Я стану твоим врагом (СИ) - Погожева Ольга Олеговна - Страница 30

— Воды принесите, — распорядился Януш ещё с порога, ставя сумку на стол. — Чистой кипяченой воды. И побыстрее.

Кешна метнулась исполнять поручение, и он присел к Флорике, встряхнув кистями рук. Жгучая, острая боль — вполне естественно для рассеченной ударами плети спины. В том, что тут поработала именно плеть, лекарь не сомневался: слишком характерными оказались вспухшие красные дорожки на оголенной коже.

Он провел руками над спиной, сосредоточился, отстраняясь от внешнего мира, начал читать молитву. Девушка расслабилась, слушая его голос, и прикрыла глаза, впадая в полудрёму.

Януш отвёл каштановые пряди от лица, слушая мерное дыхание, удовлетворенно кивнул, пересаживаясь к Феодору. Парнем хотелось заняться в первую очередь: его спина пострадала не в пример больше, и лекарь уже видел, что без наложения швов не обойдётся.

— Эт-то ты-ы… — прохрипел Фео, подозрительно вглядываясь в лицо незнакомого лекаря, — тот самый… дохтор… из Ренны? Тронешь… сестру… прибью…

Януш не стал слушать горячечный бред больного: провел руками над оголенной спиной, задержал раскрытые ладони, принимаясь читать очередную молитву.

Присутствие Марион за спиной он ощущал почти физически — чувствовал её запах, дыхание, шелест платья. Почему, ну почему всё так сложно? Разве виноват он, что из всех женщин на свете полюбил именно эту — ту, которой его патрон так горячо клялся отомстить?

Марион наблюдала за быстрыми, сосредоточенными действиями молодого лекаря, размышляя о том, в какую неприятность могли вляпаться эта неугомонная парочка, Фео и Фло. Она почти не сомневалась, что близнецы будут молчать на её допросе, потупив виноватые взгляды — так всегда бывало, когда она пыталась докопаться до истины. Могут придумать какую-нибудь пестрящую несостыковками отговорку — вот и всё, чего она добьётся, попытавшись надавить на эту странную пару. Она надеялась только, что удача, так долго хранившая близнецам жизнь, не отступит от них и на этот раз. И что если случится что-нибудь действительно плохое — они догадаются попросить её о помощи.

— Я пойду, — тихо сказала баронесса, пропуская в комнату Кешну с тазом воды, — проведаю Михо, пока ты…

— Ступайте, — отозвался лекарь, устало встряхивая занемевшими руками: дорога вымотала его, и такую сильную, как у этого юноши, боль снять оказалось очень сложно. — Миледи, я задержусь здесь, вы можете возвращаться во дворец. Как только закончу, я отправлюсь за вами следом — незачем, чтобы нас видели вместе.

Марион помолчала, дожидаясь, пока Кешна не покинет комнату. Затем быстро подошла к лекарю, сжала его ладонь.

— Спасибо, Януш.

Знала ли она, как сильно ранила его каждым своим прикосновением? Как сводила с ума от ложных надежд и безумных поисков ответной любви в каждом жесте, слове, улыбке?..

Януш отвёл горящий взгляд.

— Ступайте, миледи. Время дорого.

Марион закусила губу, развернулась, быстрым шагом покидая комнату. Януш ещё несколько бесконечно долгих мгновений смотрел на захлопнувшуюся дверь, затем коротко выдохнул, и повернулся к задремавшим близнецам.

— Вы уверены?

— Более чем, ваша светлость. Я видел своими глазами, как к указанному дому подъехала карета графа Хэсского, из которого вышла Синяя баронесса, а следовавший за ними лекарь подал ей руку. Они скрылись в доме, ваша светлость, и я долго их не видел.

— А граф?

— Он уехал тотчас, как они ушли.

— Из дому они вышли тоже вместе? — быстро поинтересовался герцог.

— Нет… Баронесса уехала одна, затем, задержавшись в доме около часа, уехал лекарь. Думаю, ожидавшие его слуги смогут вам подтвердить. Всё было, как я говорю.

Нестор нахмурился, поджимая губы: уж в ком-ком, а в Януше генерал был уверен. До этой самой минуты…

Терять друга оказалось болезненно. Но он даст ему шанс — если Януш расскажет ему обо всём первым… а граф и опрошенные слуги подтвердят…

Нет, герцог просто отказывался верить в то, что Януш мог оказаться предателем.

— Что-то не так? — полюбопытствовал шпион. — Ваша светлость?

