Хьервард (Сборник) - Шнейдер Наталья "Емелюшка" - Страница 55

— Владычица? Новая правительница из числа Династии Халлана?

Простак опять цокнул.

— Какая Династия… Новый правитель у Халланского Королевства, точнее правительница. Надоело эльфам непотребство, творимое старым королём, да и свергнут он был, а править стала Владычица — благословенная, да не укоротятся дни её на этой грешной земле…

Драконовичу что-то почудилось в этих словах, что-то непохожее на предыдущие речи Простака. Наверное, неестественность, с которой были сказаны.

— И что? — Спросил он Простака. — Лучше новая Владычица старого короля? А что с ним самим сталось-то?

— Сбежал, говорят… — неопределённо ответил тот. — А лучше она или нет, здесь-то за Хребтом, да за Пустыней не особо власть её чувствуется. В соседнюю с нашей деревню недавно прибыли посланники местного герцога, дальнего вассала султана. Так всех женщин, не обременённых уродством, вывезли, мужчин посекли всех — не мечами, плетями — и уехали обратно в свой замок, будь он проклят.

— Почему не дали отпор воинам герцога? Не думаю, что их было так много, чтобы вся деревня не смогла с ними справиться. Почему не поступили так, чтобы перед детьми своими же обидно не было?

— Да новых бы прислали, — буркнул Простак. — Да и были бы эти дети тогда…

Драконович ничего не ответил, лишь брови опустились к самым глазам.

Дальше они ехали молча.

Местность вокруг стремительно менялась. Земля вспучилась множеством холмов, дорога вбегала на них, чтобы потом весело сбежать вниз. Деревья стали уж совсем редкими, ивняка по краям дороги тоже поубавилось, зато вверх направлены пожелтевшие метровые копья густой травы.

Пасущиеся где-то на горизонте облака начали собираться и над повозкой. Белые горки старались набежать на солнце, но не многие отваживались, а когда это и случалось, то всё равно сквозь их истончившуюся шкуру пробивались победные лучи солнца, озаряли облако изнутри, придавая золотистую рельефность.

Воздух наполнился прохладой, то и дело порывы ветра забегали внутрь повозки, трепетали волосы лесного воина. Похоже, скоро пройдёт короткий несильный дождь.

— Эй, путник! — Раздался крик Простака. — Не спишь? Подъезжаем уже.

Драконович поднялся, голова высунулась наружу. Невдалеке из-за холма появилось несколько аккуратненьких домиков, огорожены изгородью. Дорога расширилась, теперь можно назвать и трактом, больше не прыгает по холмам, величаво ступает по выровненной земле. Домиков становилось всё больше и больше, но лесной воин уже не рассматривал, взгляд устремлён к каменной стене, что возвышается дальше. Стена не высока, видно, что город не очень большой, но всё же не село и не деревня. Зато главные ворота сделаны на славу — огромные, сразу видно, дубовки, сверху вырезан герб города, покрыто узорами. Рядом, как положено, стража, закованы в сталь, лишь носы торчат из-под открытых забрал.

Драконович смотрел во все глаза — вот вы какие, доспехи! Оргона рассказывала, объясняла, но всё равно это лучше увидеть, чем услышать от пересказчиков. Посеребрённые панцири, рельефное изображение мускулистой человеческой груди, торса, — лесной воин опустил глаза на распахнутую куртку, да, похоже, — шипы на плечах, об предназначение которых смутно догадывается, стальные поножи и наручи. В руках у нескольких — большие щиты, почти скутумы, короткие мечи. Хотя, на страже, где воинов не так много, лучше более длинные, это же не биться в строю. У тех, что ближе — копья, подальше — массивные бронебойные арбалеты, гномьей работы, с хитрым механизмом взвода. Столько оружия, да ещё и такого, Драконович видел первый раз.

— Холлеин, Холлеин! — Продекламировал Простак. — Сиди на месте, путник, пошлина у нас здесь не большая, так что лишнюю монетку за тебя, так и быть, выложу.

Они подъехали к воротам, люду у них в это время было не очень много, пришлось подождать всего лишь несколько минут. Стража мимолётным взглядом окинула повозку, взгляд чуть задержался на мече Драконовича, но вслух ничего сказано не было. Они въехали в город.

