Сын бомбардира - Лезинский Михаил - Страница 22

А ещё применялись снаряды, которые начинялись маленькими ядрами или пулями. И получалась гранатная картечь. Если бомба была большая — стаканная картечь.

Мама осторожно спросила:

— А… граната не взорвётся?

Вопрос по существу. Недавно на Малаховом кургане дети нашли бомбу — она пролежала в земле больше ста лет. Ударили камнем, и бомба взорвалась. Об этом писала городская газета. Хорошо, что мама не прочитала…

Хотел сказать маме: «Может взорваться!» Но подумал: кто же у нас в квартире по снаряду стучать будет?! И с лёгким сердцем произнёс:

— Ну что ты!

И рассказал ей про сроки годности пороха — что они давно прошли, про условия взрыва бомбы — нужен сильный удар. Мама кивала головой:

— Интересно, очень интересно… Только всё-таки лучше, если б ты принёс домой обыкновенное ядро.

ПЁТР КОШКА

Однажды попала пуля вражеская прямо в горячее сердце героя–матроса, и оборвалась его жизнь. А в это время осколком снаряда отбило крыло у могучего орла, что летал день и ночь над севастопольскими бастионами и клёкотом своим подбадривал защитников города.

Принесли мёртвого матроса и раненую птицу к лекарю–чудодею Пирогову. И обратился Пирогов к гордой птице с такими словами:

— Орёл без крыла не орёл — не летать ему. Но сердце у тебя здоровое. Отдай его славному матросу, и тогда отомстит он ворогам за тебя, и за себя, и за всю землю русскую.

Согласился орёл. И переставил лекарь орлиное сердце в матросскую грудь…

Эта легенда — о человеке с орлиным сердцем, о Петре Кошке.

…После войны вернулся герой в свою родную деревеньку Ометинцы, что на Винничине. Встретила его полуразрушенная избёнка с забитыми окнами — наследство матери. А самой матери уже не было. Пока Кошка защищал Севастополь, панский холуй так избил мать, что она заболела и умерла, не дождавшись сына.

Спрятал Кошка свой мундир, сложил кресты да медали в трофейный жестяный коробок, достал свой плотницкий инструмент и принялся за работу — есть–пить-то надо! Кому сарай возведёт, а кому — и дом. Изгородь подправит и печь сложит — золотые руки были у матроса.

Потом встретил он красивую девушку Наталку Касьяненко. Поженились они, стали жить–поживать… Хотелось бы добавить «и добра наживать!». Но не нажил матрос добра за всю свою жизнь.

Нужда и невзгоды гнули Петра и Наталку к земле. Старели они. А просветления в их жизни не пред–Не выдержала Наталья, сказала Петру:

— Вынимай свои награды, надень их и пойди к старосте — авось и выйдет облегчение.

Делать нечего, вытащил Кошка свой мундир, к которому не прикасался много лет, начистил медали до солнечного блеска и пошёл к старосте.

А староста сверкнул злыми глазами да как заорёт:

— Се–вас-то–поль!.. О нём теперь и не упомнит никто. Как-никак третий царь уже на престоле. Скидывай побрякушки! — и потянулся к груди Кошки.

Распрямился тогда матрос:

— Кресты эти за русскую землю мне дадены, за защиту её от врага. Прочь руки!..

В глубокой нищете умер герой Севастопольской обороны Пётр Маркович Кошка, едва перевалив за пятьдесят лет.

Стоит памятник славному матросу в селе Ометинцы, что на Винничине. И в Севастополе ему памятник, И улица, что примыкает к Малахову кургану, названа именем Петра Кошки.

А как звали того чванливого старосту, никто и не помнит. Да и помнить нужды нет.

КАНТОНИСТ

Вообще-то, кантонистами называли всех несовершеннолетних сыновей рядового и унтер–офицерского состава, которые жили в военных поселениях. Кроме того, звание кантониста получали учащиеся детских военных школ царской России.

ГЕНЕРАЛ–ИНЖЕНЕР ТОТЛЕБЕН

Пионерский поезд дружбы прибыл в Плевен. Мы уже побывали в Софии, Тырнове, Варне… Я сделал много фотографий и записей в тетрадку — вожатая сказала, что по возвращении каждый в своём классе расскажет о поездке.

