипом человека разрываемого на куски. Лошади вместе с всадниками, от страшных по силе ударов ветвей, взлетали в воздух и разрывались, так и не упав наземь.

Побегов становилось все больше и больше. Сжимаясь, ветвь словно выстреливала вперед, насаживая как на копье по несколько воинов.

Солдаты дрогнули, попятились назад, из последних сил отбивая атаку сотни ветвей, что впитывая в себя кровь, росли на глазах.

— Это бесполезно! Всем назад! — крик одного из воинов тотчас утонул в хаосе бойни.

Ветви, на десятки шагов, хлестали все и вся. Обвивались вокруг людей, пожирали их плоть, затаскивали внутрь стволов. Площадь Правосудия мгновенно опустела. Сотни людей бежали, втаптывая друг друга в грязь, перемешанную с кровью.

Над площадью, шипя и разбрызгивая искры, пронеслись с десяток фаерболов. В бой вступили маги — огневики.

Малые и большие, ослепительно яркие в темноте, огненные шары понеслись к плахе. Оглушительная череда взрывов, всполохов красного и синего пламени на секунду обхватили древа мертвых. Во все стороны брызнула черная жижа, полетели куски древесной, живой плоти. Стволы закачались, яростный визг, от которого заложило уши, повис над площадью.

Древа горели, стволы качались из стороны в сторону, ветви-щупальца хлестали как бичи, круша камень помоста и зданий.

Казалось, победа близка, и древа обречены, но огонь внезапно потух, черная кора древ пульсировала и сжималась как человеческая кожа. Раны затягивались, зарубцовывались.

Противный запах паленого мяса повис над площадью, камень помоста местами расплавленный, внезапно треснул. Стволы древа стали быстро утолщаться, и расти вверх, устремляясь к темным небесам Аркина.

Ветви — щупальца, змеями вытягиваясь во все стороны, хватали куски растерзанной плоти, окунались в лужи крови, всасывая ее в себя.

Абсолютная тишина повисла над площадью Правосудия. Лишь изредка нарушаемая стонами и хрипением раненных, заживо поедаемых древом мертвых.

Внезапно в выси, где во мраке, висел крест с распятым некромантом, раздался крик полный боли и ненависти:

— Отец! За что?

Трой не мог видеть ту бойню что разыгралась под ним, но все чувствовал.

Боль, страх, смерть сотен и сотен людей, разрываемых на куски, поедаемых заживо. Он буквально впитывал в себя их страдания, насыщался эманациями мертвых. Воли вопреки.

Трой знал, какая могучая сила собралась в нем. Ему ничего не стоит голыми руками разорвать свои путы, выдернуть стальные клинья. Уничтожить все и вся.

Но он ждал, обряд должен быть доведен до конца, иначе смерть всех этих людей была напрасна.

Крест ожил.

Страшная боль пронзила сознание некроманта, словно в мозг вогнали раскаленный шип. Древесная плоть всасывала в себя плоть людскую, медленно растворяя кожу.

Трой чувствовал, как медленно, под действием сока, разлагается его спина, руки, ноги, тело погружается в древо мертвых.

Некромант терпел невыносимую боль, от которой хотелось сойти с ума, умереть, но он не мог позволить себе этого.

Нельзя уходить в Серые Пределы, нельзя, иначе все зря! — кричал, колотя затылком о крест, некромант.

Боль внезапно отпустила, сознание стало гаснуть, появилась легкость во всем теле.

«Неужели я умер, — подумал Трой. — Нет!»

Именно сейчас он испугался. Нет не смерти, а того, что он не смог перенести Испытание. И стать…

— Сын мой! — голос словно возник в мозгу некроманта. — Ты можешь сделать это! Доведи начатое до конца. Скажи формулу заклятья Перерождения, спеши, время на исходе.

— Да отец.

Боль снова вернулась, еще страшнее чем прежде. Тело Троя буквально растворялось, впитываясь в древо креста, кости оголялись. Он почувствовал, как кора раздвинулась в стороны, и его плоть стала погружаться внутрь креста.

