Студентка, комсомолка, спортсменка - Арсеньев Сергей Владимирович - Страница 76

Сейчас Гитлер опасался лишь газовой атаки либо огнеметов. Но и то и другое было только у вермахта. А вот как раз офицеров вермахта среди заговорщиков и не наблюдалось. Там были замечены только руководящие сотрудники криминальной полиции Берлина, а также Абвера. И объяснить, для чего нужен огнемет в Рейхсканцелярии, – это еще нужно постараться.

Пока Гитлер рассказывал мне все это, я сняла трубку телефона связи с моим начальником охраны. Что там у него происходит? Одним ухом я слушала Гитлера, а другим – начальника охраны. Оказывается, на нас напали неизвестные силами до двух батальонов. И у них есть два танка, бороться с которыми моей охране совершенно нечем. Самое тяжелое оружие, что есть у нас, – это минометный взвод. Но против танков он выглядит весьма уныло.

Я прижала руками друг к дружке связную хреновину и телефонную трубку и дала послушать начальнику охраны живой голос Гитлера. А что, это ведь тоже связь! После этого начальник охраны невероятно воодушевился и заявил, что приказ фюрера будет исполнен. Охрана будет драться до последней возможности. Мне же он порекомендовал не тормозить и быстрее сваливать.

Да, сваливать. И такой вариант тоже был предусмотрен. Экстренная эвакуация. К моему домику ведет одна единственная дорога. И у ворот идет бой. Как же мне сваливать? А вот есть и еще вариант! Специально для этой цели около моего домика построен старый амбар. То есть это он выглядит старым и заброшенным. На самом деле внутри стоит вполне себе исправный и надежный бронетранспортер. Его дважды в неделю по ночам даже заводят. Просто так, прогреть.

Вот в этот-то бронетранспортер я и погрузилась с дежурной шестеркой своей охраны и с Алешкой. Алешу, пока я болтала с Гитлером, успели разбудить, а бронетранспортер – завести и вывести на улицу. Алеша даже оделся, так долго я копалась. А я вот одеться не успела. Звуки стрельбы слышны все ближе. Теперь я слышу уже не только взрывы и пулеметные очереди, но даже и автоматные. По-видимому, через КПП штурмующие, кто бы они ни были, прорвались. Сейчас они будут тут. И я хватаю в охапку форму Союза девушек и в одной ночной рубашке и в тапочках бегу к спасительному бронетранспортеру.

Да, единственная дорога к домику перекрыта. Кругом лес. Ну и что? В этом лесу специально сделан проход. Обычный автомобиль не пройдет. А вот наш восьмиколесный БТР – очень даже способен. Он ломится вперед, подминая под себя кусты. Не останавливаясь, таранит деревянный забор. Через пару сотен метров – еще один забор. А вот дальше – аккуратнее. И я, и все мужики вокруг меня замерли. Стараемся не мешать водителю. Одно его неловкое движение, и мы улетим в космос. Он ведь сам ни разу тут не ездил и ведет машину исключительно по карте. Конечно, проход в минном поле оставлен достаточно широким. Но мы едем только по карте, да еще и в темноте.

Самое опасное – повороты. Три поворота в проходе. Но водитель у нас классный. Мы прошли! И только когда наш броневичок выбрался на шоссе, я смогла вздохнуть относительно спокойно. Вырвались. И сразу поняла, что замерзла. Тем более что здорово вспотела, пока мы по минному полю ехали. Теперь моя ночная рубашка мокрая, и мне дико холодно. Вот и пришлось переодеваться прямо перед мордами полудюжины мужиков. Надеюсь, что они не подсматривали.

Отлично. Но мне-то чего сейчас делать? Опять позвонила Гитлеру. У него пока все без изменений. Он предложил мне связаться с Гиммлером. Если части СС выступят против заговорщиков, то долго тем не продержаться. Конечно, если заговор не поддержит вермахт. А вот если поддержит… то все кисло.

Ага, позвонить Гиммлеру. А как? Я всегда с ним по спецсвязи говорила. А кто меня к спецсвязи подпустит сейчас? Моя бумага от Гитлера теперь, после его объявленной смерти, почти ничего не стоит. И связь мне доступна лишь обычная, городская.

Конечно, у Гиммлера и городской телефон имеется. Но его номер я на память не помнила. Спросила Гитлера. Тот тоже не помнил – так же, как я, по спецсвязи разговаривал все время. А кому я могу позвонить? Кто поможет? Геринг сейчас во Франции. Геббельс? А что Геббельс? У него в подчинении нет никаких воинских подразделений. Он не помощник. Гейдрих убит. Это Гитлер сам сказал. Его труп до сих пор лежит в том коридоре, что охрана Гитлера простреливает. Гейдрих не успел. И кто остается?