Всё было интересно в Болгарии. Но Плевен — это место особенное. Есть там музей русско–турецкой войны 1877 года. Мы вошли в центральный зал, и вдруг посредине его я увидел бюст генерала Тотлебена — того самого Эдуарда Ивановича, который воздвигал оборонительные укрепления в Севастополе в первую оборону! Сподвижника Корнилова и Нахимова, храбреца и талантливейшего инженера!

Вот какую удивительную историю узнал я.

Плевна была тогда турецкой крепостью. Засел в ней Осман–паша — хитрый и умный полководец. Русские войска блокировали крепость, но в течение многих месяцев взять её не могли.

И вот на помощь осаждающим был вызван из Петербурга шестидесятилетний герой Севастопольской обороны Эдуард Иванович Тотлебен.

Генерал долго и внимательно осматривал местность вблизи крепости, а потом сказал военачальникам:

— Довольно полегло тут солдат русских. Хватит! Мы заставим турок сдаться… другим способом.

И придумал инженер вот что. Велел перегородить плотиной речку Гривицу — там, где она течёт по ущелью. Когда скопилось целое море воды, перемычку взорвали, и лавина хлынула на крепость, затопила пороховые склады турок, разрушила многие укрепления. Осман–паша сделал отчаянную попытку вырваться из водного плена — ничего не получилось, и осаждённые вынуждены были выбросить белый флаг.

Я узнал о Тотлебене ещё немало примечательного. Например, что он помог вернуться из ссылки великому русскому писателю Фёдору Михайловичу Достоевскому. Как и многие герои Крымской войны, Тотлебен завещал похоронить себя у берега Чёрного моря. Склеп ему сооружён на Братском кладбище Северной стороны, рядом с павшими на бастионах матросами и солдатами.

Так я узнал, почему на мраморных стенах склепа Тотлебена вместе с картой оборонительных сооружений Севастополя высечен план болгарского города Плевны.

ВСАДНИК НА БЕЛОМ КОНЕ

Всадником на белом коне запомнили его современники. Таким он вошёл в историю, таким влетел и застыл на полотне знаменитой Севастопольской панорамы.

Экскурсовод рассказывает:

— На белой лошади был генерал Хрулёв тогда, в начале февраля 1855 года, когда небольшой отряд под его командованием совершил дерзкое нападение на вражеский гарнизон в Евпатории… И в ночь на 11 марта 1855 года, когда готовилось наступление французских войск на севастопольские позиции, Хрулёв на белоснежном коне повёл одиннадцать батальонов в контрнаступление. И в последний день обороны, когда пал Малахов курган и генерала дважды ранило, тоже был на белом коне.

Генерал Хрулёв не умер от ран, полученных в бою, он скончался в Петербурге в 1870 году. Но, согласно его воле, похоронен в Севастополе на Братском кладбище.

Любимое словечко генерала — «благодетели». Так он обращался к своим солдатам. В свою очередь, солдаты называли его «наш старатель».

И недаром на памятнике после слов «Хрулёву — Россия» высечено как бы обращение самого генерала:

«Пораздайтесь, холмы погребальные, потеснитесь и вы, благодетели. Вот старатель ваш пришёл доказать вам любовь свою, дабы видели всё, что и в славных боях, и в могильных рядах не отстал он от вас. Сомкните же тесные ряды свои, храбрецы беспримерные, и, герои Севастопольской битвы, окружите дружнее в вашей семейной могиле».

«ДЕРЖАТЬ НА СТРОПКЕ»

Это значит бомбу или гранату держать в стволе на привязи — удерживать на верёвочке. Канониры нередко так делали под конец боя: на случай, если понадобится снаряд вытащить из пушки.

БАННИК. ПРИБОЙНИК

Вы знаете, что такое шомпол? Так вот, банник — это шомпол для пушек: им чистят ствол от нагара после выстрела («пробанивают» — как в бане!). А затем таким же деревянным шестом, только не со щёткой, а с цилиндрическим утолщением на конце, заталкивают, прибивают заряд и пыж. Это уже прибойник.

КАРТУЗ. ПАЛИЛЬНАЯ СВЕЧА. ЗАПАЛЬНАЯ ТРУБКА

Стреляли из пушки так. Вначале нужно прочистить ствол банником. Потом опустить в ствол заряд или «картуз» — мешочек с порохом. Прибойником уплотнить заряд, вложить пыж и тоже прибить. Только после этого засылают снаряд в ствол. Зазоры между снарядом и стволом уплотняют просмолённой верёвкой. Вставляют в отверстие трубку с быстро воспламеняющейся смесью. Можно наводить орудие.