С.Е.К.Р.Е.Т. - Аделайн Л. Мари - Страница 7

— Не расстраивайтесь. От имени Полин я говорю вам спасибо за возвращение блокнота. Она лишь просит никому не рассказывать. Никому и ничего, совершенно. Я могу на вас положиться?

— Разумеется. Я бы и так не рассказала. Вам не о чем беспокоиться.

— Кэсси, вы не понимаете, насколько это важно. Сохраните все в тайне. — Матильда вытащила из бумажника двадцатку. — Вот, за ланч. Сдачи не надо.

— Спасибо.

Затем она протянула мне визитную карточку с ее именем:

— Если возникнут какие-нибудь вопросы по поводу прочитанного в блокноте, звоните мне. Обязательно, я говорю серьезно. В любое время — хоть днем, хоть ночью. Иначе со мной не связаться. Я не вернусь сюда просто так, и Полин тоже.

— Э... хорошо.

Я держала карточку с опаской, словно радиоактивную. На ней стояло имя Матильда Грин и номер телефона. На обратной стороне я увидела аббревиатуру С.Е.К.Р.Е.Т. и три фразы: «Не осуждать. Не знать пределов. Не стыдиться».

— Так вы, наверное, психотерапевт или что-то вроде?

— Можно сказать и так. Я работаю с женщинами, оказавшимися на распутье. Как правило, среднего возраста, но необязательно.

— Лайф-коучинг?[1]

— Вроде того. Но я скорее наставник.

— Вы работаете с Полин?

— Я не говорю о моих клиентах.

— Мне тоже, наверное, не помешает совет. — Неужели я сказала это вслух? — Но, увы, я не могу себе этого позволить.

Да, в самом деле сказала.

— Нет, можете, как бы удивительно это ни звучало, потому что я работаю бесплатно. Но за это я сама выбираю своих клиентов.

— А что означают эти буквы?

— Вы имеете в виду С.Е.К.Р.Е.Т.? Это, моя дорогая, секрет, — отозвалась она, и ее губы тронула озорная улыбка. — Но если мы встретимся снова, я расскажу.

— Хорошо.

— Мне было бы интересно вас послушать. Я не шучу.

Я знала, что на лице моем непроизвольно появилось скептическое выражение, унаследованное от отца, утверждавшего, что ничего бесплатного, как и самой порядочности, в этой жизни не бывает.

Матильда встала из-за стола, протянула мне руку, и ее браслет сверкнул на солнце.

— Кэсси, очень рада, что мы познакомились. Теперь у вас есть моя карточка. Спасибо за честность.

— Это вам спасибо за то... что не считаете меня законченной идиоткой.

Отпустив руку, она материнским жестом взяла меня за подбородок. Подвески браслета оказались так близко от моих ушей, что я расслышала их тихое позвякивание.

— Надеюсь, мы еще увидимся.

Дверной колокольчик просигналил о ее уходе. Я знала, что если не позвоню ей, то больше никогда ее не увижу, и эта мысль меня почему-то печалила. Визитная карточка отправилась в передний карман.

— Вижу, ты обзаводишься новыми подругами, — заметил из-за стойки Уилл, переставлявший в холодильник бутыли с газированной водой.

— А что тут плохого? Имею право.

— Она немного не в себе. Хипповая викканка-ве-гетарианка или что-то в этом роде. Мой отец ее знал.

— Да, она говорила.

Уилл завел долгую речь насчет того, что нынче спиртного пьют намного меньше, что нужно закупать и запасать больше безалкогольных напитков, так как спрос на них будет, но я не могла думать решительно ни о чем, кроме дневника Полин, двоих мужчин — одного сверху, другого снизу — и ее сексуального

спутника, ласкавшего ее запястье, а потом заключившего ее в объятия на улице, у всех на глазах...

— Кэсси!

— А? В чем дело? — Я замотала головой. — Господи, ты меня напугал.

— Ты где витаешь?

— Нигде, я тут. И никуда не уходила.

— Шла бы ты домой. У тебя вид усталый.

