Путешествие на восток - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" - Страница 19

Секунду спустя в комнату вошла принцесса. Волшебник тут же скрылся в тенях, и молодые люди остались наедине. Камешек открыл было рот, чтобы признаться в любви, но не мог вымолвить ни слова. Он отвернулся от принцессы и посмотрел на далекую линию горизонта, которую закат окрасил в алые тона. И с каждым уходящим лучом дневного светила что-то покидало тело молодого человека. И когда на город опустилась ночь, он услышал звезды: они вновь рассказывали ему о далеких странах. Не прошло и секунды, как окно распахнулось и юноша, спрыгнув в сад, умчался к горизонту. Он больше не мог слышать эти рассказы, он все хотел увидеть сам.

В то же мгновение принцесса упала на кровать и забилась в рыданиях. Она влюбилась в красивого юношу с первого взгляда, но не смогла вымолвить ни слова, и тот исчез, подобно наваждению. Волшебник, скрывавшийся в тенях, явился девушке и все ей объяснил. Он рассказал о том, кем был тот юноша, и девушка зарыдала пуще прежнего. И тогда волшебник поведал, почему не хотел выполнять желание камешка. Ведь камешек с человеческим сердцем влюбился в принцессу с каменным сердцем, а принцесса с ожившим сердцем влюбилась в юношу с окаменевшим сердцем. На том песня кончалась.

Глупее я ничего в своей жизни не слышал. Даже те портовые куплеты, что слагают пьяные матросы, обладают большим смыслом.

— Молодец, — недовольно буркнул я. Хотя голос у нее был текуч, как патока, и сладок, как свежий мед, но могла бы и сменить репертуарчик. — Приманила все зверье из леса… И если что — волшебники камни в людей не обращают, разве что наоборот.

Усмехнувшись вспомнившейся излюбленной академической байке, я глубоко вздохнул и мгновение спустя заснул.

— Как ты можешь утверждать, что скинка останавливает кровь? — продолжала причитать Принцесска. Я же в это время скорбно молился богам о ниспослании мне огненного дождя, потопа, серафима с пламенным мечом. На худой конец, могли бы меня в соляной столб превратить! — Да в Алиате скинка запрещена для ввоза! Помнится, султан сперва пошлину повышал, а потом и вовсе запретил. Ее же в каждой курильне можно было найти, и народ, покурив, сходил с ума! А ты хочешь ее для врачевания употребить!

Постойте, не перелистывайте страницу. Я понимаю, ее треп достал даже вас, но я сейчас поясню…

Началось все с сегодняшним рассветом. Надо признаться, утро было прекрасным настолько, насколько может быть в принципе прекрасно утро. Пели птицы, журчала маленькая речка, из-под углей тянулся аромат запеченного мяса. Да и завтрак внушал уважение: никакой каши и росы, лишь оленина и свежая, холодная до дрожи, водица из реки. Казалось, ничто не сможет омрачить сей день. Но, видимо, я исчерпал расположение богов и они вспомнили наемника Тима Ройса, которому стало слишком хорошо житься.

Утром я предоставил смуглянке время, и та вдоволь наплескалась в ручье. Я же на скорую руку умылся, сменил воду во фляге и спрятал кострище. Привычки… Потом мы продолжили путь. До деревни оставалось часов девять-десять ходу, и я решил, что будет куда лучше, если мы сбавим шаг, но обойдемся без привалов. В своем плане я не учел лишь одну переменную — Мию, так я решил называть Лиамию, когда понял, что это имя мне без смешка не выговорить. Дочка визиря решила вспомнить, что она вроде как леди и ей не положено бродить по лесу босой. Когда же я сообщил ей о том, что предложенные сапоги некая черноволосая красавица выбросила в овраг, она лишь хмыкнула и попросила сотворить ей сапожки. Великих сил мне стоило не разругаться с ней в пух и прах, так что я просто сообщил, что не могу этого сделать. На вопрос почему сочинил какую-то страшную сказку, чем добавил в копилку мифов о шарханах еще немного жути. Девушка успокоилась. На время.

