Глубокая зона - Тейбор Джеймс М. - Страница 2

Между тем официант забрал у него пустой бокал, заменив наполненным.

– Начнем с устриц из Стрэнгфорд-Лоу? – произнес с улыбкой мистер Адельгейд, но тут же смутился: – Прошу меня простить… Вы их не любите?

От воспоминания о нескольких устрицах, съеденных за всю жизнь, стало тошно.

– Терпеть не могу.

Официант поставил серебряные тарелки со скользкими розовыми штуковинами в переливающейся скорлупе на подушку из колотого льда. Мистер Адельгейд кончиками пальцев поднес одну из них к губам, втянул в рот целиком и со смаком разжевал. Собравшись с духом, гость сделал то же самое. На вкус – очень сухое шампанское и чуточка соли. Приятно удивленный, он улыбнулся.

– Потрясающе, да? Ел бы их каждый день. – Мистер Адельгейд взял вторую. – Еще сегодня утром они находились в Ирландском море.

Есть же на свете люди, в чьем распоряжении роскошные дома в поместьях, по площади не уступающих графствам, огромные яхты, прелестные женщины, королевские напитки и еда. Изо дня в день неописуемые удовольствия, о которых иным приходится только мечтать.

Он не знал, как такого можно достичь. Теперь у него появился шанс выяснить.

Покончив с устрицами, мистер Адельгейд отодвинул тарелку и промокнул салфеткой губы.

– Итак, у вас очень важная работа в УПРБ. Это управление перспективных исследований и разработок в сфере биозащиты, не так ли?

– Да.

– Управление создано в две тысячи шестом году президентом Джорджем Бушем для борьбы с биотерроризмом и, среди прочего, отвечает за проект «Биощит»?

– Да.

– По-моему, интереснейшее занятие. Не будете ли вы любезны рассказать поподробнее?

Хозяин сделал паузу, пока официант менял блюда. Подали бархатистую, шоколадного цвета вырезку в ярко-красном соусе.

– Шварцвальдская оленина с мадерой и черными трюфелями, – объявил мистер Адельгейд.

Из бутылки с похожей на пергамент этикеткой хрустальные бокалы наполнились вином. Разумеется, он пил вино – случалось, и в очень дорогих ресторанах. Теперь он понял, что никогда раньше не пил отличного вина.

Сколько еще восхитительных вещей ускользнуло от него в этой жизни? Внезапно ему стало так жаль себя, что на глаза навернулись слезы. Гость торопливо поднес к губам бокал и сконфузился: несколько капель вина упали на безупречно чистую скатерть. Глаза на мокром месте, запачканная скатерть – он чувствовал себя неуклюжим и бестолковым в присутствии этого элегантного мужчины.

– Я занимаюсь микробиологией. БМЛУ.

– Простите?

– Бактериями с множественной лекарственной устойчивостью.

– Как в кино? Редкие микробы, и все такое?

Легкий внутренний протест.

– Называть их микробами все равно что называть бриллианты камнями. Это чудо эволюции. Они прекрасны. Представьте спиральную туманность на булавочной головке. Все цвета Вселенной…

– Вы говорите так, будто они – ваши друзья.

– Мы с ними ладим. Я отношусь к ним с уважением. И меня восхищают их достоинства.

– Какие, например?

– Поразительная скорость эволюции.

– Вы работаете в скафандрах?

– Иногда. На четвертом УБЗ.

– Поясните, что это – четвертый УБЗ?

– Четвертый уровень биологической защиты. Самый высокий. Положительное давление воздуха. Защитные костюмы «Кемтурион». Респираторы. Дезинфицирующий душ и бактерицидные ультрафиолетовые лампы. Шлюзовые отсеки. Небьющаяся лабораторная посуда.

Мистер Адельгейд кивнул, притронулся кончиками пальцев к правому уху. Дверь распахнулась, вошла Эрика, спокойная и уверенная в себе. Все в ней было совершенным: ноги, тело, лицо, глаза… Ни единая черточка не вносила даже толики дисгармонии в ее образ.

– Добрый вечер, Эрика. Желаете выпить? Может, шампанского?

– Нет, спасибо, сэр.

Она села, скрестила роскошные ноги, и на мгновение у гостя перехватило дух.

– Эрика, вы уже знакомы с нашим другом.