Да, собственно, выбор и невелик. Я вообще никаких городских телефонов не помню. Только домашний телефон Ютты Рюдигер смогла вспомнить. И еще телефон Артура Аксмана знаю. А больше – никаких. Но как тут гитлерюгенд поможет? Войска нужны. Танки.

Погоди-погоди. Какие войска? Какие танки? Да, заговорщиков относительно немного. Но это немного тех, кто знает о том, что Гитлер жив. Наверняка же Рейхсканцелярия оцеплена простыми полицейскими, которым что-то наврали. И если придут танки СС, то полицейские станут защищаться. А там, глядишь, и вермахт подключится. Черт, это же гражданская война! Блин.

И что делать? Не звать же на помощь вместо СС гитлерюгенд! Разумеется, гитлерюгенд тут никак не поможет. Гитлерюгенд не поможет… Гитлерюгенд не поможет?.. Черт! Черт! Черт! Ну конечно, гитлерюгенд!!

Так, мне срочно нужен телефон. Эй, водитель, поворачивай к станции! Там телефон есть…

Глава 20

– …Лейтенант, скажите, для чего вам нужна голова?

– Э-э-э…

– Позвольте, дайте я сама угадаю. Для ношения форменного головного убора, верно?

– Так, я…

– А еще вы в нее едите, да?

– Фрейлейн Штирлиц, я…

– Что Штирлиц? Подумать головой немного можно?

– Но у меня приказ.

– Приказ? Приказ убить меня?

– Нет. Охранять любой ценой. До последней возможности.

– Вот и охраняйте. Поймите же, лейтенант, ваше присутствие рядом со мной только увеличивает опасность. Вы ведь никак не сможете защитить меня.

– Но…

– Все, лейтенант, это не обсуждается. Вы с вашими людьми остаетесь тут. Это приказ.

– Возьмите с собой хотя бы пистолет, фрейлейн Штирлиц!

– Идиот. Какой пистолет? Ни в коем случае! Мы – мирные дети!

Блин! Ну неужели все мужики такие тупые? Сейчас нельзя, никак нельзя давить силой. Если попытаемся надавить, все может вспыхнуть. Люди же считают Гитлера мертвым. Все очень неустойчиво. Нужно осторожно, нежно. Лаской. Только лаской. И никакого оружия.

Я даже Артура Аксмана не беру с собой. И Ютту не беру. Они слишком взрослые. Не пойдет. Идут только лишь пимпфы и девчонки из Юнгмедельбунда. А у старших другая задача. Гитлер – жив! Борман – лжец! Вот это они и должны донести до как можно большего числа берлинцев. Мне не доступны никакие средства массовой информации – ни радио, ни газеты, ни даже находящееся в зачаточном состоянии телевидение. Но слухи-то распространять я могу! Если каждый из парней гитлерюгенда донесет мое сообщение до трех своих друзей, а каждый из них еще до трех и так далее, то… очень скоро весь Берлин будет знать правду.

Все, дальше ждать нельзя. Вперед! Пусть отставшие догоняют. И мы пошли.

Нас не так уж и много. Всего около трехсот человек. Трехсот детей от 10 до 14 лет. Это все, что Ютта и Артур смогли собрать в столь ранний час. В основном это те ребята, у кого дома есть телефон. Их можно было быстро оповестить. Не очень стройной колонной под неумелый барабанный бой мы движемся в сторону Рейхсканцелярии. А впереди, рядом со мной, в красном галстуке на шее, с пионерским значком на груди и в нарукавной повязке со свастикой гордо вышагивает наш знаменосец – Алеша Никонов. Он несет флаг гитлерюгенда Берлина…

…Раннее утро. Автомобилей почти нет, а те, что есть, аккуратно огибают нашу колонну. Нас же становится все больше и больше. Прямо во время движения к нам присоединяются новые мальчишки и девчонки. Да и взрослые берлинцы тоже. Взрослые неорганизованы, идут по тротуарам рыхлой толпой. Но их уже достаточно много. Гитлер – жив!! Эта новость передается из уст в уста. Откуда они знают? Ха! Я на минутку забежала в подъезд какого-то дома, и мне из будущего скинули милицейский мегафон. С заряженными аккумуляторами. И я иду по улице во главе колонны и довожу до всех окружающих правду. Когда мы вышли на бульвар Унтер-ден-Линден, я командую запевать. И дальше мы идем, уже распевая гимн гитлерюгенда: