И у крокодила есть друзья - Акимушкин Игорь Иванович - Страница 31

У ястреба-перепелятника самец обычно еще издали особым криком предупреждает самку, что несет пищу. Она вылетает ему навстречу и забирает ее. Или же, пролетая над гнездом, самец бросает в него добычу.

Если самка погибнет, то обычно погибают и птенцы, когда они очень малы и не могут сами разрывать принесенных самцом птиц. Он только кидает их в гнездо и кидает, заваливает пищей умирающих от голода птенцов. Но иногда в самце пробуждается старый инстинкт, и он начинает, если самка так и не вернулась, рвать на куски добычу и кормить птенцов.

Некоторые птицы в наших широтах, где лето короткое, устраивают второе гнездо и откладывают в нем яйца еще до того, как первый выводок сможет обходиться без их помощи. Родители должны тогда и яйца насиживать и охранять птенцов. Козодои так выходят из положения: самец заботится о выводке, а самка сидит на яйцах.

У зуйков-галстучников другое разделение труда: оба родителя попеременно то водят птенцов, то насиживают яйца. Бывает так, что, слетев с гнезда, самка не торопится вновь сесть на него. Тогда самец-зуек гонит ее к гнезду и силой принуждает легкомысленную подругу выполнить свой материнский долг.

Нет никакой возможности рассказать о всех вариантах взаимопомощи, которую в пору размножения оказывают друг другу самцы и самки многих животных, о всех, как говорят зоологи, формах заботы о потомстве, встречающихся в природе. Из тысячи примеров я выберу несколько наименее известных и наиболее поразительных.

В большой реке Нил живут маленькие рыбки хаплохромис и тилапия[35]. Когда приходит пора размножения, их самцы начинают строить гнезда.

Рыбка выбирает укромный уголок на дне реки, за камнем или между корнями растений. Ложится здесь плашмя, бьет хвостом по воде и кружится на одном месте, кружится, и в песке образуется ямка.

Тогда самец уплывает за «кирпичами»: приносит во рту камешки и укладывает их рядком вокруг ямки. Строит по ее краям крепостной вал из камня.

Теперь плывет за самкой. Как найдет ее — «танцует». Это особый такой пригласительный сигнал.

Самец боком-боком медленно плывет перед самкой, склонив корпус головой вниз под углом в 30–60 градусов к горизонтали. Если она останавливается, он поджидает ее. А потом опять в той же странной позе (боком к ней и головой вниз) плывет к своей ямке и ведет за собой подругу.

А хаплохромис несколько иначе, чем тилапия, приглашает невесту. Он тоже замирает перед ней в экстравагантной позе. Задняя половина его тела параллельна речному дну, а переднюю он так изгибает, что торчит она вверх от его хвоста под углом градусов в тридцать-сорок.

Так объясняется он в любви.

Она покорена красноречивым признанием и плывет за ним к гнезду. Здесь в ямке рыбки еще немного играют: самка плавает кругами, а самец за ней, упираясь головой в ее хвост.

Затем она откладывает на дно ямки 100 маленьких икринок, а если самка большая, то и 400. Вот отложила последнюю и вдруг… Что же она делает? Проглотила одну икринку, потом другую, третью… Все и съела?

Нет, не съела: икринки у нее во рту остались. Кенгуру в особой сумке своих детенышей вынашивает. А у хаплохромиса и тилапии колыбель во рту.

Набив икринками полный рот, рыбка прячется в зарослях. Стоит здесь неподвижно. Недели две ничего не ест, только дышит тяжело, да икру во рту время от времени переворачивает, чтобы лучше развивалась.

Сначала, приоткрыв рот, дышит часто около минуты, потом с полминуты будто жует — движет вверх-вниз нижней челюстью. Рот открыт теперь шире, и видно, как в нем перекатываются икринки. Потом опять дышит минуту и снова полминуты перекатывает икринки во рту, опять дышит и переворачивает икру… И так днем и ночью много суток подряд.

От голода у рыбки живот подтянуло, костлявые бока впали, а голова раздулась. Икринки ведь развиваются, во рту им уже тесно.

