Автографы на картах - Попов Сергей Александрович "skein" - Страница 12

Экспедиционные трудности подрывали здоровье моряков. Вернувшись больным из первого плавания, умер в 1829 году лейтенант Александр Григорьевич Котельников. Умер по возвращении из плавания осенью 1833 года лейтенант Иосиф Петрович Милюков. Недолгим был век участников экспедиции мичманов Иустина Игнатьевича Рубанова и Алексея Алексеевича Тверетинова.

Много раз экспедиционные суда были на краю гибели, и лишь находчивость командиров и самоотверженные действия экипажей предотвращали ее. Не менее сложными бывали высадки на берег. Так, вечером 25 июня 1827 года мичман А. М. Иванчин-Писарев и кондуктор корпуса флотских штурманов П. К. Пахтусов на двух шлюпках с шестнадцатью матросами отправились на остров Моржовец для строительства там знака и описи берега. Едва шлюпки отвалили от борта стоявшего на якоре брига, как неожиданно сорвался свирепый шторм с дождем. «Лапоминка» успела укрыться за подветренным берегом острова, а береговая партия, достигнув берега, не смогла поднять шлюпки на крутой склон, и их разбило. Двое суток люди провели на острове под проливным дождем и пронзающим ветром без огня, но задание выполнили.

Помощник Рейнеке Алексей Михайлович Иванчин-Писарев за участие в декабрьском восстании был сослан в Архангельск «для исправления образа мыслей под бдительный надзор начальства». Михаил Францевич был не только доволен деловыми качествами своего подчиненного, но и, судя по всему, во многом разделял его образ мыслей. По представлению Рейнеке Иванчина-Писарева вскоре произвели в лейтенанты, а в 1830 году назначили командиром «Лапоминки».

Результаты экспедиции Рейнеке оказались внушительными. За три лета было закончено обследование Северных кошек, выявлен подводный рельеф Мезенского, Онежского, Кандалакшского, Двинского заливов и устьев впадающих в них основных рек. Уточнено положение многих островов и приметных мест на берегах Терском, Канинском, Зимнем, Поморском, Карельском, для чего определен 31 астрономический пункт. Впервые в открытом море с помощью изобретенных Рейнеке приборов были поставлены исследования колебаний уровня моря и прозрачности воды. Особое внимание уделялось метеорологическим и магнитным наблюдениям, а также исследованию течений.

На основании данных Беломорской экспедиции в 1833 году были изданы «Атлас Белого моря», а потом и «Гидрографическое описание северного берега России» (сначала в 1843 году вышла II часть — Лапландский берег, затем в 1850-м I часть — Белое море), в предисловии к которому Рейнеке писал: «Это был первый опыт соединить описание гидрографических подробностей со сведениями о прочих свойствах описываемого края» (Ч. 1, с. VI). Петербургская Академия наук присудила Рейнеке за эти труды свою высшую награду — Демидовскую премию. А через пять лет его избрали членом-корреспондентом академии. К этому времени он был произведен в вице-адмиралы и назначен директором Гидрографического департамента и председателем Ученого комитета Морского ведомства.

Рейнеке до конца своих дней не забывал Север. По его проекту были открыты мореходные школы в Архангельске и Кеми. Он принимал активное участие в снаряжении, а потом опубликовал в основанных им «Записках Гидрографического департамента» отчеты новоземельских экспедиций П. К. Пахтусова, К. М. Бэра, А. К. Цивольки, С. А. Моисеева. Там, на Новой Земле, увековечены имена М. Ф. Рейнеке и почти всех его соратников по Беломорской экспедиции. Желающих с ними познакомиться поближе мы отсылаем к нашей книге «Архангельский полярный мемориал».

В результате описных работ новоземельских экспедиций было составлено более 30 карт и планов. Люди впервые увидели изображение восточных берегов Новой Земли. Еще перед Великой Отечественной войной на навигационных картах этих мест помечалось, что они составлены по работам Пахтусова, Цивольки, Моисеева. Приведем лишь некоторые статистические данные по этим экспедициям. Они порой выразительнее слов.

