Четвёртый ингредиент (CИ) - Брук Михаил - Страница 30

     С этого момента в агрономии, а затем в науке о почвах, и появилось новое слово «чернозем».  У Губертуса, понятно, говорилось о «chernozemus». Но откуда настоящему чернозему взяться в Лифляндии? Как, впрочем, и в остальных местах, где его именем называли самые различные земли. Это и натолкнуло переводчика на мысль подробнее разобраться в бытовавших понятиях.

       А велика ли разница? Она огромна. В русском языке под «черноземом» подразумевались и дерновые почвы севера, и торфа. Толковый словарь  дает еще одну трактовку: «В Древней Руси «черный» означало не частный, государственный». Отсюда и пошли «черные» крестьяне, земли.

       Признаться, и Ломоносов не сразу «раскусил» царь - почву. Переиначивая «стратагему» Соломона Губертуса, он полагал чернозем «верхним слоем земли, который легко разглядеть при копании колодезей». Выходило, будто чернозем и «есть та порфира, коя венчает развитие ВСЕХ слоев земных, одновременно являясь частью нижних, много от них заимствующая, уделяя от себя взаимно».

       Идея верная. Почвы в течение своей жизни, действительно делятся на слои-горизонты, и самый верхний из них – самый важный для человека. Именно он кормит и поит растения. Правда, далеко не всегда этот символ силы и могущества - чернозем. Более того,  большинству земель, в силу условий их рождения, великий шанс не выпадает никогда. Потому-то слово «ВСЕХ» оказалось лишним. Чтобы понять это потребовалось еще пятнадцать лет.

        В трактате «О слоях земных» ошибка исправлена. Ученый избавляется от «порфироносного покрывала». Он наслышан о тучных степных землях Малороссии. И понимает: они не простые покрышки, а особые тела, способные «рождаться» и «умирать». Не «первообразные», как представил их Гебенштрейт, а постоянно меняющиеся, не «вездесущие до потопа», как утверждал Крафт, а «образованные разрушением горных пород, растениями и долготою времени».

       Немного нашлось бы в восемнадцатом веке людей, способных вообразить почву – особым природным организмом, появившимся на свет без помощи Творца, из разрушенных растениями скал, живущим собственной, непохожей на другие «существа» жизнью! Даже в двадцатом столетии встречались ученые, не признававшие за плодородным слоем большинства подобных свойств.

      Способность изменения почв во времени, их генетическая сущность, косвенно подтвердилась исследованиями другого гения той эпохи,  Жоржа Луи Леклерка де Бюффона. Правда, французский ученый ни словом не обмолвился о плодородном слое, полагая: природа представлена тремя царствами - горных скал, растений  и животных.

     А вот у Ломоносова получалось, что существует и ЧЕТВЕРТОЕ. И поскольку животные, растения, горные породы и климат везде разные, заключает ученый, то и результаты, а точнее почвы, получаются не одинаковые.

     Тут-то свершается еще одно невероятное для восемнадцатого столетия событие. Переход от «physica empirica» или науки «фактов» к «physica speculativa» или науке «чистого разума». Не простая дедукция, знакомая со времен эллинов, не обыкновенное обобщение, а построение изящной гипотезы, названной в наше время  «законом природной зональности».

      Законом, «благодаря коему, токмо и можно понять, чем рознятся тундры мхами зарослые, а леса хвойные вечно зелены». Почему на севере больше земель «турфовых», а «в тайге земли песчаные». И уж тем более «не дивно, что там, где лист на земле согнивает и в навоз перетлевает, глины, и другие подошвы черною землею покрываются».

      Опять «черная земля»! Да, но на этот раз это перегной, гумус. Выходит «чернозем» един и одновременно «двулик». И здесь нет ни малейшего противоречия. В науке о природе только наметились границы между отдельными дисциплинами. Единственным подспорьем при объяснении тех или иных явлений служила формальная логика, главный из постулатов которой гласил: «Мысли, различающиеся конкретным содержанием, могут быть облечены в одну и ту же форму».  Например, слово «земля» может объединять совершенно разные понятия. Планета, суша, почва, песок, глина… Тоже случилось и черной землей, черноземом.

