Откровения Виктора Суворова - Суворов Виктор - Страница 1

Автор-составитель Дмитрий Сергеевич Хмельницкий

Откровения Виктора Суворова

Дмитрий Хмельницкий

Предисловие к третьему изданию

Мы познакомились с Виктором Суворовым в конце девяностых годов.

Лет за 10 до того, только попав на Запад, я прочел в газете «Русская мысль» несколько глав из еще неопубликованной тогда книги Виктора Суворова «Ледокол». И сразу стал поклонником Суворова.

Независимые от советской власти историки — Авторханов, Конквест, Солженицын и другие — очень многое прояснили в отдельных областях жизни сталинского государства, выявили и описали многие секретные страницы сталинской истории. Но на вопрос о том, чего Сталин добивался, ради чего он вылепил свой абсолютно бесчеловечный режим и уничтожил миллионы людей, впервые ответил именно Виктор Суворов в «Ледоколе». Строго говоря, он и впервые его поставил.

Поэтому уже первая газетная публикация глав из книги малоизвестного тогда беглого советского шпиона показалась мне исключительно важным научным событием.

Суворовский тезис «Сталин готовил Вторую мировую войну и захват Европы» внезапно прояснил картину. Оказалось, что он непротиворечиво объясняет практически все. Не только военную катастрофу 1941 года, но и коллективизацию, и индустриализацию с их зверствами и миллионными жертвами, внешнюю и внутреннюю политику СССР, репрессии, культурные реформы и культурную жизнь.

Система аргументации «Ледокола» выглядела безупречной, а сами собранные в первых двух книгах аргументы того, что Сталин готовил нападение на Германию и Европу в июле 1941 года, — неотразимыми.

Но вдвойне интересной показалась полемика вокруг книг Суворова. На автора обрушилась волна ненависти не только со стороны казенных советских военных историков, но и со стороны широких масс советской (и бывшей советской) общественности. И не только советской. Даже эмигранты из СССР, даже многие активные и заслуженные антисоветчики, вроде писателя Владимова, не смогли смириться с мыслью о том, что во Второй мировой войне СССР выступал не борцом с фашизмом и освободителем, а агрессором и поработителем. Причем планы этой агрессии разрабатывались Сталиным и его окружением задолго до того, как тем же самым начал заниматься Гитлер.

Именно общественный резонанс вокруг книг Суворова, массовые поношения и оскорбления «предателя Ре-зуна» побудили меня выступить с несколькими рецензиями. После одной из них, опубликованной в 1998 году в «Русской мысли», Виктор Суворов позвонил мне из Бристоля, где он живет, в Берлин. Так мы познакомились. Годом позже удалось организовать выступление Суворова перед русскими эмигрантами в Берлине. Тогда это было внове и довольно напряженно — выступление человека, приговоренного в СССР к смертной казни, в городе, традиционно наполненном агентами КГБ и ГРУ.

Наше знакомство развивалось. Суворов оказался необыкновенно симпатичным, живым, остроумным и азартным человеком. Точно таким же, как и его книги. Мы перезванивались довольно часто, обменивались информацией, ссылками на интересные публикации, делились впечатлением. Некоторые телефонные разговоры затягивались надолго. Иногда я спохватывался, говорил: «Стоп, это надо записать». Так появилось несколько интервью с Суворовым, опубликованных в разных газетах.

Суворов, в свою очередь, был одним из первых читателей и критиков моей книги о сталинской архитектуре.

Осенью 2005 года появилась идея сделать книгу бесед с Виктором Суворовым. В первую очередь мне хотелось записать рассказы Суворова о том, как он пришел к идее «Ледокола», и о его собственной судьбе — короче, о том, что осталось за рамками его книг. Как научно-исторической серии, начатой «Ледоколом», так и автобиографической, посвященной ГРУ и Советской Армии, — «Аквариума» и «Освободителя». Мы записывали телефонные беседы в январе — феврале 2006 года, а весной 2006-го в Москве в издательстве «Яуза» вышло первое издание «Бесед с Виктором Суворовым», разошедшееся большими тиражами.

