Я стану твоим врагом (СИ) - Погожева Ольга Олеговна - Страница 33

— В-ваше в-величество, — в горле пересохло, Ликонт хватал ртом воздух, не в силах сделать ни одного полного вдоха, — в-вы ошибаетесь. Право, ошибаетесь. Мы — враги. Она не успокоится, пока не лишит меня жизни, а я не остановлюсь, пока не уничтожу её. Мне жаль…

— Мне тоже, — Харитон усмехнулся. — Я думал, дело в этом, и не верю, что ошибся по всем фронтам. Если ты настаиваешь, я оставлю эту тему. Уверен, что ты, с твоим развитым чувством собственничества и непробиваемой самоуверенностью, будешь уважать своего соперника, даже проигравшего раунд. Ведь для личностей вроде тебя и леди Марион соперничество так же естественно, как для рыбы — дышать под водой. А рыбы друг на друга не обижаются, если кому-то достается воды чуть больше. Ты со мной согласен?

Нестор Ликонт едва сумел судорожно кивнуть. Мир сходил с ума, и здравый смысл, видимо, давно выбросил белый флаг. Как так получилось, что он не заметил собственного помешательства?

— Думаю, ты уже слишком устал, чтобы развлекать своего монарха и дальше, — король Харитон покряхтел, пряча ухмылку в седой бороде, — ступай, Нестор. Приходи будущим вечером, я буду ждать тебя.

Генерал едва не подскочил, откланявшись монарху и спешно покидая покои. Харитон грустно усмехнулся, глядя на уже пустующее соседнее кресло. Какая ирония, что ему достался наследник, подобный Андоиму. Малыш Орест, его любимое дитя, при всех своих бесспорных достоинствах также станет плохим монархом, даже если его денно и нощно будет опекать верный Ликонт: слишком мягким рос младший сын, слишком совестливым.

Харитон боялся думать о грядущем дне. Что станет с Валлией, когда Андоим взойдёт на престол? Что будет с Нестором? Крон-принц прекрасно понимал исходившую от него угрозу — угрозу своему престолу… Но и герцог это понимал тоже.

О Единый, только бы не очередная война. Любая война отвратительна, но хуже всех та, которая рвёт королевство на части, когда брат поднимает руку на брата, и сын на отца…

Король Харитон прикрыл глаза, пытаясь погрузиться в сон.

Сон не приходил.

Таира сидела в своих покоях прямо на полу, прислонившись спиной к закрытым дверям. Взгляд её был направлен в окно, но принцесса не видела ни голубого неба, ни кладки соседней стены, частично закрывавшей обзор. Лекарь герцога ушёл около часа назад, и с его уходом Таира осталась совершенно одна. Она не желала видеть ни Гелену, ни даже Марион. Синяя баронесса, должно быть, всё понимала, но принцесса не нуждалась в словах, и Марион молчала.

Таира встретилась с герцогом на прогулке. Ликонт отметил болезненную бледность, разлившуюся по лицу принцессы, и предложил вызвать своего лекаря — она согласилась. Королевский доктор был ей незнаком, и обратиться за его услугами означало поставить в известность о своем недомогании весь двор, а герцогу она странным образом доверяла.

Януш, его личный лекарь, и впрямь оказался замечательным человеком. Первым делом он унял боль, изводившую принцессу уже целые сутки, затем очень мягко попросил разрешения осмотреть её — с такой неподдельной заботой и участием, что она едва не разрыдалась прямо перед ним. Она уже не знала, кому верить. Ведь и её супруг казался очень милым до свадьбы… до той ужасной, полной боли и ужаса брачной ночи…

Януш наложил швы и лечебную мазь, оставил ей травяную настойку и рассказал, как ухаживать за поврежденной нежной кожей. Затем взял её за руки и усадил перед собой. Таира готовилась услышать слова сочувствия или понимания, слова утешения или сострадания — но вместо этого по опочивальне разнеслись тихие слова молитвы…

Такими неожиданными они оказались, такими забытыми, что Таира не выдержала и разрыдалась, со всхипами, эхом повторяя отдельные звуки вслед за ним. Когда лекарь закончил, она отняла руки, не пытаясь закрыть от него мокрое лицо, но Януш сам протянул ей платок, помогая вытереть слёзы.

— Это только тело, — сказал лекарь. — Он сумел повредить лишь ваше тело. Ваша душа по-прежнему чиста и прекрасна.