Только в трех зимовочных экспедициях гидрографы провели 1399 дней в Арктике, пройдя на судах, в шлюпках и пешком со съемками более полутора тысяч километров. Из 56 человек, участвовавших в них, 14 не вернулись в Архангельск, в том числе и прапорщик корпуса флотских штурманов Август Карлович Циволька. Погибли экспедиционные суда карбас «Казаков» и шхуна «Новая Земля». Это помимо отправившихся одновременно с Пахтусовым в 1832 году на шхуне «Енисей» на одноименную реку активных участников Беломорской экспедиции лейтенанта Василия Андреевича Кротова и подпоручика корпуса флотских штурманов Ивана Филипповича Казакова, погибших с экипажем из восьми поморов и судном. А кто считал тех, кто, подобно Пахтусову, погиб «от понесенных в походах трудов» уже возвратившись? Дорого давались новые карты гидрографам.

МАЯКИ ОТКРЫВАЮТ ОСВЕЩЕНИЕ

Самыми старыми в стране являются балтийские маяки, построенные еще ганзейскими купцами. Первым русским маяком считают деревянный знак, на вершине которого ночью разжигали костер, установленный по указанию Петра I в устье Дона в 1702 году. Не уверен, что именно этому маяку следует отдать пальму первенства. Многочисленные кресты и гурии на берегах Белого и Баренцева морей издавна служили мореходам-поморам опознавательными знаками, маяками. Большую часть лета, в круглосуточный полярный день, освещать их не было необходимости. В темное время года, если поблизости жили люди, у знака вполне могли разжигаться костры. По-видимому, от этой традиции возник пункт петровского указа 1705 года, требовавший на берегу северодвинского фарватера устанавливать «баки огневые», которые представляли собой обычные смоляные бочки, зажигавшиеся прямо на земле.

Затем на многих островах дельты Северной Двины были установлены деревянные маячные башни. Но они служили не столько для ориентировки мореплавателей, сколько для наблюдения за приближением неприятельских военных кораблей и сигнализации об этом в Архангельск. Кстати, первоначальное значение маяка — «казачий сторожевой пост с приспособлением для подачи сигналов тревоги огнем»[52]. Именно от него возникло, например, название села Маяки в устье Днестра, где уже в 1430 году был замок Маяк-Караул. Поморы же называли возвышенные места, на которых часто устанавливались кресты и гурии, гляднями. Вот почему на берегах Кольского полуострова появились мыс Большой Глядень в губе Гавриловская и мысы Глядень в устье реки Харловки и Шельпинской губе, а на Новой Земле губа Крестовая, острова Крестовые.

Отряды Великой Северной экспедиции установили на арктическом побережье много маяков, как тогда называли несветящие навигационные знаки. Так, в начале лета 1734 года промышленники по указанию архангельских властей поставили знак на южном берегу пролива Югорский Шар. Лейтенант Муравьев в самой дальней точке Ямала, которой ему удалось достичь в тот год, поставил свой памятный знак. В последующие зимы геодезист Василий Селифонтов севернее этого знака создал несколько маяков. По двухметровому кургану, сооруженному из песка и дерна, назван мыс Юмба, в переводе с ненецкого — «земляная куча». Местоположение маяка было определено астрономически.

Отряд Дмитрия Овцына и Федора Минина поставил несколько маяков по обоим берегам Обской губы и в Енисейском заливе. В 1876 году английский капитан Д. Уиггинс нашел на мысе Ефремов Камень крест Ф. Минина и передал его в музей города Енисейска, а Никифор Бегичев в 1922 году севернее нашел другой мининский маяк, доска с надписью с которого теперь хранится в Эрмитаже.

Дмитрий Лаптев в устье Колымы поставил большой маяк в виде четырехгранного сруба высотой около 18 метров. На вершине его, вероятно, зажигался огонь, так как рядом было несколько изб и жили люди, иначе зачем было нужно такое основательное сооружение. Недавно на этом месте установлен автоматический маяк в честь строителей первого.