Убийство Президента Кеннеди - Манчестер Уильям - Страница 80

— Но это же президент Соединенных Штатов! — воскликнул Беркли.

— Это не имеет значения. Нельзя упустить даже одного звена в цепи улик.

Конфликт распространился за пределы комнаты дежурных медицинских Фостер. Услышав о нем, среди участников спора полнился помощник президента Кеннеди Дэйв Пауэрс. Вначале он не поверил своим ушам. Роуз подробно объяснил ему, в чем дело. Когда Пауэрс попытался уговорить его сделать в этом случае исключение, Роуз нетерпеливо покачал головой.

— Правила, — сказал он ледяным тоном.

Затем за Роуза взялся генерал Годфри Макхью. В ответ ему было сказано:

— Каждый штат имеет свои законы о порядке вывоза трупов. Вам, господам из Вашингтона, не дано диктовать здесь свои законы.

Годфри обратился было за помощью к мэру города Кэйбеллу, но тот ответил, что ничем не может помочь. Представитель администрации Парклендского госпиталя заявил Годфри в ответ на его аналогичную просьбу, что Роуз совершенно прав. Тогда генерал обратился к присутствующему при этой сцене полицейскому детективу в гражданском платье. Последний высказал предположение, что, вероятно, в этом деле мог бы помочь мировой судья.

— Сколько времени все это наймет? — спросил Макхью.

— Десять-пятнадцать минут, — ответил полицейский.

— В таком случае мы уедем, как только будем готовы, — с возмущением сказал Годфри.

Беркли предложил Роузу лететь вместе с ними на самолете. Роуз отказался. Закон не предусматривал возможности такой поездки. Тем временем Тед Клифтон вспомнил, что он беседовал в президентском самолете во время полета из Форт-Уорта в Даллас с генеральным прокурором штата Техас Уогонером Карром. Клифтон попросил, чтобы его разыскали при помощи радио. Соответствующая радиограмма была передала в эфир. Однако Карр не отзывался. Несмотря на то что среди тех, кто вместе с Кеннеди приземлился на аэродроме Лав Филд менее трех часов назад, были буквально все сановники Техаса, они куда-то исчезли или уехали на аэродром Лав Филд. Исключение составлял лишь губернатор штата, находившийся в эти минуты на операционном столе. Узнав десять месяцев спустя о поведении Роуза, он выразил крайнее изумление. Если оглянуться назад, то весь затеянный судебным медиком скандал предстает как явление из ряда вон выходящее. Роуз, несомненно, был облечен известными полномочиями, но это отнюдь не означало, что не было возможности его укротить. Вся его сила в основном заключалась в железной воле. Он был тверд и точно знал, чего хочет, в то время как другие техасцы колебались и уклонялись от ответственности. Единственным из врачей во всем Парклендском госпитале, кто открыто стал на сторону окружения покойного президента, был главный нейрохирург госпиталя Уильям Кларк.

— Послушайте, Джек, нет ли в помещении госпиталя мирового судьи? — спросил он Прайса.

— Эрл Роуз создал целую проблему!

Объяснив суть возникшей дилеммы, Кларк добавил:

— Ради бога, найдите кого-нибудь. Я сейчас попытаюсь успокоить спорящих.

По внутреннему радио было передано обращение ко всем присутствующим в здании госпиталя с просьбой сообщить, нет ли среди них мирового судьи. И на этот призыв никто не откликнулся. Тогда мэр Кэйбелл и некоторые сотрудники госпиталя по собственной инициативе принялись звонись в город по телефону в поисках судьи. Никого из мировых судей не оказалось на месте. У всех был перерыв на завтрак. Первой посчастливилось сестре из приемного покоя. Она дозвонилась до мирового судьи Терона Уорда в его кабинете в третьем полицейском участке Далласского округа. Впопыхах нарисовав ему положение дел, она попросила:

— Вы должны немедленно приехать.

