Убийство Президента Кеннеди - Манчестер Уильям - Страница 53

Казалось, что в комнате не осталось места даже для одного человека. И все же в палату с трудом протиснулся еще один врач. Это был главный нейрохирург госпиталя Уильям Кеми Кларк, рослый лысеющий мужчин».

Кларк был одним из ведущих специалистов госпиталя, и столпившиеся в палате врачи немного расступились, уступая ему дорогу. Кларк обменялся с Перри взглядами. Они не прочли в глазах друг друга ничего утешительного. Оба врача прекрасно понимали, что спасти жизнь президента уже нельзя. Но они продолжали механически выполнять все предписанные в таких случаях процедуры. Увидев Жаклин, Кларк спросил: — Может быть, вам лучше уйти? Вам будет лучше подождать снаружи.

Губы Жаклин шевельнулись и почти беззвучно произнесли:

— Нет.

Когда в палату вошел Кларк, Перри уже заканчивал трахеотомию. Сейчас он вводил трахеотомную трубку в дыхательное горло. Дженкинс подсоединил ее к наркозному аппарату, который поддавался более точной регулировке, чем респиратор. Кларк, не отводя взора, следил за показаниями электрокардиографа. Перри, почти исчерпавший все доступные средства, предложил в качестве последнего шага закрытый массаж сердца.

Перри во что бы то ни стало пытался стимулировать дыхание. Но ему никак не удавалось занять удобную позицию. Тогда он приподнялся на цыпочки, но грудная клетка пациента все еще находилась слишком высоко для него.

— Дайте стул, — тяжело дыша, сказал Перри. — Кто-то падал ему стул, и, взобравшись на него, он в течение десяти минут энергично массировал грудную клетку Кеннеди.

Все, чем располагал Парклендский госпиталь, было мобилизовано для спасения жизни президента: физиологический раствор, гидрокортизон и кровь, первая пинта Которой при помощи двух катетеров уже вливалась в его сосуды; через нос в желудок Кеннеди был введен зонд, чтобы удалить оттуда содержимое и предупредить тем самым возможность рвоты. В полость плевры с обеих сторон были введены дренажи для отсасывания жидкости и предотвращения спадения легких. И в конце концов врачи применили самый примитивный метод, существовавший еще до Уильяма Гарвея: они использовали технику оживления, которая по своей простоте была не сложней попытки путем потряхивания остановившихся часов вызвать у них ход. Перри массировал и сжимал эластичную мускулистую грудь Кеннеди, пытаясь вызвать хотя бы слабое биение его остановившегося сердца. Мускулы Перри заболели от напряжения.

Однако ничто не помогало. Прекратились даже отдельные судорожные движения. Прекратилось кровотечение из зияющей рваной раны справа на затылке: в организме больше не оставалось крови, за исключением введенных пациенту жидкостей, вены его были полностью опустошены, а кожные покровы зловеще побледнели. Непродолжительный и еле уловимый трепет сердца, запечатленный электрокардиографом, прекратился, и приземистый аппарат бездействовал, тускло мерцая металлов рядом с носилками, на которых лежал президент. Мак Перри, стиснув зубы в тяжело дыша, еще ниже склонился над телом Кеннеди. Притаившийся за дверью Рои Келлерман пересек коридор, подошел к медицинскому посту, где у телефонной трубки дежурил Клинт Хилл, поддерживавший непрерывную связь с Белым домом, и прошептал:

— Передай Джерри неофициально и не для печати. Он скончался.

Часы на рекламном щите фирмы «Интернейшнл бизнес машинз» показывали час дня. Стрелка электрокардиографа по-прежнему была неподвижна.

Уильям Кемп Кларк отвернулся от аппарата и с трудом выдавил из себя:

— Слишком поздно, Мак!

Потерпевшие поражение руки Перри замерли, словно безжизненные плети. Затем он медленно поднял их с неестественно белой груди покойного, тяжело ступил вниз со стула и, как слепой, вышел из палаты. Он грузно упал на первый попавшийся стул и, устремив невидящий взор куда-то в пространство, стал рассеянно грызть ноготь на мизинце. Стоявший у изголовья президента Дженкинс наклонился и молча накрыл лицо президента простыней. . Кларк подошел к Жаклин Кеннеди и сказал;

— Рана вашего супруга смертельна. Одними губами она ответила:

— Я это знаю.

