Победить или умереть - Самаров Сергей Васильевич - Страница 4

Капитан Вьюгов понял, что он здесь не первый по счету пленник, когда увидел многочисленные пустые консервные банки, подвешенные к двери. Такая вот звуковая сигнализация была позаимствована бандитами у солдат Первой мировой войны. Еще в те времена на колючую проволоку, протянутую вдоль линии фронта, навешивали парами такие консервные банки. Если кто-то проволоку или обрезал, или задевал, банки звенели, часовой это слышал и поднимал тревогу.

– Вот тебе комната со всеми удобствами, доступными в данных обстоятельствах, – усмехаясь, сказал эмир Назирхан. – И кровать почти с пуховой периной, и туалет с душевой кабиной. Вода только в ведре. Я прикажу, чтобы принесли. Смотри, в темноте не промахнись, в унитаз не провались, а то меня потом обвинят, что я тебя до травмы довел и сорвал твой бой с Бейбарсом.

Мухаммадтахиров посветил фонариком в угол. Там в камне было выдолблено большое отверстие, в которое вполне могла бы провалиться даже нога. После этого эмир направил луч на лежанку. Она была сделана из дощатых ящиков, прикрытых азиатским халатом, не просто грязным, но и окровавленным, в нескольких местах пробитым пулями. На Кавказе обычно таких не носят. Видимо, халат принадлежал какому-то представителю Средней Азии, сложившему в местных горах свою неумную голову. Умный человек не будет соваться туда, где этой головы часто и вполне профессионально лишают. Рядом с дверью стоял большой ящик, заменяющий, похоже, стол, и рядом два поменьше вместо стульев. В этом гроте вполне можно было жить.

Назирхан только показал все и сразу же ушел. Дверь он закрыл снаружи и дал кому-то приказание на непонятном языке. Значит, выставили часового, догадался капитан. Он не видел на двери запора, когда входил сюда, и не знал, как его закрыли. Назирхан не посветил фонариком в ту часть двери, где обычно запоры устанавливаются, и потому трудно было определить, есть ли возможность освободиться, выбив дверь.

Доски выглядели толстыми и прочными. Хотя, если постараться, любую деревянную дверь выбить можно. Ее излишнее утяжеление, как правило, ослабляет петли, на которых она висит. Полотно выдержит удар, а вот они нет, и дверь все равно вывалится. Соблюсти золотую середину сложно. Тем более в условиях недостатка строительных материалов. Ведь любую доску сюда тащить приходится, наверное, на своем горбу.

Мысль о возможности побега не выходила из головы капитана Вьюгова с того самого момента, когда он осознал свое состояние и ужасное положение. Он толком не помнил, как его захватили в плен, не представлял, почему остался жив после попадания гранат в бронетранспортер. Должно быть, тогда капитан был без сознания, в таком состоянии даже что-то делал, предпринял какие-то попытки спастись. Но как это все происходило, он не представлял.

Капитан почти пришел в себя, когда его подтолкнули к входу в узкую кривую расщелину в скале. Со стороны посмотришь, никогда не подумаешь, что здесь берет начало проход через каменный лабиринт. Федералы уже много раз осматривали эти скалы, в том числе и с участием капитана Вьюгова, но прохода так и не нашли.

Банда Азамата Тимирбекова регулярно появлялась в приграничных районах Дагестана. Она неожиданно атаковала кого-то и так же стремительно исчезала. Ее искали, но найти не могли.

Капитан Вьюгов старался запомнить путь через скалы, и, кажется, у него это получилось. Он считал, что найдет дорогу назад. Но для этого нужно сначала вырваться из пещеры, а потом добраться до прохода в скалах. Место, где сидит часовой, необходимо будет определить заранее. Вьюгов пока не знал, как это сделать. Но выбраться отсюда необходимо. Надо предупредить своих о базе бандитов и привести сюда войска.

Первым к нему пришел какой-то человек с ведром воды и пластиковым пакетом. Должно быть, он принес в нем еду. Амир Азамат не собирался, видимо, морить пленника голодом, не хотел, чтобы тот вышел на схватку с Бейбарсом в ослабленном состоянии. Человек этот вошел вместе с часовым, посветил фонариком и сразу выключил его. Часовой с автоматом на изготовку остался тут же, за распахнутой дверью. Пройти дальше он не рискнул. Теперь уже горел его фонарик.

