И у крокодила есть друзья - Акимушкин Игорь Иванович - Страница 22

Однако положение было спасено: помогли другие муравьи — темно-бурые и красно-бурые, менее восприимчивые к соблазнам ломехузы. Темно-бурых куколок обитатели обреченного дома раздобыли в соседних муравейниках, а красно-бурые муравьи пришли сами. Вернее, пришла их самка, которую кровавые муравьи охотно приняли в семью, когда умерла их собственная родоначальница, а новые матки перестали рождаться из-за обилия в гнезде ломехуз.

Через год после начала наблюдений в колонии уже было около 5 процентов «рабов», то есть темно-бурых муравьев, и 30 процентов приемышей, красно-бурых потомков усыновленной матки. Затем муравьи-союзники предприняли ряд последовательных переселений: несколько раз переносили гнезда на новое место.

Еще через полгода кровавые муравьи отделились от красно-бурых, укрылись на зиму в отдельном зимнем гнезде, а их приемыши стали жить своим собственным хозяйством. Из смешанной колонии образовались две самостоятельные.

Весной следующего года муравьи вновь соединились, построили два новых гнезда. Одно по плану красно-бурого муравья: большая обнесенная валом куча, второе — небольшой холмик, какие обычно сооружают кровавые муравьи. В первом было 99 процентов красно-бурых и 1 процент кровавых муравьев, во втором соответственно 40 и 60 процентов. «Оба гнезда соединялись между собою ходами, и обитатели как одного, так и другого посещали своих соседей».

Кровавые муравьи были на краю катастрофы, когда приняли в семью чужую самку. Кормили ее, ухаживали за ней, помогли обзавестись потомством и основать свое гнездо. Без поддержки соседей она не смогла бы этого сделать. Но долг платежом красен; молодые муравьи, рожденные чужестранкой, быстро включились во все работы по дому, добывали пищу и кормили своих личинок и уцелевший еще расплод хозяев, который из-за ломехуз голодал. Из хорошо питающихся теперь личинок стали выводиться полноценные муравьи. Среди них оказались и самки.

Обреченная семья была спасена.

Союз кровавых и красно-бурых муравьев пошел на пользу и тем и другим.

Кровавые муравьи, как видно, пускают в свой дом чужеземцев не для того, чтобы переложить на их плечи тяжелую работу, а самим проводить жизнь в праздности. Похоже, к чужой помощи они прибегают только в трудные минуты, когда по какой-либо причине в их семье остается мало работников и расплод начинает голодать.

Это доказывают следующие наблюдения Эриха Васмана.

Казалось бы (если мы примем рабовладельческую концепцию), чем многочисленнее и сильнее колония, чем больше у нее возможностей для грабительских набегов, тем чаще их будут предпринимать муравьи.

На самом деле этого не происходит.

Васман исследовал более тысячи гнезд кровавых муравьев и нашел, что в процветающих, крупных и сильных муравейниках было немного (50–100) или же совсем не было «рабов». В средних гнездах это число повышалось до нескольких сот, а в некоторых очень слабых колониях «рабов» оказывалось раз в двадцать больше, чем хозяев. Исследователь установил, что в сильных гнездах соотношение хозяев и помощников колеблется обычно от 100 : 1 до 10 : 1, в средних и слабых равно 3 : 1 и 1 : 1.

Очень редко «рабов» бывает больше, чем хозяев. Короче говоря, число чужеродных помощников обратно пропорционально величине колонии. (В истории рабовладельческих государств, основанных человечеством, наблюдалась ведь обратная зависимость.)

Я чуть на них не наступил. Уже занес ногу и тут заметил их. Они бежали среди невысокой травы по опушке соснового леса. Рядом было картофельное поле.

По десять-пятнадцать муравьев в ряд. И таких рядов около ста. Плотные были ряды: в длину вся колонна — метра полтора, в ширину — сантиметров тридцать. Конечно, ряды не соблюдались: одни муравьи слишком выбегали вперед, другие отставали, некоторые вдруг поворачивали даже назад. Но, описав полукруг, снова вливались в колонну.

Прямо идут: с востока на северо-запад. Туда, где солнце склоняется уже к горизонту.

Я присел на корточки, чтобы лучше их рассмотреть. Рыжие очень быстрые муравьи. Прямо рысаки, так быстро бегут! Амазонки. Для верности я поймал одного муравья и посмотрел на его жвалы. Это были сабли, а не лопаты.