Доктор Беркли стоял так близко от ложа президента, что смог, протянув руку, пощупать пульс. Пульса не было. Он выпрямился и, опираясь на серый кафель стены, приблизил свое широкое цветущее лицо к лицу Жаклин, Он хотел убедиться, что она поняла, что произошло. Он попытался выговорить: «Президент скончался», — но голос отказал ему, и он не смог произнести это членораздельно»

Во время второй мировой войны на Тихом океане через руки Беркли прошли тысячи раненых моряков. Он был полным адмиралом действующего флота. Но все же сейчас он не мог совладать с собой. Он с усилием проглотил тяжелый комок в горле и глухо сказал: — Президент умер.

Он не услышал ответа и лишь увидел, как еле заметно склонилась голова Жаклин.

Кен О’Доннел словно в глубоком сне миновал педиатрическое отделение и сообщил эту весть Линдону Джонсону.

Пауэрс нацарапал в своей записной книжке:

«13.00. Д-р Уильям Кларк констатировал смерть г-на президента».

К часу дня по далласскому времени, как это следует из данных Чикагского университета, проводившего на следующий год специальный опрос, 68 процентов взрослого населения, или свыше 75 миллионов человек, знали о совершившемся покушении. В первые тридцать минут поступала лишь скудная, неточная или даже искаженная информация, однако с самого начала было совершенно ясно, что преступление, совершенное на Элм-стрит, является, после нападения на Пирл-Харбор, самым катастрофическим событием в жизни страны. Преступление было совершено против всей нации, и нация понимала это.

Еще до наступления ночи, когда 99, 8 процента населения ужо узнало, что законный президент пал от руки убийцы, страну охватил исключительный по своей силе эмоциональный кризис.

Царившие в госпитале Паркленд беспорядок, смятение и горе распространились повсюду, где имелись телевизоры, радиоприемники, телефоны или даже примитивные телеграфные аппараты. Практически ни один человек не остался вне сферы воздействия средств массовой информации. В момент смерти президента Америка как бы превратилась в гигантскую больничную палату.

Необъятная армия телезрителей страны собралась в эту пятницу у голубых экранов ровно через шесть минут после того, как Ли Харви Освальд сделал последний выстрел. В 12. 36 по центральному стандартному времени радиокомментатор «Америкен бродкастинг компани» Кон Гардинер прервал местные радиопередачи и передал рожденную в муках первую молнию Мерримэна Смита, которую за две минуты до этого сорвали с телетайпа. В 12. 40 перед телезрителями предстал комментатор «Коламбиа бродкастинг компани» Уолтер Кронкайт, объявивший: «В Далласе, штат Техас, по кортежу президента Кеннеди было произведено три выстрела». В первых сообщениях говорилось, что президент «тяжело ранен».

Вся огромная радиотелевизионная американская империя с ее неисчерпаемыми долларовыми ресурсами была сведена до положения простейшего рупора. К сообщениям, доносившимся из его раструба, затаив дыхание, прислушивались добрых две трети населения страны. Они слышали голоса двух корреспондентов телеграфных агентств, передававших новости в судорожно зажатые трубки госпитальных телефонов. Смита и Белла объединяла общая печальная участь. В том месте, где они находились, они не имели доступа к самым последним новостям. Подлинной ценностью в это время была лишь скорость. Прежде чем введенные в заблуждение люди могли распространить неправильные сведения, они сами становились частью формирующейся гигантской аудитории. Если бы не эта быстрота, ложь могла бы пустить такие глубокие корни, бороться с которыми было бы безнадежно. Даже в этих условиях большая часть 76-миллионной аудитории впервые узнала о происшедшей трагедии лишь понаслышке. Был рабочий день, а дневные телевизионные — программы не пользовались высокой репутацией. Итак, слухи, передававшиеся устно от одного к другому, — такова была основная форма распространения новостей о покушении на президента. Не был исключением даже Белый дом. Правда, у него было свое конфиденциальное информационное агентство — секретная служба Соединенных Штатов.