      В восемнадцатом веке к расхождениям между «словом» и заключенном в нем «смыслом» относились терпимо. Научная терминология только зарождалась. Но толерантность и плюрализм мнений касались лишь мелочей. Стоило объявить об открытие нового «царства природы», и учтивость коллег, «как ветром сдуло».

      Это сегодня Ломоносова величают «титаном российским». А в ту пору он слыл лишь действительным членом  Петербургской Академию наук. Академии, чье ретроградство вызывало снисходительные улыбки просвещенной Европы.

        «И чтобы какой-то архангельский мужик  поправлять француза Бюффона вздумал?  Бюффона, с которым во всем согласен великий швед Карл Линней. Не бывать тому! - решили в Геттингене, Упсале, Париже.- Природа – суть взаимодействия трех начал: растительного животного и минерального.  А четвертому – не бывать».

       Услышав столь категоричное утверждение, Михайло Васильевич очень обиделся. «Во-первых, не из Архангельска он, а из славного села Холмогоры, кое Петр Великий посетить изволил, корабли строил и не только, судя по усмешкам и ехидным намекам соседей. Стало быть, чем черт не шутит, возможно, и не мужицкого звания он,… но, то дела темные, семейные. 

     За что ж на «четвертое царство»-то ополчились? Мол, нет, такого! Не бывать! А ведь вон оно! Меж скал и зеленью мху молодого всегда землица найдется. Затем и мхи чернеют и становятся землею. А земля, накопись долготою времени, служит после к произведению крупного мху и других растений. Выходит четвертое царство природы не менее обширно, чем царство произрастаний. Потому, как существовать оные друг без друга не могут. 

      Всяк видеть может, яко превеликие дожди земли без растений умягчают, и не токмо верхний слой ея смывают, но и камни весьма тяжкие с мест далече переваливают». 

      Но гибель почвы от эрозии – не конец ее превращениям в природе, уверен Ломоносов. Здесь также действует открытый им закон сохранения вещества. И вот подтверждение. «…Камень шифер (сланец) ни что иное есть, как чернозем, от согнития трав и листов рожденный, в древние времена с плодоносных мест дождем смытый, сел как ил на дно в озерах».

     Цепь замкнулась. Выходит, ни одно царство природы не может существовать само по себе. Растения живут, благодаря почве. Почвы обязаны своим рождением скальной породе и тем же растениям. Многие минералы и горные породы появляются на свет из уплотненного или иным способом преобразованного «чернозема».  Итак, до бесконечности, в которой объединяются ВРЕМЯ и ПРОСТРАНСТВО. Время, дающее жизнь новым творениям природы, пространство непрестанно, увеличивающее их многообразие.

      Изящная и, на первый, взгляд  совершенно бесполезная теория. Но стоит представить, как выглядели  на ее фоне учения того времени: водная, гумусовая, теории «закрепленного огня», «флагистона» и прочие. Понять - насколько примитивны суждения, коими пытались объяснить жизнь, существовавшую и изменявшуюся миллионы и миллиарды лет даже на таком микроскопическом пятачке Вселенной, как планета Земля. И слова ВРЕМЯ и ПРОСТРАНСТВО обретали новый смысл, как и весь бесконечный мир, измерить и узнать который человечеству предстояло заново.

 ГЛАВА 10.  ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ЮСТУСА.

РАЗРУШИТЬ ХРАМ ЛЖИ.

       Новый смысл. Иной взгляд на мир. Уже не первый раз сталкиваемся мы с тем, что наши предки смотрели на жизнь совершенно иначе. Не только неграмотные пастухи и земледельцы. Передовые мыслители, жившие каких-нибудь двести лет назад, высказывали порой такое, от чего  у современного человека случился бы легкий сердечный приступ.