Венец проигравшего - Коваль Ярослав - Страница 47

Однако я не собирался сдаваться. И когда разговор плавно подошёл к теме «что же вам у нас может быть нужно?», вмешался. Но мыслимое ли дело — остаться в стороне?

— Надо отдать должное вашему богатству, — похвалил я. — У вас на родине должны быть щедрые и обильные луга, чтоб свободно пасти такие огромные стада.

— Признаться, мы не жалуемся на жизнь, — согласилась Мэириман. — Однако все земли на нашей родине поделены между кланами, и передел их невозможен. Когда-то давно кланы воевали, потом междоусобным войнам был положен конец. Раз и навсегда. И это разумно. Нет ничего хуже, чем опустошать свою же собственную землю, какой бы ни была причина. Если можно обойтись без братоубийственной войны, лучше обойтись.

— Полагаю, да.

— Но у раздела, совершённого один раз и навсегда, есть свои недостатки. Изменение обстоятельств меняет ситуацию, и то, что раньше клан вполне удовлетворяло, теперь перестало устраивать. К примеру, мы не имеем доступа к лесам, которыми смогли бы свободно пользоваться. — Женщина улыбалась. И всё-таки в ней что-то есть, какая-то изюминка…

— В этом причина, почему вы пришли в наш мир?

— Мы пришли сюда в уверенности, что населяющие этот мир разрозненные народы не имеют своего правителя. Мои исследователи ошиблись.

— Боюсь, они оказались небрежны.

Мэириман приподняла бровь. Да, она держится великолепно, и выражение лица тоже безупречное. Даже взглядом, даже мимикой она владеет абсолютно. Правда, я уже успел освоиться с подобными аристократическими штучками. И видел, что вот сейчас для нас с нею начнётся настоящий поединок в беседе. Перчатку она подняла.

— Мы были вполне готовы к диалогу с местными обитателями. Однако ваши соотечественники предпочли начать бой первыми. Что ж, мы всегда рады оказать народу чужого мира любое уважение. По их выбору.

— Жаль, что случилось это недоразумение. Моим людям не было заблаговременно известно, с кем они имеют дело. Что вполне простительно, ведь раньше в Империю ваши люди не приходили. Но что случилось, то случилось. Боюсь, наше взаимное почитание зашло в тупик.

— Я хотела бы услышать, что на этот счёт скажет твоя сестра, Сергей Серт. Ведь это она управляет военными силами вашего мира, что для меня, впрочем, странно — у нас женщины предпочитают доверять это утомительное дело своим мужьям.

— Я вдова, — с улыбкой ответила Аштия.

— Как печально! Неужели несчастье, обрушившееся на семью Солор, разом лишило её главу всех мужей?

— У нас другие традиции. Женщина может иметь только одного мужа.

— Да, понимаю, другие традиции.

— А касательно темы разговора — я считаю так, что война хороша, когда она заканчивается вовремя, не успев истощить ресурсы обеих сторон до дна.

— Я придерживаюсь того же мнения. Хотелось бы узнать, как в вашем мире принято действовать, когда две армии устают воевать?

— Две армии могут распрощаться и просто разойтись, — предложил я, не выдержав искушения. А какая волшебная картина мелькнула передо мной: вот они встают и уходят на родину, и ничего не требуют, а мы забываем о них, как о странном долгом сне.

Сумасшедшая мечта, конечно, осталась просто мечтой.

— Однако ведь армии редко начинают бой, не имея к тому веских причин, — сказала кочевница. — Есть либо конфликт, либо интерес.

— Либо и то, и другое.

— Наши нужды в новых землях остаются при нас.

— В том случае разумнее всего оговорить, на каких условиях стороны готовы прекратить военные действия, — произнесла Аштия.

— Прекрасно. — Мэириман потянулась за бокалом. — Именно так и следует поступить. Мы действовали так же в прежние времена, пока совет глав кланов не прекратил междоусобные войны. Я рада обсудить условия. Как я уже говорила, госпожа Аштия: есть то, что совершенно необходимо моему клану.

— Что же именно необходимо твоему клану, госпожа Адамант?

— Аидана. Ты можешь звать меня Аиданой. Это домашнее имя. Внутриклановое. В нашем мире каждая женщина, знающая, что ей предстоит встать во главе клана или крупной семьи, принимает ещё одно имя — такова традиция.

— И ты столь свободно доверяешь мне своё домашнее имя?