Вот дошли до пыльной дороги, по которой и машины ездят и люди ходят. Тут, видно, сбились со следа, который — я так думаю — незадолго перед этим проложили пробежавшие здесь разведчики. Строй нарушился.

В поисках погребенной в пыли трассы муравьи расползались все шире и шире. И вот некоторые из них натолкнулись по ту сторону дороги на потерянный след и побежали по нему. Вскоре вся армия в прежнем порядке следовала за ними.

Они прошли еще немного, лавируя между стеблями низкорослой, пожухлой травы, и на пути им попалась небольшая дырка в земле. Сейчас же передовые муравьи полезли в нее. Ряды смешались. Амазонки забегали бешено: если весь поход они совершили, можно сказать, на второй скорости, то сейчас перешли на третью. Около небольшой ямки в земле кружился водоворот рыжих злых муравьев.

Те, что нырнули в ямку, вынесли вскоре беленькие коконы. Немного маленьких коконов. Но, видно, это было не то гнездо, к которому они стремились. Не главная цель их похода. Армия снова построилась в походную колонну и устремилась за десятком муравьев, «унюхавших» в траве за ямкой путеводную нить запахов, оставленных на былинках и сухой листве разведчиками.

Путеводная нить и привела амазонок к другой дырке в земле. Это была побольше прежней, а рядом с ней чернело еще несколько норок.

Опять муравьи закружились в водовороте и без всякой предварительной разведки ринулись на приступ. Они забили все эти дырки своими стремящимися внутрь, под землю, телами. А вокруг кружился подошедший арьергард.

Через минуту вылезли из-под земли первые амазонки с большими охристыми коконами. Они держали их жвалами, несли между ногами, под брюхом, и прямиком устремились назад, той же трассой запахов, которой пришли сюда. Уже много желтовато-белых коконов мелькало среди буро-зеленой травы, и вскоре новая походная колонна (но не рыжая, а пегая от белых коконов) потекла через пыльную дорогу.

Тут только выбежали из разграбленного муравейника его защитники. Они не появились раньше, видимо, потому, что густые толпы вливающихся в муравейник амазонок просто не дали им возможности выйти, закупорив все входы в гнездо. Теперь, когда этот живой поток отхлынул, черно-бурые муравьи, которых грабили амазонки, смогли выбраться на поверхность, чтобы сразиться за свое добро.

Отличить их было нетрудно: они с матово-черной головой и брюшком и рыже-бурой грудью и ногами. Куда менее подвижные, чем амазонки, и поменьше их.

А амазонки рыжие, головастые, очень быстрые и, видно, сильные. Один на один они легко одолевали своих противников. Те хватались за кокон, и амазонки, не отпуская его, а быстро перехватывая жвалами, добирались до черного муравья. Тот тут же бросал кокон. Но нигде не видел я убитых, ни с той, ни с другой стороны. Трупов не было, хотя сражение у гнезда продолжалось с четверть часа. Обычно спор за куколок и личинок (их тоже выносили некоторые амазонки) решался в пользу наиболее сильного.

Одна амазонка легко отбивалась и убегала с коконом от одного или даже двух черно-бурых муравьев. Но уже три черных муравья, а нападали они нередко и впятером и большим числом, крепко держали ее, а кокон валялся тут же.

Тактика у муравьев-защитников была такая: удержать амазонку. Затем какой-нибудь черно-бурый муравей, пока земляки его держали грабителя, хватал кокон и убегал с ним, но обычно не в гнездо, а куда-нибудь в сторонку. Многие залезали с коконами на былинки и здесь пережидали. Другие прятали коконы под комья земли, разные прутики и листочки. Уже в конце битвы я поднял случайно щепочку, которая лежала поблизости от гнезда, а под ней, оказывается, целый склад коконов, спрятанных здесь от грабителей.

Между тем основные силы амазонок начали отступление, почти каждый солдат тащил по яйцу. Они бежали быстро, и черно-бурые муравьи не могли за ними угнаться. Особенно-то они их и не преследовали: не дальше трех шагов от муравейника (а до жилища амазонок — я подсчитал потом — было двадцать пять шагов). Зато с особым ожесточением набросились они на отставших амазонок — наскакивали на них, хватали, валили, те корчились в кислоте, которой их опрыскивали враги. Туго им пришлось. Я спас некоторых: стоило лишь разогнать прутиком навалившихся на амазонку муравьев, как она тут же вскакивала, хотя казалась уже мертвой, недвижимой, и проворно пускалась наутек.