А потом он ушёл, и Таира осталась одна. Марион и Гелена не беспокоили её, но ей и не нужны были их слова. Всё сделал этот странный лекарь, его участие, его помощь, его руки. Януш почти ничего не сказал ей — и в то же время объяснил многое.

Таира понимала, что впереди целая жизнь, наполненная болью и страданиями — слишком хорошо узнала она своего супруга, чтобы думать по-другому — но лекарь вселил в неё безумную надежду на то, что всё ещё может быть хорошо. Должно быть, она всё-таки не умерла прошлой ночью, раз всё ещё верила в судьбу…

Странный звук со стороны окна заставил её вздрогнуть и напрячься. Створки были приоткрыты, впуская свежий воздух в опочивальню, и оттого так ясно слышался непонятный шорох, царапание, скрежет по стене.

Таира поднялась, маленькими шажками подходя к окну. Вечерело; совсем скоро должны прийти слуги, разжигающие камин. Она положила руки на высокий подоконник, пытаясь выглянуть наружу. Почти одновременно с этим снизу показались стальные когти, неприятно царапнув по оконной раме, и принцесса вскрикнула, когда над подоконником появилась тёмная голова.

— Прошу вас, тише! Ваше высочество… Таира… тише…

Принцесса отшатнулась, обхватывая себя за плечи и поражённо разглядывая запрыгнувшего на подоконник стройного юношу в тёмных одеждах. Руки его от самых плеч охватывали странные металлические перчатки, оканчивавшиеся стальными когтями с зазубринами — это их скрежет по стене она слышала ранее.

Юноша спрыгнул с подоконника, оказавшись внутри, и она смогла как следует рассмотреть его. Определённо бандит; вор, пробравшийся во дворец стащить те или иные ценности. Смуглый, с зачесанными назад тёмно-каштановыми волосами и мрачными карими глазами, подвижный, живой, жилистый, но вряд ли по-настоящему привлекательный.

— Я долго искал способ встретиться с вами… — медленно развязывая шнуровку необычных перчаток, проговорил он. — Я так долго не видел вас… так скучал… беспокоился… моя Таира…

— М-мы з-знакомы? — заикаясь, спросила Таира, отступая от незнакомца на шаг. Бояться было нечего: за дверьми опочивальни её ждали верные фрейлины, Марион и Гелена, ей стоило лишь крикнуть…

— Вы никогда не видели меня, — юноша наконец справился со шнуровкой, позволяя перчаткам упасть к его ногам, и потянулся к висевшему за плечами походному мешку. — Но я видел вас. Ещё в Ренне. Во дворце. Я приносил вам это…

Из походного мешка показалась красная роза на длинном стебле. Таира побледнела, шагнула назад, пошатнулась и упала — прямо в руки едва успевшего подхватить её Феодора…

День рождения августейшего Ореста пришелся как нельзя кстати: решение принца устроить охоту в честь события стало для неё во всех смыслах глотком свежего воздуха.

Охоту Марион не любила. Что хорошего может принести убийство ради удовольствия? Загонять обезумевшего от страха и ненависти зверя в ловушку, спустить стрелу, почти в упор, глядя на понимающие, в этот единственный миг — почти человеческие глаза…

Убийство должно стать необходимостью, а не забавой. Так говорил ещё Магнус, также недолюбливавший придворные развлечения. Но, пожалуй, теперь Марион отчасти понимала наряженных в лучшие охотничьи наряды дам и господ — в их жизни не находилось так уж много возможностей вырваться из оков каменных стен. Для дам охота и вовсе становилась увлекательной прогулкой — не более. Кто из этих изнеженных, расслабленных, оживлённо переговаривавшихся, как на балу, женщин мог участвовать в охоте на равных с мужчинами?

Марион обвела взглядом готовых сорваться с места охотников — собак уже спустили, и егеря первыми бросились вслед за ними. Теперь все ожидали сигнала, и тот не замедлил прозвучать. Множество коней тотчас сорвалось с места — впереди всех принц Орест, за ним — крон-принц Андоим, рядом с которым мелькнул чёрный мундир герцога Ликонта, затем, согласно установленному негласному правилу — маркизы, графы, и лишь затем — низшие дворянские сословия. Баронесса тронула поводья одной из последних, устремляясь в лес.