— Я не устала, — возразила я, и это была правда. — На самом деле я бодра, как никогда.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Я позвонила Матильде только через неделю. Семь дней прошли как обычно. Я ходила на работу, возвращалась домой, ног не брила, волосы завязывала в конский хвост, поливала цветы, кормила Дикси, заказывала готовые блюда, мыла посуду, спала, вставала и проделывала все то же самое по новой. Неделя, в течение которой я смотрела в окно третьего этажа на утопавший в сумраке район Мариньи, понимая, что одиночество изгнало все прочие чувства. Я была в нем как рыба в воде.

Спроси меня кто, зачем я позвонила Матильде, пришлось бы ответить, что тело мое наелось всем этим по горло. И пока мой рассудок протестовал при мысли о самой возможности обратиться за помощью, тело заставило меня снять трубку кухонного телефона в кафе «Роза» и набрать номер.

— Алло, Матильда? Это Кэсси Робишо из кафе «Роза».

Пять Лет навострили уши.

Матильда, похоже, ничуть не удивилась моему звонку. Мы перемолвились несколькими дежурными фразами насчет работы и погоды, после чего договорились встретиться завтра пополудни в ее офисе в районе Лоуэр-Гарден, на Третьей улице, близ Колизея.

— Это коуч-центр, белый домик рядом с большим угловым особняком, — пояснила она тоном, как будто я точно должна была знать, где это.

На самом же деле я всегда старалась держаться подальше от туристических достопримечательностей, поскольку избегала толкучки, да и людей вообще, но ей, конечно, сказала, что найду это место без проблем.

— На воротах звонок. Рассчитывайте часа на два: первая консультация всегда бывает самой долгой.

Делл появилась на кухне, когда я отрывала уголок от меню, на оборотной стороне которого записала адрес. Она сурово воззрилась на меня сквозь очки.

— Что такое? — вырвалось у меня.

Чем мне поможет Матильда? Этого я не знала, но, если общение с ней приведет к появлению пылкого мужчины за столиком напротив меня, такую помощь можно было только приветствовать. И все-таки я волновалась. Кэсси, ты ведь ее не знаешь. Тебе и одной хорошо. Никто тебе не нужен. Ты в полном порядке!Так говорил мой разум, но тело велело ему заткнуться. На том все и кончилось.

В назначенный день я ушла сразу по окончании смены, не дожидаясь ни Трачины, ни Уилла. Едва обеденный зал опустел, я попрощалась с Делл и поспешила домой принять душ, затем выудила из кладовки белый сарафан, купленный на тридцатилетие. Тогда все кончилось размолвкой со Скоттом, и больше я этот наряд не надевала. За пять лет на Юге кожа моя заметно потемнела, а четыре года работы официанткой не могли не сказаться на руках, так что, надев открытое платье, я поразилась, насколько лучше теперь в нем выглядела. Стоя перед высоким зеркалом, я положила руку на изнемогавший живот. С чего меня мутит? Из-за того, что я собиралась впустить в свою жизнь нечто волнующее, возбуждающее, а то и опасное? Я попыталась припомнить шаги, перечисленные в дневнике: Капитуляция, Великодушие, Мужество, Смелость.Всего мне было не вспомнить, но всю неделю они то и дело всплывали, порождая в животе столь тянущее чувство, что телефонный звонок явился скорее порывом, а не сознательным решением.

Автобус на Магазин-стрит был битком забит туристами и уборщицами, направлявшимися в Лоуэр-Гар-ден. Я вышла на Третьей улице возле бара «У Трэйси», и мне пришлось сделать пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Мы со Скоттом побывали в этом районе почти сразу после приезда в город, глазели на живописные особняки — розовые в стиле греческого Возрождения, образчики итальянской архитектуры, кованые железные ворота и прочее; все вокруг говорило о солидных деньгах. Новый Орлеан был городом контрастов. Богатые кварталы соседствовали с бедными, безобразные — с прекрасными. Скотта это раздражало, а мне, напротив, нравилось. Меня привлекали крайности.

Я пошла на север. На Кэмп-стрит мне стало не по себе. Туда ли меня занесло? Я резко остановилась, породив небольшой затор.

— Прошу прощения, — извинилась я перед встревоженной молодой женщиной, державшей за руки двух чад: ребенка постарше и чумазого ходунка.

Я пошла дальше по Третьей улице, стараясь держаться поближе к домам, чтобы не мешать потоку туристов.

Поворачивай, Кэсси, и возвращайся домой. Тебе не нужна помощь.