К сожалению, Терон Уорд был не в состоянии выполнить эту просьбу буквально или даже приблизительно. Третий участок находился в Гарланде, на расстоянии четырнадцати, миль от Далласа. Уорд мчался всю дорогу в госпиталь да волной скорости и прибыл туда черед двадцать минут. Если бит в госпитале остался хоть один человек, способный проявить понимание обстановки, он должен был бы приветствовать Уорда как героя. Но никто не сказал ему и слова благодарности. К моменту его прибытия никто уже не хотел проявить какого-либо понимания» Затеянная Роузом свара усиливалась, и в нее втянулись почти все присутствовавшие. Доктор Роуз успел поговорить с окружным прокурором Уэйдом. Уэйд посоветовал ему уступить и предоставить секретной службе самой довести дело до конца. Другой на месте Роуза, менее воинственно настроенный, был бы рад открывшемуся пути к отступлению. Но Роуз и не думал отступать. Напротив, он окончательно разбушевался. Беркли и Макхью были вне себя от бессильной ярости. О’Доннел и О’Брайен, узнавшие от Пауэрса обо всем случившемся, выжидательно стояли в стороне и холодно разглядывали эксперта судебной медицины. Однако они решили не вмешиваться, пока остальные не потерпели полной неудачи. К тому же они были уверены, что в их вмешательстве не было необходимости. Не может быть, думали они, чтобы во всем Техасе не нашлось управы на это феноменальное создание.

Главный нейрохирург Кларк не складывал оружия. Он успел обменяться резкостями с Роузом, после чего Кларк отвел в сторону обеспокоенного Джека Прайса и сказал ему, что считает нужным применить силу.

— Вероятно, придется положить его да пол и сесть на него верхом, — предупредил он и добавил, что лично он горит желанием присоединиться к тем, кто усядется на Роуза. Кларк был не одинок. Если Роуз сознательно стремился упредить других в захвате центра сцены, то он преуспел в этом с поразительным успехом. Все присутствующие не сводили с него глаз. Исключение составляла одна лишь Жаклин Кеннеди.

В этот момент к Парклендскому госпиталю подкатил Терон Уорд. Его «бьюик» бежевого цвета сразу затерялся среди хаотического скопления автомашин. Уорд с таким же успехом мог прибыть на телеге. Ему предстояло стать жертвой на своего рода публичной казни. Никакой мировой судья не в состоянии был примирить воюющие стороны в хирургической корпусе. Он мог лишь испортить свою репутацию.

Эрл Роуз узнал судью, и глаза его загорелись. «Повелительным» жестом — прилагательное принадлежит самому Уорду — он скрючил указательный палец, поманил к себе прибывшего и воскликнул:

— Судья Уорд, на вас оказывают давление! Это дело нужно вести так, как ни одно другое дело в истории. Если вы разрешите увезти тело, это будет нарушением закона.

Терон Уорд поспешил назвать себя разъяренным вашингтонцам, окружившим Роуза.

— Я мировой судья. Мне поручено вести это дело, — обратился он к доктору Беркли и протянул ему руку.

Беркли не удостоил его рукопожатия. Врач президента никак не мог справиться с душившими его рыданиями. Его всего трясло от ярости. Он просто не мог обсуждать какие-либо правовые казусы. Поведение Роуза заранее дискредитировало Уорда, и все присутствующие представители окружения Кеннеди с отвращением относились к любому чиновнику местной юстиции.

— Я без промедления все оформлю, — продолжал Уорд, обращаясь на этот раз к Келлерману и Беркли. Они скептически рассматривали его и вскоре утвердились в своем скептицизме, когда мировой судья, видимо, тотчас же ретировался перед Роузом, попросив дать ему «несколько минут», чтобы «проверить правовые аспекты». В сущности его просьба была вполне разумной. Многое было ему в этом деле не ясно, и он, естественно, хотел разобраться в нем. Пока Уорд приступал к ознакомлению с тем, что произошло, он, несомненно, заслуживал сочувствия, но так и не удостоился ничего похожего на него. К несчастью, он апеллировал к людям, обуреваемым слепым антагонизмом. Еще до скандала в госпитале помощники Кеннеди и его охрана были потрясены убийством президента и враждебно относились ко всему, связанному с Техасом. Вызывающее же поведение Роуза ввергло их в состояние полной невменяемости, накалив страсти до предела. Уорд в их глазах стал просто соучастником Роуза, а его просьба дать ему «несколько минут», рассматривавшаяся как перспектива новой проволочки, представлялась лишним доказательством правильности такого суждения.