Игры ангелов - Робертс Нора - Страница 7

– Эй, полегче. Я всего лишь хотел притормозить вас. Вы несетесь так, будто опаздываете на свидание. Взгляните-ка лучше наверх. Красота, правда?

Хотя сердце девушки бешено билось, она послушно взглянула наверх. Там, над зубчатой кромкой гор, висела полная луна.

Вокруг мерцала россыпь звезд – как если бы кто-то зарядил ружье горстью алмазов, а затем выстрелил вверх. Этот свет окрашивал в голубое снега на вершинах гор, чуть ниже которых серели темные трещины ущелий.

Эта картина стала для Рис настоящим откровением. Она так нервничала всю дорогу, что совсем не смотрела наверх, стараясь как можно скорее добраться до гостиницы. Ей и сейчас хотелось остаться одной. И все же она была признательна Ло за то, что тот заставил ее оторвать взгляд от земли.

– Потрясающе. В путеводителе, который я купила по дороге сюда, горы нередко называют величественными. Мне они такими поначалу не показались – скорее уж суровые и высокомерные. И только теперь я вижу, что они и в самом деле величественные.

– Это еще что. Вот наверху есть просто потрясающие места – меняются прямо у тебя на глазах. Если сейчас подняться в горы и встать где-нибудь на берегу реки, можно услышать, как потрескивают скалы. Весна понемногу растапливает лед. Давайте отправимся туда верхом – горы лучше всего смотреть со спины лошади.

– Увы, я не умею ездить на лошади.

– Так я вас научу.

– Опытный гид и инструктор по верховой езде? – Рис опять зашагала к гостинице.

– Это входит в число моих обязанностей в «Серкл компани» – на туристическом ранчо в двадцати милях от города. Кстати, я мог бы пригласить туда повара. Организовали бы славный пикничок, покатались бы верхом. Это будет такой отдых, о котором вы потом напишете домой.

– Не сомневаюсь. – Ей очень хотелось услышать потрескивание скал, увидеть горные луга и морены. Искушение уступить было очень велико – особенно сейчас, этой лунной ночью. – Знаете, я подумаю. Но вот мы и пришли.

– Я провожу вас наверх.

– Совсем необязательно. Я сама…

– Мама всегда учила меня провожать даму до дверей.

Он снова, как бы невзначай, взял ее за руку, а затем распахнул перед ней дверь в гостиницу. Еле уловимый аромат кожи и сосны делал Ло еще притягательней.

– Добрый вечер, Том, – кивнул он клерку, заступившему на ночное дежурство.

– Привет, Ло. Мэм.

Рис заметила в его глазах проблеск усмешки.

Ло шагнул было к лифту, но Рис решительно запротестовала:

– Мне всего-то на второй этаж. Уж лучше я воспользуюсь лестницей.

– Любите поупражняться? Должно быть, поэтому вы тонкая, как тростинка.

Впрочем, он послушно сменил направление и зашагал к двери на лестницу.

– Я так признательна вам за заботу, – мысленно она уговаривала себя не паниковать из-за того, что присутствие Ло делало лестничную клетушку еще теснее. – У вас здесь очень дружелюбное население.

– Как и во всем Вайоминге. Нас тут не так уж много, но мы похожи. Я слышал, вы из Бостона?

– Да.

– Путешествуете впервые?

– Да, – еще пролет, и они выйдут в коридор.

– Решили посмотреть страну?

– Да, захотелось попутешествовать.

– В одиночку? Смелое решение.

– Полагаете?

– Чувствуется тяга к приключениям.

Она бы рассмеялась, если бы не охватившее ее облегчение: Ло распахнул дверь, и они наконец-то выбрались в коридор.

– Вот мы и на месте. – Рис достала из сумочки ключ, машинально взглянув вниз – цела ли полоска скотча. Все было в порядке.

Ло, осторожно перехватив у нее ключ, сам вставил его в замок и повернул – еще одна маленькая любезность с его стороны. Распахнув дверь, он снова вручил ключ Рис.

– А вы, я смотрю, даже свет не погасили. И телевизор работает.

– Вы правы. Первый рабочий день. Так волновалась, что совсем забыла. Ну ладно, спасибо, что проводили.

– Не за что. Не забудьте: нас еще ждет прогулка в горы.