Здесь уже народу больше. От ворот отходит около дюжины улиц, все полны люду, лишь некоторые заняли повозки и телеги — те, что к центральному замку и рынку. В воздухе витают сотни, если не десятки сотен, ароматов: запахи пекарен смешиваются с запахами кожевен, откуда-то тянет свежежаренным мясом с луком, заморскими фруктами, дымом кузниц.

Учуяв запах еды, желудок Драконовича протестующе заурчал, напомнил, что сегодня он с самого утра росинки маковой во рту не держал.

— Ну что, пора прощаться. — Повернулся к нему Простак. — Мне теперь на рынок, у тебя, думаю, тоже дела есть, так что — прощай, путник. Интересно было послушать твои речи.

— Подожди, ты не раз здесь был, где находится лучшая таверна, которую ты посещал?

— Корчма здесь неподалёку есть, — он махнул, показывая направление. — Пиво там замечательное, да и повар отменный. Думаю, тебе там понравится.

— Спасибо за всё. Прощай. — Драконович спрыгнул с повозки.

— Прощай.

Повозка скрылась в потоке таких же ничем не примечательных средств передвижения. А Драконович побрёл в ту сторону, которую указал Простак…

Корчма отыскалась быстро. Большое, бочкообразное здание с вывеской над входом: «Корчма Ивдара». У перевязи несколько коней, настоящих статных коней, так не похожих на чахлых лошадок Простака. Вышел чумазый мальчик с ведром в руках, Драконович проводил его взглядом до сарая, где глаза натолкнулись на другую картину.

У дверей толпилось несколько человек, двое о чём-то спорили, сыпались самые грязные ругательства, значений многих из которых лесной воин не знал. Спорили двое: рыжий детина с косматой шевелюрой в грязной одежде и лысый, уже немолодой, Драконович мог назвать его силачом, если бы сам не был в два раза крупнее. Рыжий осержено кричит, лысый весь сник, что-то неуверенно бормочет.

Лесной воин направился к корчме, в голове роятся мысли о том, как же найти в огромном городе врага, человека, угрожающего родному лесу.

Гневные крики сменяются на нечто, похожее на звериный рык, Драконович инстинктивно отклоняется в сторону. Мимо пролетает тело лысого, разбрызгивая во все стороны кровь, лесной воин не успевает уклониться, и алые капли из перерезанного горла силача попадают на куртку, и так уже запачканную. Вслед за телом рядом проносится рыжий, лицо искаженно гневом, глаза рассечены мелкими красными прожилками.

Неужели вырежет печень, мелькает в голове Драконовича, но лысый всего лишь всаживает кинжал в спину силача, так, что в теле скрывается почти всё лезвие. Слышен хруст рассекаемого хребта, будто кто-то разрубает тупым ножом старый тростник. В спину лежачего! Даже у зверей есть кое-какие обычаи на этот счёт, а людам такое и подавно не позволительно. Уголки глаз лесного воина презрительно кривятся.

Рыжий подымается от мёртвого тела, рука скидывает волосы со вспотевшего лба. Он ещё немного стоит над трупом, губы что-то бормочут, гневное и едкое. Драконович ещё больше кривится: об умерших никогда нельзя говорить плохо. В это время рыжий разворачивается, его взгляд натыкается на презрительное выражение лица Драконовича.

— Чего уставился, гнида? — Напустился он на лесного воина. Его не смутило даже то, что тот на полторы головы выше.

Драконович не стёр с лица презрительное выражение, мелькнула длань, опустилась на плечо рыжему. Тот застонал, будто свалил неподъёмный камень, лицо покраснело, обнажились гнилые пеньки зубов, болезненно-белые дёсны. Он махнул рукой, но Драконович легонько толкнул его, так, что полетел спиной на землю, скрючился там, поджав ноги.

Лесной воин хотел уже продолжить путь к дверям корчмы, но внезапно почувствовал, как ловкие руки снимают со спины перевязь с мечом. Гневно нахмурив глаза, стремительно обернулся, рука сжата в кулак, несётся быстрее тела. Но вспорола всего лишь воздух. Мелкий человечек с перевязью успел пригнуться, ловко отскочил в сторону, тут же вперёд вышли и остальные дружки рыжего.