Занимательная минералогия - Ферсман Александр Евгеньевич - Страница 11

Агатовые комнаты – это отдельный павильон, состоящий из ряда залов. Наше внимание привлекают большой зал с колоннами и две комнаты, отделанные яшмой и агатом. Первая – прямоугольная с круглым сводом, собственно яшмовая, а вторая – овальная, называемая аванзалом, – «агатовая». Большой зал в греческом стиле украшен колоннами из бельгийского серовато-розового мрамора. В нишах на постаментах мраморные статуи и вазы частью итальянской, частью русской работы; под первыми тумбы из шокшинского порфира, под вторыми – из красивого розового тивдийского мрамора. Камины и наличники окон и дверей из белого итальянского мрамора, с украшениями из древнего египетского порфира.

Обе комнаты отделаны исключительно русским камнем и потому особенно интересны. Они довольно сходны по стилю и формам, но первая покрыта по преимуществу темной ленточной яшмой с неровными сливающимися полосами зеленого, зеленовато-бурого и красно-бурого тона, а вторая отделана главным образом яшмой, называемой у нас на Урале «мясной агат». Особенно красивы двери обеих комнат; они выложены тремя сортами яшм зеленых и красно-бурых тонов, подобранных с таким тонким вкусом, что не остается впечатления пестроты. Красивые каменные вазы работы Екатеринбургской и Колыванской гранильных фабрик, высоко поставленные на карнизах, дополняют общую картину исключительной красоты.

В каждом из описанных залов много разного камня. Каждая ваза из порфира, стол, покрытый каменной доской, мраморный или порфировый камин, дверь, подоконник – все нас, минералогов, наводит на воспоминания, и часами мог я водить своих слушателей по дивным залам Екатерининского дворца, рассказывая и раскрывая историю каждого камня, его добычи и длинный путь обработки на гранильных фабриках Урала и Алтая.

В большом городе

С детства я привык, что каждое географическое название что-то говорит моей минералогической душе. Когда называют Боровичи, я думаю о кристаллах свинцового блеска в углях этого города. Называют Милан – я вспоминаю его мраморный собор. Рассказывают о Париже – я весь переношусь в его знаменитые гипсовые ломки. А станция Березайка Октябрьской железной дороги говорит о великолепном известняке, который обжигают на известь.

Но особенно поучительны для нас странствования по нашим большим городам, где на каждом шагу минералога ждет целый «университет», где можно изучить самые трудные и сложные вопросы нашей науки.

Пойдемте, друзья, по улицам Ленинграда и Москвы и послушаем, что нам рассказывают камни.

Мы на берегах нашей северной красавицы Невы. На широких просторах набережных любуемся мы ее синими водами, этим чистым жидким минералом нашей Земли. Под ногами выборгский гранит, но местами сохранилась и «путиловская плита» – силурийский известняк, осадок глубоких морей с загадочными образованиями углекислого кальция. Кубики мостовой на отдельных улицах – это обломки диабазов, тех вулканических лав, которые некогда изливались из глубин в виде расплавленных покровов в районе современного Онежского озера. Гранитные цоколи зданий говорят о застывших в глубинах массах кислых огненно-жидких расплавов. Розовые мраморные подоконники – осадки древних ятулийских морей, обожженные дыханием вулканов. Но среди всех этих камней меня больше всего поражает один: из него сделаны колонны в Казанском соборе, из него сложены замечательные портики Исаакиевского, им выложены каменные берега красавицы Невы – это замечательная порода рапакиви (в переводе с финского – «гнилой камень»), гранит как бы с большими глазами полевого шпата. Я внимательно слушаю его историю, и она мне говорит о явлениях, которых мы не видим вокруг нас, но которые где-то медленно, может быть еще и сейчас, разыгрываются под нашими ногами в недоступных глубинах. Когда-то, немногим больше 1500 миллионов лет тому назад, наш Север был одним из первых застывших твердых щитов на расплавленном океане нашей еще раскаленной планеты.[10] На его поверхности разыгрывались пустынные бури. Первые тропические дожди падали потоками на раскаленную землю. Снизу расплавленные массы вырывались к поверхности, переплавляя нагроможденные обломки и навеянные бурями пески, внедряясь в первые осадочные породы Земли.

