Промышленникъ - Кулаков Алексей Иванович - Страница 8

– Н-да. Ну что же, начинайте готовить бумаги, точные сроки я назову после беседы со своим управляющим.

Юрист слегка замялся:

– Совсем забыл вам сказать, Александр Яковлевич. Я уже имел с ним разговор касательно этого вопроса. Андрей Владимирович твердо заверил меня, что ему представляется вполне возможным выделать всю партию в полгода. И бумаги давно уже готовы. Собственно, все мы ждем вашего решения…

– И все-таки, с вашего позволения, Вениамин Ильич, вначале я должен принять доклад управляющего. Впрочем, и затягивать это дело тоже нельзя, так что назначайте встречу с греками на послезавтра.

Стряпчий прямо на глазах стал выздоравливать: в глазах появился довольный блеск, а на лице – легчайший румянец.

– Слушаюсь. С вашего позволения, я продолжу?

Чем дольше говорил Лунев, тем больше понимал князь причины столь нездорового вида своего собеседника. Начинающий седеть юрист потрудился и сделал столько, сколько и десятку молодых не зазорно сделать. Отправил нескольких своих подчиненных в далекую Испанию – там внезапно решили перевооружить свою армию чем-нибудь поновее и организовали соответствующие испытания и конкурс. Отслеживал аналогичные испытания в Чили – они как раз подходили к своему завершению. И вроде бы месяца через три стоило ждать гостей из Латинской Америки, так как изделие герра Манлихера чилийскую военщину не устроило, а другие претенденты смотрелись еще бледнее. Помимо дел оружейных, Вениамин Ильич не забывал и о других своих обязанностях, все так же добросовестно окучивая отечественных и иностранных предпринимателей на предмет продажи им лицензий. Правда, делал это все больше руками своих подчиненных, число коих не так давно перевалило за шесть десятков человек. Разумеется, не забывал он и отдыхать от трудов праведных – в основном в Москве и ее пригородах, где подыскивал для своего клиента лакомые кусочки недвижимости…

– Вот, для простоты восприятия я отметил на карте города все интересные нам участки земли.

– А что означают эти цифры?

– Это я для порядка, Александр Яковлевич, чтобы ничего не упустить и не перепутать.

Шлеп!

На карту улеглась стопка исписанной бумаги, с характеристиками возможных приобретений. Места для постройки доходных домов, для размещения будущих заводов и магазинов, ну и на отдельном листке – для устройства московской резиденции князя Агренева.

– Если приобрести городскую землю в Большом Харитоньевском переулке, то будет место под застройку, причем совсем рядом с Мясницкой. Чуть подалее, в Пречистенской части, а еще точнее, в Гагаринском переулке – усадьба Нащокиных. Почти в десятину размером и всего за полтораста тысяч. Еще чуть дальше, на углу со Староконюшенным, два участка у князя Гагарина – полторы десятины, двести шестьдесят тысяч на ассигнации. В той же части есть еще две усадьбы: Афросимовых, с хорошими строениями и обстановкой, в Обуховом переулке, за двести сорок тысяч, и задами к ним, в Денежном переулке, у Ермоловых – тоже в прекрасном состоянии, с садом, и всего за сто тридцать тысяч. – Докладчик на мгновение замялся. Глянул на карту, листнул записи и тут же продолжил: – Также есть несколько больших и при этом недорогих домовладений в Арбатской части, у Спиридоновки и Поварской. И вариант с покупкой городской земли в Огородной слободе и Большом Харитоньевском. Конкретных переговоров о цене провести не успели, но если надо…

Молодой аристократ несколько минут помолчал, после чего утвердительно кивнул – надо.

– Теперь по поводу ваших финансов.

Стряпчий встал, дошел до громадного стального сейфа, по какому-то странному недоразумению называемого просто несгораемым шкафом для ценных бумаг, и с некоторой натугой открыл правую створку. Пошуршал многочисленными укладками и папками с пружинным переплетом (некоторые новинки он успевал оценить самым первым) и вернулся обратно.

– Вот-с, прошу – детальный отчет по всем вашим счетам.

Судя по некоторым ноткам в голосе Вениамина Ильича, вначале он хотел добавить что-то вроде «тем, которые мне известны». Но природная скромность все же оказалась сильнее мимолетного любопытства. Убрав в сторону очередную порцию важных бумаг, Александр жестом попросил продолжать дальше, но вместо этого Лунев опять отправился к своему огнеупорному шкафчику.

– Письма от господ Лодыгина, Вестингауза и Теслы. А в этом пакете – подробнейший доклад Арчибальда о текущем состоянии дел.