Имя не названо. Она и не интересуется.

– Enchante[4].

– Не хотели бы вы провести с ним время?

– С удовольствием. – Голос торжественный, как колокольный перезвон. Будто перед ней открылась величайшая возможность.

Едва не выронив вилку, он чувствовал себя неловким идиотом.

– Вы согласны? – улыбнулся ему мистер Адельгейд.

Гость замялся, не зная толком, что ответить.

– Можно позвать Кристину. Или Жизель.

– Нет-нет. – Он покраснел. – Нет. То есть да. Конечно, я согласен.

– Эрика, вы хотели бы исполнять желания нашего друга?

– О да. – Она тронула кончиками пальцев его руку, оставив четыре прохладные точки на пылающей коже. Ее жесты были такими медленными, плавными, словно она двигалась под водой. – В Средиземноморье на острове есть вилла. Полное уединение, в спальне водопад. Пол из розового мрамора, стеклянные стены. – Она бросила взгляд на мистера Адельгейда.

Тот улыбнулся:

– Мы не придумываем правил, единственное правило – закон природы.

Мысли завертелись вихрем: огромные черные глаза, белый туман, глянцевые устрицы, золотой виски, алое вино, бирюзовое море с россыпью блесток от солнечного света. Запах этой женщины… теперь еще сильней, приторный аромат гардении. Гость закрыл глаза, глубоко вздохнул.

Мне бы на воздух.

– Благодарю вас, Эрика.

Та встала.

– Надеюсь, мы еще встретимся.

– И я… да, я тоже надеюсь.

Она пошла к выходу, словно невесомая, легко двигаясь сквозь пространство.

– Трофеи достаются победителям. – Мистер Адельгейд вновь поднял бокал.

– Боже. – Гость выпил с закрытыми глазами.

– Хотите узнать больше?

– Для этого я и приехал.

Мистер Адельгейд кивнул:

– Отлично. Но для начала насладимся этой прекрасной едой. Удовольствия нужно растягивать.

– Проживать жизнь.

– Вот именно.

Правой рукой мистер Адельгейд сделал в воздухе жест, похожий на старинное благословение. Они принялись за еду в островке света в огромной полутемной комнате. Серебряным ножом гость отрезал оленину и вилкой подносил ко рту пропитанные соусом кусочки. Ели молча; слышно было лишь, как пережевывают пищу и дышат да как назойливо жужжит невидимая муха.

2

Танцующие от сквозняков огоньки свечей отбрасывали неровный свет. Гость ел, пил вино и, наслаждаясь, забыл, кто он и где находится.

Спустя некоторое время мистер Адельгейд, не доев оленины, отодвинул прибор, промокнул губы. Пальцы его, тонкие и очень длинные, напоминали побеги растения.

Вот так оставлять еду?

– Что ж, мы будем очень признательны за помощь.

– Уволиться из УПРБ и перейти к вам?

Он не знал, на кого работает мистер Адельгейд. Вскоре это прояснится. Впрочем…

– Нет. Увольняться из УПРБ не нужно.

– Значит, стать соглядатаем?

Прозвучало грубо. Он тут же раскаялся, покраснел.

Муха снова жужжит. Лицо мистера Адельгейда на миг помрачнело, будто гонимое ветром облако ненадолго заслонило луну.

– Наблюдателем.

– Какого рода наблюдения?

– У большинства антибиотиков сегодня один первоисточник, так?

– Да. Актиномицеты. Открыты в тысяча девятьсот сороковом году Зельманом Ваксманом. За что он получил Нобелевскую премию.

– Однако микробы, насколько я знаю, выигрывают битву.

– Каждый год сотни тысяч людей гибнут от бактериальных инфекций, которые мы не в состоянии лечить. И это только в США. В других странах цифры… ужасающие.

– Сотни тысяч смертей по официальным данным. На самом деле куда больше, я прав?

– Конечно. От чего умер мистер Джонс – от почечной недостаточности или от внутрибольничной инфекции? Галочка не в том поле медицинского заключения – для грязных медучреждений нет ничего проще. А они почти все грязные.

– Ваша организация – УПРБ – пытается создать совершенно новую группу антибиотиков?

– У нас есть и другие проекты. Однако – да, именно на это мы делаем основной упор в работе.