В эти времена из глубины внедрился и красный гранит, называемый рапакиви.

В виде вязкой тягучей массы застывали его массивы; сначала в нем плавали глазки выкристаллизовавшихся полевых шпатов, – целыми потоками увлекались они, сплавлялись и снова обволакивались кристаллами, пока весь остальной расплав не застыл в общую массу. Горячие пары и газы далеко уносились из этих очагов, они внедрялись в древний щит и, застывая, накапливали совершенно особые богатства камня.

Так, на берегах Белого, Балтийского и Северного морей всюду встречаем мы каменные жилы – следы этих горячих дыханий древних гранитов.

В огромных ломках Карелии, Швеции и Норвегии добывают розовый полевой шпат, прозрачный, как стекло, кварц, блестящую розовую слюду, а в них – какие-то черные неказистые камешки, очень тяжелые и непрозрачные. В этих черных камнях таится еще много минералогических диковинок: здесь и тяжелая урановая руда, дающая нам радий, и кристаллы черного турмалина, а среди них темно-зеленый апатит…

Я иду вдоль прекрасных набережных Невы. Белеют глаза полевых шпатов; под действием холодных и мокрых ветров Севера черные листочки слюды золотеют, превращаясь в пластинки «кошачьего золота»; выкрашиваются серые кварцы, ржавые железистые пятна смываются осенними водами, – заканчивается «коротенькая» история камня на миллиардном году его жизни.

Мы можем совершить замечательную минералогическую экскурсию и по городу Москве.

Мы пойдем любоваться белым московским известняком старых зданий Белокаменной, вспоминая, что ему примерно четыреста миллионов лет и что отложился он в глубинах каменноугольного моря.

Мы можем целыми часами изучать природу гранитного цоколя гостиницы «Москва»: это – древние граниты Украины с замечательными пегматитовыми жилами, которые кипели, бурлили и прорезали своим горячим дыханием остывшие гранитные массивы.

Темная облицовка из лабрадорита со сверкающими синими глазками украшает дома улицы Дзержинского, а исторический Мавзолей Ленина со своими замечательными сортами камня габбро, темного и светлого лабрадорита, шокшинского порфира и гранитов отличается глубоким сочетанием цветов.

Чтобы проникнуться новой, светлой и веселой жизнью бурно растущей огромной страны, спустимся на некоторое время с вами под улицы Москвы, в широкие просторные подземные коридоры метро.

Мы не увидим здесь ни тех плывунов, песков или глин, в которые врезали с таким героизмом метростроевцы свои туннели, ни древних каменноугольных известняков, на которых построена Москва. Яркий электрический свет озаряет целую коллекцию полированных мраморов, гранитов и известняков, на которых можно изучить все строительные и декоративные, прекрасные камни нашей страны начиная с далеких северных окраин Карелии и кончая берегами горного Крыма.

Больше шестидесяти пяти тысяч квадратных метров мрамора и других облицовочных камней, стекол, шлаков, ярких глазурованных кирпичей пошло на облицовку подземных вокзалов первой очереди метро.

А ведь это только начало!

Мы спускаемся с вами под землю у «Библиотеки имени Ленина». Желтый пятнистый подмосковный мрамор украшает вход; далее – большие восьмигранные колонны из серого московского мрамора с жилками известкового шпата. Пластинки черного стекла обрамляют нижние карнизы, а на лестнице к платформе в красноватом крымском мраморе мы видим окаменелые улитки, ракушки – остатки жизни каких-то древних южных морей, покрывавших несколько сот миллионов лет тому назад весь нынешний Крым и область поднявшегося потом Кавказа.

Быстро мчится поезд метро; мы с трудом успеваем во время кратких остановок рассматривать мраморы. На станциях «Охотный ряд», «Дзержинская» и «Кировская» мы восторгаемся большими пластинами полосатого серого мрамора из Уфалея на Урале. «Красные ворота» нас встречают красным тагильским мрамором из Среднего Урала, а панель обрамляет все тот же волынский лабрадорит с глазками, сверкающими синими переливами. Снова крымские и кавказские мраморы в теплых тонах наших южных известняков, снова холодные серые и белые мраморы Урала, снова подмосковные серо-желтые известняки, камень Карелии, породы из богатейших и бесчисленных разработок.