— Держи, — в протянутую руку лёг кошель с деньгами. — Продолжай слежку, и не задавай лишних вопросов.

— Будет сделано, ваша светлость.

На главной площади у храма Единого было не протолкнуться. Они пришли сюда задолго до начала церемонии, успешно сбежав из-под бдительного ока сэра Эйра, но даже они не смогли подобраться ближе второго ряда столпившихся вдоль красного коридора горожан. Выстроившиеся по обе стороны прохода стражники оттесняли напиравший народ, не позволяя и шагу ступить тем, кому повезло оказаться в первом ряду, и не позволяли приблизиться к входу храма, оставляя пространство свободным для августейших посетителей.

К долгожданному браку между двумя державами, заключившими мир, готовились неделями. Город украсили, вычистили, горожане одели свои лучшие одежды, точно каждый был приглашен на пышную свадьбу будущих монархов.

Первыми на церемонию прибыли король Харитон и Северина — оба едва ли терпящие друг друга, но вынужденные отныне сосуществовать мирно — за ними принц Орест, появление которого вызвало шквал восторженных приветствий среди народа, и наконец — крон-принц Андоим, махали которому горожане не менее усердно, заручаясь его добрым отношением по приходу к власти.

Как только богато украшенные кареты отъехали, оставляя на ступенях храма всех августейших, по проходу потянулись придворные, которым дозволено было присутствовать на храмовой церемонии.

Фео и Фло узнавали некоторые лица — герцог Ликонт ехал впереди всех, чуть в стороне от общей массы, одетый в парадный военный мундир, с той неизменной выправкой, которая выдавала в нём отличного наездника и воина — то, чего не смогло его лишить даже собственное увечье. Стальная правая рука лежала очень спокойно на поводьях, а взгляд прищуренных синих глаз охватывал, казалось, сразу всё: беснующийся народ, скопившийся на площади, с трудом сдерживавших народную массу стражников, ворота центрального входа храма, и даже холодное, светло-серое небо над головой.

За генералом тянулась стройная колонна пышно наряженных придворных, занявших свои места на нижних ступенях храма, среди которых мелькнуло знакомое им лицо леди Марион, и наконец, в самом конце красного коридора, появилась открытая карета с золочёным гербом.

Народ встретил долгожданное появление августейшей невесты дружным рёвом, топотом и рукоплесканиями — шум поднялся такой, что Флорика, не выдержав, заткнула уши, беспокойно глянув на брата.

Феодор смотрел.

Длинные белые, как снег, локоны Таиры спускались на хрупкие плечи, вились вдоль стройной спины — и блестевшие в волосах звёзды сплетались в диадему, венцом украшая прелестную головку. Принцесса улыбалась — всем горожанам в целом, и ему, только ему одному в частности — а на шее её блестел свадебный подарок крон-принца — его подарок…

Белое до синевы, шелковое платье охватывало тонкий стан; и весь облик аверонской принцессы был неземным, воздушным — о Единый, она не должна принадлежать Андоиму, нет, только не ему, да что же это, он спускается по ступеням, протягивает к ней грязные руки…

Флорика повисла на плечах брата, всем весом пытаясь удержать на месте.

— Фео, нет! — горячо зашептала ему на ухо сестра, вцепившись в рубашку. Феодор рванулся, едва не оставив в её руках целый рукав, зло зашипел, отмахиваясь от сестры. — Они не пропустят тебя, Фео! А если прорвёшься… они тебя бросят гнить в тюрьму, и даже миледи не вытащит оттуда… Фео, не оставляй меня! — Флорика наконец взяла нужную ноту, даже всхлипнула, шмыгая носом ему в ухо. — Мне страшно! Прошу тебя, не бросай меня одну!

Это подействовало. Брат перестал вырываться, обмяк, провожая безумным взглядом исчезавшую в воротах храма прекрасную Таиру. Крон-принц Андоим вёл её за руку, и принцесса — его принцесса — улыбалась будущему мужу, пытаясь заглянуть в его надменное лицо.

Как только все придворные зашли в храм, двери за ними закрылись, и церемония началась. Народ и не думал расходиться с площади: женщины готовили цветы, собираясь забросать ими новобрачных, почётный караул выстроился вдоль ступеней, готовясь отдать честь будущим королю и королеве Валлии, и то тут, то там прокатывался восхищенный гул: прекрасную Таиру обсуждали, ею гордились, и не могли нарадоваться столь выгодному браку, который, наконец, закрепит мир в ослабевших после долгих лет войны державах.