Путешествие на восток - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" - Страница 65

— О чем ты хотел со мной поговорить? — спросил капитан, откладывая в сторону что-то наподобие астролябии.

Я некоторое время молчал, окидывая оценивающим взглядом его крупную фигуру, тугие мышцы, бугрящиеся при каждом движении, и стальные тросы жил, пересекающие все тело. Нет, у пирата не может быть такой комплекции. Возможно, у адмирала флота, у генерала первого штурмового легиона, но не у пирата, пусть и самого грозного судна трех морей.

— Мне любопытно, — протянул я, вытаскивая из кармана печать; незаметным движением положил листочек себе на колено, сжимая его указательным и средним пальцами, — кто заказал вам похищение Лиамии Насалим Гуфар.

Теперь уже Рурх окинул меня столь же цепким и пристальным взглядом, как и я его. Некоторое время он размышлял над чем-то, крутя в руках гусиное перо, которым делал пометки в судовом журнале. На картах вроде как чертят стилосами.

— Ты ведь уже обо всем догадался, не так ли? — с прищуром спросил он, не переставая крутить перо.

Я же сжимал закладку.

— Это все, что я хотел услышать, — ответил я, поднимаясь с кресла.

Осторожным шагом, не расслабляясь, я двинулся к выходу, но на самом пороге меня окликнул потяжелевший голос Рурха:

— Ты же понимаешь, что я отпускаю вас только потому, что ты спас нас в шторм?

— Тогда, я полагаю, нам лучше не стоит встречаться еще раз, — произнес я, держа закладку на виду.

— Полагаю, что так.

Я услышал, как заскребло перо по пергаментным страницам журнала, и поспешил выйти в коридор. Там меня уже ждали Пило с Рустом. Они о чем-то увлеченно спорили, но, когда завидели старого друга, быстренько свернули свое обсуждение. Видимо, обсуждали свои не самые законные дела. Младший, напялив на голову выигранную у Джона треуголку (старпом обладал внушительной коллекцией этих головных уборов), походил на флибустьера эпохи Великих географических открытий. Разве что эспаньолки не хватает. Но борода Пило имеет одну неприятную привычку — она постоянно горит. Да-да, мы даже как-то спорили на золотой, что она и без огня загорится. Так оно и вышло. Сидели мы на поляне, ждали распоряжения «в дозор», как вдруг щепка из соседнего костра плюхнулась прямо на лицо Младшего. Смеху было… Ну а Руст не изменял себе: шаровары и жилетка на голое тело, где закреплены десятки листовидных метательных ножей и кинжалов — его всё.

— Поговорили? — спросил Пило.

— Есть такое.

Втроем мы направились на палубу. Ребята выглядели немного огорченными, да и я, наверное, тоже.

— А что тогда невеселый? — будто в подтверждение моих мыслей, поинтересовался Щуплый.

— Сбываются худшие предположения, — вздохнул я.

Мы поднялись по лестнице, откидывая массивный, обитый железом люк, который не разрубишь топором, и вышли на палубу. Здесь было хорошо. Несмотря на палящее солнце, дул погожий северо-западный ветерок, обещая принести с собой дожди, столь долгожданные в этой засушливой местности. Говорят, в пограничье с Великими песками дожди идут всего один сезон в году. А в самих Великих песках — пару раз за десятилетие. На эту тему существует множество легенд, которых, увы, я не знал, но Мия обещала рассказать.

Кстати о девушках. Лиамия, сверкая смуглыми стройными ножками, виднеющимися из-под простенького сарафана, стояла сейчас у противоположного бортика и, наверное, в тысячный раз пересказывала приятельницам историю победы над «страшным котом». Вокруг столпилось немало пиратов, которые после инцидента посматривали на мою спутницу с куда большим уважением и даже опаской. Ну а там, в паре десятков морских миль от нас, виднелась прибрежная полоска. Порт Амхай ждал нас, распахнув свои жгучие песчаные объятия. Маленькое морское путешествие подходило к концу. У трапа уже лежали три мешка, два походных с нашими вещами и один — со шкурой силха, которую Мия собиралась подарить младшему братику. Тут и не поспоришь — имеет право. Впрочем, я не буду скучать ни по вечной качке, ни по крикам чаек, да и вообще мореходство, как выяснилось, не для меня. Я, как говорится, самый настоящий «сухопутный скилс».

