Утраченный символ - Браун Дэн - Страница 7

– Поднимает здоровый камень? – предположил кто-то.

Лэнгдон промолчал, чтобы студент мог сам исправить ошибку.

– Вообще-то, – сказал другой юноша, – Вашингтон, в масонском облачении, опускает камень. Мне и раньше попадались картинки с изображением масонов, закладывающих краеугольные камни: на подобных церемониях всегда использовали треножник.

– В точку! – воскликнул Лэнгдон. – На фреске изображено, как наш отец-основатель закладывает краеугольный камень Капитолия 18 сентября 1793 года, где-то между четвертью двенадцатого и половиной первого. – Лэнгдон окинул взглядом аудиторию. – Кто-нибудь знает, что означают эти дата и время?

Тишина.

– Подсказка: время закладки выбрано тремя знаменитыми масонами – Джорджем Вашингтоном, Бенджамином Франклином и Пьером Ланфаном, главным архитектором города.

Вновь молчание.

– Очень просто: именно в это благоприятное время Голова Дракона находилась в Деве.

Студенты озадаченно переглянулись.

– Погодите, – сказал кто-то, – вы об астрологии?!

– Именно. Впрочем, та астрология несколько отличалась от современной.

Один студент поднял руку.

– То есть наши отцы-основатели верили в гороскопы?

Лэнгдон широко улыбнулся:

– Совершенно верно! Между прочим, в архитектуре Вашингтона присутствует больше астрологических символов – знаков зодиака, звездных карт, краеугольных камней, заложенных в строго определенное время, – чем в архитектуре любого другого города. Подавляющее большинство составителей нашей конституции были масонами – людьми, убежденными, что судьба и звезды взаимосвязаны и что при создании нового мира необходимо внимательно следить за расположением светил.

– Подумаешь, Голова Дракона была в Деве, когда закладывали краеугольный камень! Может, это совпадение?

– Поразительное совпадение, если учесть, что камни трех основных зданий, образующих Федеральный треугольник – Капитолия, Белого дома и Монумента Вашингтона, – были заложены в разные годы, но при одинаковых астрологических условиях.

Все изумленно уставились на Лэнгдона. Кто-то опустил голову и начал записывать.

Один студент поднял руку:

– А зачем?

Лэнгдон хохотнул.

– Чтобы ответить на этот вопрос, придется изучить материал целого семестра. Если вам любопытно, приходите на мои лекции. Откровенно говоря… я не вполне уверен, что вы готовы услышать ответ.

– Почему? – крикнул студент. – Испытайте нас!

Лэнгдон сделал вид, что обдумывает это предложение, а затем покачал головой, дразня учеников.

– Извините, не могу. Здесь много первокурсников. Боюсь, эта информация перевернет ваши представления о мире.

– Скажите! – закричали все.

Лэнгдон пожал плечами:

– Вот вступите в братство или в орден Восточной звезды – узнаете все из первоисточника.

– Нас туда не пустят, – возразил какой-то юноша. – Масоны – суперсекретное общество!

– Суперсекретное? Неужели? – Лэнгдону вспомнился масонский перстень, который Питер Соломон гордо носил на правой руке. – Тогда почему масоны не таясь носят знаки отличия – перстни, броши, булавки? Почему их здания отмечены всем известными символами, а о собраниях пишут в газетах? – Лэнгдон улыбнулся, увидев озадаченные лица. – Друзья мои, масоны – не тайное общество, а общество с тайнами.

– Какая разница? – буркнул кто-то.

– Хотите сказать, никакой? Может, «Кока-кола» – тоже тайная организация?

– Нет, конечно, – ответил студент.

– А что будет, если явиться в головной офис и спросить рецепт классической колы?

– Никто вам его не даст.

– Именно. Чтобы узнать секрет «Кока-колы», нужно проработать в компании много лет, доказать свою надежность и занять высокий пост – только тогда с вами поделятся этой информацией, предварительно заставив подписать договор о неразглашении.

– То есть масонство – корпорация?

– Нет, просто у них тоже есть строгая иерархия, и они очень берегут свои тайны.