В том же 2006 году в издательстве «Яуза» под названием «Правда Виктора Суворова» вышел первый том задуманной нами серии научных сборников, посвященных предпосылкам начала Второй мировой войны. Составителем сборников стал автор этих строк.

За прошедшее с той поры время ситуация серьезно изменилась. Суворов больше не одиночка, бросающий вызов ортодоксальной науке. И в России, и на Западе вышло множество исследований, подтверждающих и развивающих концепцию Виктора Суворова. Многие из них оказались среди авторов шести уже вышедших сборников «Правда Виктора Суворова». Всего в них опубликовано около 70 статей почти сорока исследователей из России, США, Украины, Белоруссии, Азербайджана, Германии, Австрии, Израиля.

В Германии в 2009 году вышел первый аналогичный сборник на немецком языке под названием «Нападение на Европу» («Angriff auf Europa», Verlag Pour le Merite, 2009), где опубликованы статьи русскоязычных исследователей — сторонников Виктора Суворова.

Сам Суворов выпустил за это время несколько новых книг на русском и английском языках.

Во второе, расширенное, издание «Бесед с Виктором Суворовым» вошло несколько новых глав, где Суворов рассказывает о книгах, вышедших после «Ледокола» и «Дня М», и о своей реакции на критические публикации в его адрес.

Беседы записывались в сентябре 2009 года.

Книга дополнена также новыми материалами, связанными с разгоревшимися в последние годы дискуссиями вокруг «концепции Суворова».

Дмитрий Хмельницкий

Беседы с Виктором Суворовым

«Ледокол»

— «Ледокол» — самая известная книга Виктора Суворова. Она обеспечила ему всемирную славу, но и вызвала больше всего протестов. «Ледокол» расколол на два лагеря не только российскую, но и мировую историческую науку, полностью перевернул привычные представления миллионов людей о советской истории и о предыстории Второй мировой войны. Когда у вас возникли первые замыслы книги «Ледокол»?

— Я думаю, каждому автору трудно определить первый момент, когда возникла та или иная идея. Сначала возникло понимание. А потом уже желание изложить все это где-то и как-то. У меня было несколько таких как бы озарений.

Идет лекция в Киевском училище им. Фрунзе. И в процессе изложения лектором исторического материала выясняется, что при изучении разгрома Красной Армии 22 июня 1941 года нам следует сосредоточить свое внимание на том, какая у нас на начальном этапе войны была отсталая техника, как мы были глупы, какой был глупый Сталин и так далее.

А вот о том, что в сентябре 1941 года был жуткий разгром Красной Армии под Киевом, — вот об этом говорить уже нельзя, это уже антисоветчина. Окружение под Харьковом в мае 1942 года — об этом ни в каких наших учебниках не рассказывалось, нигде не отражалось, это было закрыто, а любые упоминания об этом — антисоветчина, и если что — разбиралось в КГБ. Вот тут у меня было одно из первых озарений, хотя, может быть, и не первое.

Вот что удивительно и странно — почему есть только одна такая дата, одно такое событие, единственное в нашей истории, при изучении которого мы сосредотачиваемся на нехорошем. Ведь все у нас лучшее: и урожаи, и спортсмены, и наука, и образование, преступность неукоснительно сокращается, идет к нулю.

Вот уже потом был Чернобыль. Первая реакция на него — ничего не случилось, что-то было, но немного. В конце апреля грянуло, а в Киеве — первомайская демонстрация. Специально следовало показать всему миру, что ничто нам не страшно, ничего тут не случилось. Статистика самоубийств была засекречена. Все негативное — под ковер!

Но есть одна только дата — 22 июня 1941 года, — когда весь негатив вдруг выставляется на обозрение всего мира! Мы, мол, должны на этом заострить наше внимание, изучить подробнее, какие мы были глупые, и все такое.