Капитан Вьюгов отметил действия часового и просчитал, что он в состоянии достать его ногой после одного скачка. Расстояние невелико, шум будет не слишком большой. Если быть готовым, то часового можно встретить стремительной мощной атакой и таким вот образом получить автомат.

– Еда тебе за весь сегодняшний день и вода. Чачи, извини уж, не держим, амир пить не велит. У нас с этим строго. Вода и для питья, и для умывания. Ай-ай, кружку забыл. Ладно, сегодня ладонью попьешь. Завтра кружку принесу. Не забыть бы, а то память подводить стала.

Это был крупный мужчина, не самый молодой, конечно, но ему все равно еще рано было жаловаться на старческий склероз. Высокий голос никак не вязался с широкими плечами. Капитану казалось, что обладатель таких габаритов должен говорить куда более серьезно и внушительно. Слова его просто обязаны быть весомыми булыжниками.

– Спать пока не ложись. Скоро амир Азамат тебя навестит, – сообщил этот здоровяк, поставил пакет рядом с ведром и вышел.

Часовой закрыл дверь. Консервные банки тонко и многократно звякнули, показывая, что сигнализация работает без перебоев.

Капитан протянул руку, взял пакет и проверил его содержимое. Принесли немного. Две лепешки, которые в Дагестане называются фу, и кусок овечьего сыра. Он обычно бывает соленым, как помнил капитан. Этот, конечно же, окажется точно таким же. Но есть надо, чтобы вернуть себе силы. А что соленый – это не страшно. Воды полное ведро. И унитаз рядом. Главное, чтобы и в самом деле, как предупреждал Назирхан, не провалиться в эту дыру.

Капитан Вьюгов обычно неплохо ориентировался в темноте. Во всяком случае, он так считал, но всегда сталкивался только с той темнотой, которая называется неполной. Капитан знал, что полная бывает лишь в изолированных помещениях, куда никакой свет не проникает, где нет ни малейшего подобия окна, даже узкой щелки под дверью, ведущей в соседнее, освещенное помещение.

Здесь была именно такая темнота, полная, в которой даже хищные ночные птицы и звери ничего не видят. Им нужно, чтобы сияла хоть одна звезда. Здесь светить было нечему. Только в таких помещениях начинаешь понимать полностью слепых людей, воспринимать мир так, как они.

Вьюгов попытался вслепую пройти от импровизированной кровати до противоположной стены и быстро уткнулся вытянутой рукой в холод камня. Назад он вернулся так же осторожно, но точно, и ящики не задел. Так он начал привыкать к своему «гостиничному номеру», но долго заниматься этим ему не дали.

Откуда-то издалека послышались звук шагов и негромкая человеческая речь. Правда, слов разобрать было невозможно. Как и во всех подобных помещениях, создавался эффект эха, который уже в трех шагах искажал звук. Да и говорили, скорее всего, не на русском. Шли двое. Потом к ним присоединился третий. Нетрудно было догадаться, что это часовой. Он и открыл дверь.

Вошли эмир Назирхан и амир Азамат, который сам держал в руке фонарик. Быстрыми движениями кисти он поочередно осветил все углы кубического грота, словно проверил их. При этом по небольшому помещению метались тени. Позади Тимирбекова горели два фонаря. Они тоже что-то освещали, множили каждое движение любого человека, находившегося в этом подземелье.

Пленный капитан встал. Он намеренно поднимался тяжело, показывая свое нездоровое состояние. В действительности Вьюгов чувствовал себя не так уж и плохо, но решил, что лучше будет, если противники сочтут его слабым, не способным к активным действиям. Естественная хитрость в положении человека, которому обещают расстрел в качестве самого дорогого подарка. Каждое живое существо, конечно же, стремится избежать такой участи.

Но и боль свою капитан изображал с достоинством. Он умел это делать. Достоинство нравилось амиру Азамату. Это Вьюгов заметил сразу, еще там, внизу, в долине, при первой встрече.

– Как устроился, капитан? – спросил Тимирбеков.