С легким треском надломив сургуч печати, молодой аристократ быстро заскользил глазами по удивительно ровным и четким строчкам первого письма.

«Угу-м, готов сотрудничать, выражаю благодарность, с интересом рассмотрю все ваши предложения. Не понял, что значит – по ряду причин опасается возвращаться на родину?! Злые кредиторы ждут, что ли? Или электрический стул раньше времени изобрел и опробовал на ком-то?»

Во втором письме Вестингауз тоже жаждал посотрудничать с русским фабрикантом, с нетерпением ждал конкретных предложений и вообще был готов направить своих представителей куда угодно для переговоров на любые коммерчески привлекательные темы. А если эти самые предложения окажутся ну очень сильно интересными, обещался и сам прибыть, в самые сжатые сроки. Прямо даже неудобно перед человеком становилось… В отличие от энергичного американского деловара, серб Никола Тесла никуда ехать не хотел – ему и на том континенте было вполне хорошо и комфортно. Но принять заказ на какую-нибудь интересную для него тему был согласен – как говорится, и то хлеб.

«Что бы ему такое подсунуть, чтобы потом лет десять о нем не вспоминать?»

Быстро перебрав самые бредовые идеи, Александр довольно хмыкнул и прямо на письме написал непонятное для юриста слово.

«Чем всякой ерундой вроде радио баловаться, пускай серьезным делом займется, антигравитатор изобретает. И беспроводной передачей электроэнергии озаботится, чтобы на проводах не разориться».

Самое последнее письмо оказалось и самым интересным. Скупка бескрайних просторов Техасщины потихонечку началась, и доверенное лицо, а по совместительству полноправный гражданин Северо-Американских Соединенных Штатов Арчибальд Лунефф выражал по этому поводу осторожный оптимизм. А также твердую уверенность, что в смету расходов он ну никак не уложится. Потому что завязывание дружеских отношений с сенаторами и «прикармливание» полудюжины газет оказалось весьма и весьма затратным занятием.

«Так, пора подумать о контролерах этого юриста-финансиста. И было бы неплохо организовать за ним постоянный присмотр – во избежание лишних соблазнов, так сказать. Что у нас дальше?»

Дальше Арчи удалось блеснуть своим профессионализмом и раскрыть некоторые детали биографии ученого-эмигранта. Объясняющие столь непонятную робость в деле возвращения на историческую родину.

«Увлекался идеями народовольцев, был на подозрении Третьего отделения как сочувствующий им. Эмигрировал в САСШ. Хм, а чего так резко? Понятно: как взорвали предыдущего государя-императора, так и проснулась сильная тяга к новым местам, а также резкое неприятие заснеженных сибирских просторов. Впрочем, у каждого свои недостатки. Список патентов?.. О, такие люди нам нужны!»

– Надо подумать, как его заполучить…

– Простите, Александр Яковлевич?

– Я немедленно отправляюсь в Сестрорецк, вернусь самое позднее – завтра вечером.

– Значит, послезавтра?..

– Да, переговоры – на полдень.

Собирая самые ценные бумаги в любезно предоставленный юристом портфель (все остальные документы остались дожидаться плечистых курьеров с бронечемоданами – уж больно много накопилось важной документации), оружейный магнат все так же задумчиво повторил:

– Надо подумать, определенно надо.

– Князь, вы мало бываете на публике, слишком мало – нельзя так долго пренебрегать светской жизнью.

Тридцатилетняя аристократка улыбнулась и спокойно, без всякого кокетства, посмотрела в глаза собеседнику. Она была красива. Очень. Нет, не так – она была ошеломляюще, невозможно, просто невероятно красива. Настолько, что почти не пользовалась косметикой, ибо в той просто не было никакой нужды. Ее внешность и так действовала на неподготовленного мужчину наподобие доброго удара в челюсть, так что со вкусом подобранные платья и драгоценности всего лишь оттеняли ее природные данные. Мало того, она ко всему еще и наследовала почти все колоссальное состояние своего отца – и это чудовищно убийственное сочетание красоты и по-настоящему больших денег сводило с ума многих и многих из тех, кто добивался ее благосклонности. Некоторым везло, и некую толику дружелюбия от аристократки, известной далеко за пределами империи, они все же получали. Другие за счастье почитали быть просто принятыми в доме Юсуповых. Третьи не оставляли надежды на нечто большее, чем простая дружба и ровное общение – но повезло только одному, даже и не посягавшему на внимание юной княжны. Граф Сумароков-Эльстон всего лишь сопровождал наследного болгарского принца Баттенберга, одного из многих претендентов на сердце и руку русской красавицы…