Потом же все началось снова. Она ныла и ныла, ныла и ныла и все продолжала ныть. Потом она и вовсе расселась на пне — яркой примете того, что мы близко к людям, — и заявила, что не сдвинется ни на шаг, пока не отдохнет. И вот чтобы вы сделали на моем месте? Наверное, превратили ее в камень, что было бы весьма забавно, и убрались в Рагос. Увы, я был скреплен с этим существом своим же словом, так что пришлось идти на крайние меры. Я просто достал веревку, под крики и попытки кусаться, а также пинаться и бодаться затянул узелком своеобразный поводок у Мии на запястье, а второй конец обмотал вокруг своего. Этот яркий пример хамства и полного пренебрежения приличиями принес мне сперва десяток минут отборной брани, в которой я разве что с темными богинями не был сравнен. После же наступила блаженная тишина.

Не смею описать то наслаждение, которое испытывал, когда звуки, доносившиеся до моего слуха, ограничивались лишь игрой ветра в листве, призрачными шорохами в глубине леса, пением птиц и прочей лесной симфонией. Это было сравнимо с тем, когда вы долгое время сидите в попутке и слушаете что-нибудь похожее на радио «Шансон» или «Хиты Бутырки», а потом машина останавливается, вы выходите на улицу и… Вот примерно то же самое испытывал и я.

Все было бы не так печально, если бы у меня на привязи шла обычная крестьянка или девушка с окраины города, а может, и подруга служивого, но ведь это была тори, по-нашему — аристократка. Уже через четверть часа Мия буквально взорвалась и стала причитать, что веревка жутко трет и вообще она возмущена до глубины души. Пришлось останавливаться и сорвать особую травку. Найти ее было так же просто, как гриб после дождя, и уже вскоре, разжевав горьковатое растение, я смазал этой кашицей слегка покрасневшее запястье подопечной. И это она называет «натерла»! Вот когда Нейла, девушка-воин из отряда наемников, умудрилась целую декаду носить сапоги на босу ногу, не рассказывая об этом никому, это было «натерла». А потом последовало представление — недовольный Молчун, тогда еще тайно влюбленный в нее. Выполнив священную миссию по спасению чьей-то изнеженной кожи, я было вновь погрузился в манящую тишину, переливающуюся таинственным, потусторонним лесным шепотом, как вдруг выяснилось, что Принцесска хочет поболтать.

Признаюсь, разговаривать на тему лекарственных трав мне понравилось. Леди была весьма осведомлена в этом вопросе, а я уже три года как не общался ни с кем, кто знает о лечебных свойствах флоры больше, чем обычная деревенская хлопотушка, которая на любую хворь подорожник приложит. Так и потянулось. За беседой время пролетало незаметно, и я даже воспрянул духом. Но зря. Никогда не стоит забывать, с кем ведешь беседу. В какой-то момент мы перешли на забавные истории, и я тут же припомнил, как останавливал кровь принцу Константину, когда тому расквасили нос. Тут же выяснилось, что на востоке забой-трава обзывается скинкой и никому в голову не придет лечить ей кого-то. Я был обвинен в варварстве. И вот эта цепочка событий, виновным в которой я вижу только себя и свой порыв попутешествовать и получить за это какие-то барыши, привела к следующему диалогу.

— Светлые боги, — вздохнул я, возведя очи горе. — Да какая тебе разница! Ну использовал я эту твою скинку, чтобы вылечить кого-то. Тебе-то что? Чего ты извелась? Нет, я понимаю, если бы я простуду каленым железом врачевал или перелом кувалдой правил, но подобная мелочь…

— Все так говорят — мелочь, — никак не успокаивалась смуглянка. — А в итоге от такого неквалифицированного лечения один вред. Ты вообще спину свою видел?

— А она-то тут при чем?

— А все при том!

— При чем «при том»?

— Вот только не прикидывайся дурачком. Ты, конечно, варвар, но такие вещи должен понимать.

— Я тебя сейчас вообще не понимаю.

— Пф, значит, действительно дурак. И все равно скинку так применять нельзя.

— Можно не перепрыгивать с темы на тему?

— А если бы у него от этой твоей забой-травы осложнения пошли? Но ты ведь об этом не подумал, куда тебе. Лишь бы саблями своими помахать. Мужлан!

— Хорошо, ладно. — Я опять вздохнул и потер переносицу. — Предположим, между спиной и скинкой есть хоть какая-то связь, но сабли-то зачем приплела?