— Расскажешь? — подал голос Пило.

Мы стояли у бортика, неподалеку от основной компании. Иногда я поглядывал, как Мия заправляет выбившуюся прядь длинных смоляных волос за аккуратное ушко, и пытался понять, как же она все-таки совладала со зверем и что нас ждет в пустыне.

— Не думаю, что это хорошая идея, — покачал я головой. — Вам еще в Нимию возвращаться.

— Считаешь, — протянул Руст, вглядываясь в безмятежную водную гладь, — если мы узнаем эту страшную тайну, то не вернемся?

— Я в этом уверен.

— Братишка, во что же ты ввязался? — сокрушенно вздохнул Младший.

— В нечто, чего я еще пока до конца не понимаю. Да, я уже выяснил многое, но до сих пор не знаю ответа на вопросы «зачем, почему и для чего?».

— А вообще надо ли тебе выяснять это? Слушай, я тебе не мать и не отец, чтобы жизни учить, но все это уже слишком. Не твое это дело, Зануда. Плюнь и уходи. Ты же всегда хотел все увидеть, все пощупать, а так рискуешь. Зачем?

— Иногда человек должен делать то, что должен, — пожал я плечами. — И я чувствую, что должен все выяснить.

— Погубишь ты себя, — пробурчал Руст. — Как есть погубишь. И мы даже не узнаем, где ты пал, чтобы справить нормальный обряд. Будешь вечность в мешке Жнеца сидеть, ждать, пока ветра перетрут твои косточки и позволят уйти на перерождение.

— Ну, — хмыкнул я, хлопнув по плечам друзей, — я всегда знал, что умру молодым, холостым и бездетным.

Парни вопреки воле улыбнулись.

— Шутки он шутит, — проворчал все еще ухмыляющийся Младший. — Ты про подарки детям нашим не забудь.

— Обижаешь. Все будет в лучшем виде!

И мы счастливо засмеялись. Все же иногда нет ничего лучше, чем теплый разговор с друзьями. Полоска земли все приближалась, обрастая контурами. Все чаще до нас долетали чайки, крича что-то на своем раздражающем языке. Удалялись дельфины, не желая подходить к берегу. Все реже качало из стороны в сторону, а чаще — будто подталкивало вперед. Начало мельчать.

— Земля в получасовой! — прокричали на бочке.

Это означало, что через полчаса на воду спустят шлюпку. Все эти полчаса мы с друзьями решили посвятить пустой болтовне. Они рассказывали какие-то смешные моменты из своей семейной жизни — жили, кстати, рядом, в соседних домах. Иногда добавляли что-то из рабочих ситуевин, где, как всегда, в роли плохих парней выступали чересчур жадные служивые, а в роли хороших — бедные и несчастные начинающие контрабандисты, лихо развернувшиеся на поствоенном пространстве. Вообще после войны всегда так: кто-то шибко поднимается, сколачивая состояние буквально за пару лет, а кто-то с шумом и треском скатывается в навозную яму. Тем эти самые войны и привлекательны — они единственные способны нарушить статус-кво.

Я тоже не отставал и поведал парочку историй о веселой и почти беззаботной жизни в Академии. Потом рассказал о почти завершившемся путешествии вместе с Мией: особым успехом пользовался тот случай, когда девушка бегала по полю, спасаясь от пчел. Еще немного поведал о своих опасениях насчет тварей из Диких Земель. Тут меня приятно удивил Руст. Он заявил, что эти химеры и отрыжки бездны могут бежать не за чем-то, а от чего-то. Под таким углом на ситуацию я не смотрел и решил обязательно обмозговать данную теорию.

Но время подходило к концу, и вот уже дюжина могучих пиратов вертят ворот с цепью, достойной крепостных ворот, стравливая четырехзубый якорь. С глухим плеском тот погружается в воду, будто говоря о том, что пришло время прощания. Леди-офицеры обнимают Мию, помогая ей забраться в шлюпку. Пираты, будто настоящие, неподдельные джентльмены, передают ей мешки, правда попутно травя тонны сальных шуточек.

— Пора, — сказал я.

Мы некоторое время постояли, а потом встали в круг, склонив головы в центр и обнявшись за плечи, словно футбольная команда. Раньше в таком кругу стояли шестеро, обсуждая предстоящий рейд или вылазку в тыл. Теперь — всего трое.