Рис с трудом выдавила из себя улыбку:

– Я подумаю. Еще раз спасибо. Спокойной ночи.

Проскользнув в комнату, она захлопнула за собой дверь. Быстро задвинула засов, накинула цепочку. Оставалось лишь успокоиться. Присев на краешек кровати, Рис рассеянно смотрела в окно, пока дыхание наконец не стало ровным и тихим.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Поднявшись, она первым делом подошла к дверному глазку и убедилась в том, что в коридоре никого нет. Только после этого она забаррикадировала дверь стулом. Затем Рис еще раз проверила запоры и убедилась, что шкаф, которым она загородила дверь в другую комнату, достаточно массивный. Что ж, можно ложиться спать. Она поставила будильник на пять. Подумала и установила еще один – на всякий случай.

Добавив пару записей в дневник, она еще немного поспорила с собой насчет того, сколько лампочек можно оставить зажженными. Поскольку это была первая ночь в незнакомом месте, Рис решила не выключать настольную лампу. Свет в туалете тоже должен был гореть до утра – но это делалось скорее ради удобства. А вдруг ей захочется встать ночью пописать?

Она достала из рюкзака фонарик и положила его рядом с кроватью. А вдруг пожар? Не дай бог, замкнет проводку. В конце концов, в гостинице есть и другие постояльцы. Кто-то может уснуть с зажженной сигаретой… или ребенок решит побаловаться спичками.

Всякое может быть.

Только представьте – гостиница полыхнет посреди ночи. Придется спасать себя и вещи. Так что фонарик – необходимая мера предосторожности.

Легкое покалывание в груди навело ее на мысль о снотворном. Но Рис знала, что пока она будет полагаться на таблетки, ни о каком серьезном улучшении не может быть и речи. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как она последний раз принимала снотворное. А сегодня она устала настолько, что вполне сможет уснуть и без таблеток. К тому же, если в гостинице и впрямь начнется пожар, ей придется туго – ведь после снотворного особо не побегаешь. Она может запросто сгореть или задохнуться в дыму.

Эта мысль лишила Рис остатков спокойствия. Чересчур живое у нее воображение, думала она, в отчаянии сжимая голову руками.

«Хватит накручивать себя. Постарайся успокоиться и иди спать. Завтра тебе рано вставать – и сразу на работу».

Прежде чем лечь, она еще раз проверила замки и запоры. Рис лежала очень тихо, прислушиваясь к стуку собственного сердца, к звукам, доносящимся из соседней комнаты, к уличным шорохам и шумам.

Все хорошо, сказала она себе. Я в полной безопасности. Здание цело и не загорится среди ночи. И никто не ворвется к ней в комнату, чтобы убить ее во сне.

Небеса тоже не упадут на землю.

Однако это не помешало ей оставить включенным телевизор. И под его тихое бормотание она наконец-то погрузилась в сон.

Боль была настолько невыносимой, что она не могла даже кричать. Казалось, будто на грудь ей обрушилась тяжеленная наковальня, придавив ее к земле всем своим весом. Рис не могла не то что двинуться, но даже вздохнуть. Огромный молот бил по этой наковальне, наполняя пульсирующей болью голову и грудь. Рис пыталась ухватить хоть капельку воздуха, но все безуспешно. И хуже боли был мучивший ее страх.

Они были там, в темноте. Рис слышала их шаги, слышала хруст стекла, слышала взрывы. И самое ужасное – крики.

Нет, пожалуй, не это было самым ужасным. Хуже криков был смех.

Джинни? Джинни?

Нет-нет, не кричи. Только не кричи. Уж лучше умереть здесь, во тьме, но не попасть к ним в руки. Но тени приближались, приближались с каждой секундой. От страха она начала тихонько рыдать.

В лицо ударил ослепительный свет. Крики и стоны, копившиеся в горле, вырвались наружу каким-то жалким всхлипом.

«Вот тут одна живая».

Из последних сил она попыталась отбиться от тянувшихся к ней рук…

И проснулась, вся в поту. Тело ее еще содрогалось от рыданий, когда она мгновенным движением схватила фонарь и выставила его перед собой, как оружие.

Она съежилась в постели, напряженно вслушиваясь в каждый звук.

Через час, когда зазвонил будильник, Рис все еще сидела на кровати, судорожно сжимая в руках фонарь. И вся ее комната была ярко освещена огнями электрических ламп.