Трой собрал все силы воедино. Мощь мертвых душ, людские страдания буквально разрывали его сущность на части, напитывали его невероятной силой. Формула заклятья рвалась наружу.

— DEMORATY — INFERETY, — крик некроманта унесся ввысь.

Секунду спустя, прежде чем тело некроманта было поглощено, в голове Троя, чей-то голос очень тихо произнес:

— Ты сделал свой выбор.

Страшный по силе раскат грома, от которого дрогнула земля, буквально раздвинул небеса. Столб пламени низвергся вниз, полностью поглотив плаху и древа мертвых. Спустя мгновение все исчезло в огне.

К центру обезлюдившей площади Правосудия, покачиваясь, шел человек. Некогда могучий и сильный, теперь он был лишь тенью себя.

Архипрелат Аркина — Энгабар, подошел к огромному провалу в брусчатке площади. Обугленная земля, расплавленные камни, все то, что осталось от плахи.

Пустой глазницей черепа, зиял провал в земле, от него веяло болью и страхом. Словно открылись врата в мир иной. Мир Тьмы и Смерти.

— Сын мой! Где бы ты не был, прости меня! — крикнул священник, и хрипя завалился наземь. Одинокая слеза, блеснув ярким алмазом, потекла по его щеке, и тут же застыла, превратившись в кристалл льда. Хмурое небо Аркина побелело, пошел первый снег.

2

Темная ночь расправила свои мягкие крылья и спустилась на землю. Полная луна и мириады ярких звезд, что разбросаны по небосводу, словно драгоценные сверкающие камни показались лишь на мгновение, чтобы тут же скрыться за облаками.

Тьма, непроницаемая, почти осязаемая, неспешно обволакивая землю, дикий лес, речку Быстрянку ползла в сторону поселения людей. Фермеров — землепашцев и охотников — промысловиков.

Добравшись до защитного частокола, что неровным кольцом обхватывал довольно большое село, в несколько десятков добротных рубленых изб. Тьма словно остановилась, помедлила, наткнувшись на острые, тесаные бревна частокола, но затем двинулась дальше. Накрывая собой избу за избой, сруб за срубом. Медленно и неотвратимо приближаясь к церквушке, что стоит в центре села.

Один за другим, в окнах изб, гасли немногочисленные огоньки масляных лампад. Стихли разговоры, смех, плач и крики детей. Люди укладывались спать. Перестали брехать псы, коровы, овцы, куры запертые по сараям, наконец угомонились. Сон и тишина овладели селом, ночь вступила в свои полные права.

Где — то в глубине темного, такого зловещего в ночи леса ухнул филин, треснула ветка. Часовой на высокой дозорной вышке, молодой здоровый парень, с трудом продрав глаза, выглянул из-за тесаных бревен. С минуту он вглядывался в сторону леса. Ничего, ни шума зверей, ни гомона птиц. Лишь только злой холодный ветер, завывал сквозь щели в бревнах.

Молодец зябко поежился, поплотнее завернулся в тулуп из овчины. Затем сонным взглядом он посмотрел на тугой лук, полный колчан стрел, подлил масла в нещадно чадящую плошку. И проклиная судьбу, а особо старосту Берга за то, что он направил его на пост в такую холодную ночь, уткнувшись в тюфяк набитый сеном, захрапел.

Он не заметил, что дрожащий на ветру язычок пламени несколько раз судорожно дернулся и погас. Словно его задули чьи-то невидимые губы.

Из семи ночных сторожей, что должны были бодрствовать всю ночь и охранять село от волков, упырей и иной Нечисти, не спал только Дерк. Сильный, крупный мужчина лет 40, 45, но уже весь седой.

Его мужественное лицо, наискось пересекал страшный шрам, оставленный когтями медведя — шатуна. Кисти левой руки не было. Вместо нее, на металлической пластине приторочен нож. С зазубренным, длинной в ладонь мужчины лезвием. Несмотря на увечье, Дерк был один из самых сильных бойцов села и мало кто из молодых, отваживался выйти с ним на кулачный бой.