– Мой дядя – масон, – встряла одна из студенток. – Тетушка все время бесится, что он ничего ей не рассказывает. Она говорит, масонство – какая-то странная религия.

– Распространенное заблуждение.

– Так это не религия?

– Давайте проверим, – предложил Лэнгдон. – Кто посещал лекции профессора Уизерспуна по сравнительному религиоведению?

Поднялось несколько рук.

– Хорошо. Каким критериям должна отвечать идеология, чтобы считаться религией?

– ОВО, – вспомнила одна студентка. – Обещать, верить, обращать.

– Правильно. Религии обещают спасение, верят в строгие теологические догматы и обращают в свою веру неверующих. – Лэнгдон помолчал. – Масоны не проходят ни по одному из пунктов. Они никому не обещают спасения, у них нет теологии, и они не стремятся пополнять свои ряды. Мало того, разговоры на религиозные темы в стенах ложи строго запрещены.

– Значит… масонство антирелигиозно?

– Отнюдь. Чтобы стать вольным каменщиком, человек обязан верить в высшую силу, иначе его не примут. Разница между масонством и религией заключается в том, что масоны не дают высшей силе четкого определения или названия. Господь, Аллах, Будда и Иисус… Масоны предпочитают более общие определения – Верховное существо или Великий архитектор Вселенной. Такой подход позволяет масонам разных вероисповеданий объединяться.

– Дикость какая-то!

– А может, отрадная незашоренность? – предложил Лэнгдон. – В наш век, когда различные культуры никак не договорятся, чье определение Бога правильней, масонские каноны терпимости и непредвзятости заслуживают похвалы. – Он зашагал по сцене. – Более того, масонство открыто для людей всех цветов кожи. В этом духовном братстве нет дискриминации.

– Неужели? – подала голос девушка из университетского Женского общества. – Вам известны женщины-масоны, профессор Лэнгдон?

Он примирительно поднял руки.

– Справедливое замечание. Корни масонства восходят к европейской гильдии каменщиков, куда принимали только мужчин. Несколько веков назад – по некоторым источникам, в 1703-м году – возник женский орден Восточной звезды. Сейчас в нем более миллиона членов.

– И все-таки масонство – влиятельная организация, куда женщинам путь заказан, – заявила студентка.

Лэнгдон сомневался, что на сегодняшний день братство так уж влиятельно, и не хотел вводить студентов в заблуждение. Кто-то считал масонов сборищем безобидных старцев, рядящихся в маскарадные костюмы, а кто-то… закулисным обществом политических воротил, правящих миром. Истина, несомненно, была где-то посередине.

– Профессор Лэнгдон, – обратился к нему кудрявый юноша с последнего ряда, – если масонство – не тайное общество, не корпорация и не религия, то что это?

– Ну, если спросить масона, он предложит такое определение: масонство – это система моральных норм, скрытая в символах и завуалированная аллегориями.

– Проще говоря, какой-то дикий культ?

– Дикий, говорите?

– Ну да! – воскликнул студент, поднимаясь. – Я слышал, чем они там занимаются! Проводят жуткие ритуалы с гробами и петлями, пьют вино из черепов. По-вашему, это не дико?

Лэнгдон окинул аудиторию взглядом и спросил:

– Кто-нибудь еще считает это дикостью?

– Да! – хором ответили все.

Лэнгдон театрально вздохнул:

– Плохо. Если для вас это дико, вы никогда не станете последователями моего культа.

Студенты умолкли. Девушка из Женского общества всполошилась.

– Вы – последователь культа?

Лэнгдон кивнул и заговорщицки прошептал:

– Никому не говорите, но в день языческого бога солнца Ра я преклоняю колени перед древним орудием пытки и вкушаю ритуальные символы плоти и крови!

Студенты в ужасе уставились на профессора.

Он пожал плечами:

– Если пожелаете, приходите в воскресенье в Гарвардскую часовню, опуститесь на колени перед распятием и примите Святые Дары.

Все растерянно молчали.

Лэнгдон подмигнул.

– Долой предрассудки, друзья! Мы все боимся того, чего не понимаем.