Ну вот — наконец-то! — на десятый день (у хаплохромиса) или на двенадцатый-четырнадцатый (у тилапии) появляются на свет мальки, каждый не больше блохи. Первые дни малютки живут во рту у матери. Потом нерешительно покидают необычный дом.

Незадолго перед тем, как они из него выберутся, рыбка-мать оставляет убежище и беспокойно плавает вверх-вниз. Когда проплывает у дна, царапает и скребет о песок распухшей головой, словно мальки ее раздражают. Но если один из них выскочит изо рта и убежит, она бросается в погоню и снова «глотает».

Но вскоре не поспевает их «глотать»: мальки, как горох из дырявого мешка, выскакивают быстрее, чем она успевает их туда упрятывать. И вот уже все они на воле, суетятся около нее плотной стайкой, и рыбка успокаивается, перестает без нужды загонять их в свой рот.

Когда все вокруг спокойно, мальки плывут за маткой, словно утята за уткой. По дороге кормятся, ловят мелких рачков. Но в минуту опасности стремглав бросаются к мамаше и прячутся у нее во рту. Сигнал тревоги: «Скорее в пасть!» — она им сама подает. Этот сигнал — особая «диагональная» поза самки. Опускает она вниз голову, а хвост — приподнимает. Тело рыбки принимает косое положение: под углом в 10–20 градусов к горизонтали.

Как только мальки заметят этот сигнал, сейчас же бросаются к своей мамке, сбиваются плотной гроздью у ее головы, словно рой пчел на ветке. Если же она сейчас начнет пятиться назад, мальки, теснясь и толкаясь, полезут в мамин рот (вот уж действительно маменькины сынки!). Она и сама торопливо «глотает» тех, кто не успел проскочить сам. «Проглотив» последнего беженца, рыбка уплывает подальше от опасного места.

Там, но не сразу, а так через час или полчаса опять раскрывает рот, и детишки выбираются на свободу, чтобы порезвиться в реке.

Если же вставшая в диагональную позу самка примет опять нормальное положение (не будет пятиться), значит тревога оказалась ложной, и живая гроздь, висящая у ее рта, рассыпается. Мальки снова стайкой плывут за ней.

Но когда враг приближается слишком быстро и мальки не успевают спрятаться в зубастом убежище, самка, долго не раздумывая, бросается на незваного гостя, вертится вокруг него, наскакивает с разных сторон, бодает и кусает его. Пытается напугать и разными угрожающими позами и сменой красок на своей коже. Тилапия, например, как и рассердившийся хамелеон, чернеет: стращает так хищника.

А мальки тем временем не зевают, падают на дно и там затаиваются. Если самоотверженная рыбка уцелеет после весьма рискованных наскоков на «слона», то, попугав его несколько минут, внезапно убегает. Поспешно набивает мальками рот и уплывает подальше.

Первое время любой шум в помещении, где стоит аквариум, хлопанье дверью, появление в комнате человека вызывают у бдительной рыбки тревогу, и она сигналом «Скорее в пасть!» созывает мальков. Но постепенно привыкает к тому, что эти шумы ничем не грозят, и поднимает теперь тревогу лишь при реальной опасности: когда, например, пускают к ним в садок крупную рыбу или имитирующую ее модель.

Четыре или пять дней молодые хаплохромисы и тилапии пользуются мамашиным гостеприимством. Они даже ночуют в безопасном убежище за частоколом ее зубов. А когда подрастут и окрепнут, покидают его навсегда.

Хаплохромиса и тилапию ихтиологи причисляют к семейству цихлид — тропических окуньков. Они и в самом деле некоторыми своими анатомическими признаками напоминают наших окуней. Обитают цихлиды во всех пресных водах Индии, Цейлона, Африки и Америки (от Техаса до Уругвая). Многие из них хищники, а некоторые питаются растениями.

У всех цихлид очень интересные повадки, а материнский инстинкт развит так высоко, как, пожалуй, ни у кого больше в рыбьем царстве. Но не все они вынашивают икру во рту. Только у немногих видов открыт этот странный, хотя и вполне надежный способ заботы о потомстве[36].