— Почему же нет? Оно не тайна. Да и ты, как понимаю, не скрыла от меня ни одного из своих имён.

— Разумеется. Мне и скрывать нечего. Я просто Аштия Солор, и это всё. Так чего же хочет твой клан, Аидана?

— Мы пришли сюда за землями. Нам нужны леса. Что скажешь, Сергей? Это ведь твоя земля? Она принадлежит тебе или твоей жене?

— Она принадлежит нам обоим.

— Одновременно?

— Да. Традиции Империи сложны. Обычно землёй владеет мужчина. Иногда владения в семью приносит женщина, в качестве своего приданого. Очень редко случается так, как случилось у нас с Моресной: мы образовали новую семью вдвоём, и землями владеем совместно. Только так, потому что не сможем их поделить, даже если захотим. Но мы и не захотим.

— Вот тоже хорошая традиция — владеть совместно. Понимаю.

— Разумеется, ни одну из частей своего владения я не согласен буду отторгнуть. Да, собственно, и не смогу. По закону это невозможно.

— Вот как? — Женщина с интересом смотрела на меня, в её интересе была пронизывающая вдумчивость. Не будь я привычным, раскололся бы, пожалуй. Желание пояснить свою мысль возникло. Но я его, конечно, задавил. Понимайте меня, господа, как хотите. Их наводящие вопросы нам может быть очень полезно послушать. — Таковы ли ваши традиции, или речь о законе?

— А для вас существует разница? — поинтересовалась Аштия.

И у меня потеплело на душе от её поддержки. Взгляд Мэириман мягко перекочевал на мою названую сестру, но здесь он встретил более чем достойный отпор. Госпожа Солор и сама умела смотреть так, что у закалённых жизнью мужиков нервно напрягались поджилки. Достойная ученица и последовательница его величества, который, наверное, при необходимости способен целый взбесившийся табун остановить, не прибегая к иному оружию, кроме силы воли.

— Хочу понять ваши традиции. И ваш закон. Это очень важно в нашем разговоре. Теперь вам известно, что нужно нашему клану Хотелось бы услышать, каковы предельные требования Сергея.

— Проблема не в том, — я потянулся к столику, взял с подноса какую-то снедь — надо было слегка разрядить обстановку и потянуть время, — каковы предельные требования Сергея. То бишь меня. А в том, каковы они у его величества.

— Любопытно. Что же в действительности важнее всего — традиция, закон или желания вашего правителя?

— Правитель и есть закон.

Мэириман помолчала, обдумывая услышанное.

— Но его здесь нет. И как же нам продолжать разговор?

— Я лишь объясняю, почему не могу отторгнуть хотя бы часть своих владений, даже если бы хотел. Не от меня это зависит.

— Ах, вот в чём дело. И что ты можешь сказать — пожелает ли твой правитель идти на какие-то уступки?

— По вопросу границ северных земель — едва ли. — Аштия с улыбкой покачала головой. — Сомневаюсь.

— Позволишь? — спросил у Мэириман один из её мужей. Как же его… Да, Мутаггир. Уже совсем седой мужик. Намного старше своей жены. — У меня есть вот такой вопрос: где именно проходят границы северных земель? Где заканчиваются владения уважаемого Сергея?

— У вас есть карта? — Я дождался, пока её принесут, и уверенно провёл ногтем черту. — Да, собственно, вам это должно быть известно. Именно здесь вы встретились с моими людьми.

— Люди Сергея были и севернее.

— Им хотелось жить. Выживали как умели. Война есть война.

— Очень достойно, — подал голос ещё один супруг Мэириман. Сейчас напрягусь и вспомню… Отай, конечно. Я с ним сталкивался. Дрался на мечах. — Они держались очень достойно.

— У моих людей нет ни единой претензии к тому, как ты или твои люди вели войну, Сергей, — заверила Мэириман, глядя на меня благосклонно. Точно, никакой иронии. Она хвалит меня вполне искренне, хотя за этими словами стоят сотни и сотни жизней, в том числе и её собственных соотечественников и, может быть, даже родственников. — Всё было по чести и не противоречит ни одному из наших законов. Даже обращение с пленными безупречно. Поэтому мы готовы вести с вами переговоры так, как это принято у нас. С открытым сердцем и доброй волей, как если бы ваш народ был ещё одним кланом нашего мира. Мы готовы пойти на многие уступки и уважить ваш закон.