Пятьдесят оттенков свободы - Джеймс Эрика Леонард - Страница 19

– Ана! – кричит Кристиан, но уже поздно. Гидроцикл виляет, и я, раскинув руки и ноги и прихватив с собой Кристиана, лечу в море.

Здесь холодно, не то что у берега. Я погружаюсь, но тут же всплываю – спасибо спасательному жилету, – успев отведать средиземноморской водички. Кашляя и отплевываясь, протираю глаза и оглядываюсь. Кристиан уже плывет ко мне. Гидроцикл с заглохшим двигателем беззаботно покачивается неподалеку.

– Ты в порядке?

– Да, – хриплю я и не могу скрыть радости.

Видишь, Кристиан? Это худшее, что может случиться, когда катаешься на гидроцикле! Он заключает меня в объятья, отстраняется и с тревогой шарит глазами по моему лицу.

– Видишь, все не так уж плохо! – улыбаюсь я, шлепая ладонями по воде. Не сразу, но он все же улыбается, сначала недоверчиво, потом с облегчением.

– Да уж. Если не считать, что я весь мокрый, – ворчит он совсем не сердито.

– Я тоже.

– А ты нравишься мне мокрая, – ухмыляется он.

– Кристиан! – укоризненно говорю я тоном праведного негодования. Он улыбается своей роскошной улыбкой, наклоняется, крепко целует и отстраняется. Я перевожу дух. Его глаза темнеют под полуопущенными веками, и мне становится жарко.

– Давай вернемся. Нам все равно надо принять душ. Но поведу я.

Мы прохлаждаемся в зале для пассажиров первого класса лондонского аэропорта Хитроу, ожидая рейса на Сиэтл. Кристиан читает «Файнэншл таймс». Я беру фотоаппарат, хочу сделать парочку снимков. Он такой сексуальный в белой льняной рубашке и джинсах, с засунутыми за пуговицу очками. Вспышка. Кристиан мигает и улыбается мне своей застенчивой улыбкой.

– Как самочувствие, миссис Грей?

– Не хочется возвращаться. Мне так нравится, когда тебя не нужно ни с кем делить.

Он наклоняется, сжимает мою руку. Подносит ее к губам, целует костяшки пальцев…

– Мне тоже.

– Но?.. – спрашиваю я, услышав непроизнесенное короткое слово в конце его заявления.

Кристиан хмурится.

– Но?.. – Он делает вид, что не понял. Я слегка наклоняю голову и смотрю на него с выражением «ну же, скажи», которое довела до совершенства в последние пару дней. Кристиан вздыхает и откладывает газету. – Я хочу, чтобы этого поджигателя поймали поскорее и чтобы нам не о чем было беспокоиться.

– О… – Я и вправду удивлена его откровенностью.

– Уэлчу не поздоровится, если нечто подобное случится еще раз.

Обещание звучит так зловеще, что у меня по спине бегут мурашки. Кристиан бесстрастно смотрит на меня, и я не знаю, чего он от меня ждет и какой мне нужно быть – дерзкой, легкомысленной, беспечной? Мыслей нет, и, чтобы снять возникшее между нами напряжение, я делаю то единственное, что приходит в голову: поднимаю фотоаппарат и щелкаю затвором.

– Эй, соня, мы уже дома, – говорит Кристиан.

– М-м-м, – сонно ворчу я, пытаясь удержать сон, в котором мы с Кристианом валяемся на одеяле в Кью-Гарденсе. Я так устала! Поездки ужасно изнуряют, даже если путешествуешь первым классом. Мы провели в самолете часов восемнадцать или даже больше – я уже потеряла счет времени. Дверь открывается, я открываю глаза и вижу склонившегося надо мной Кристиана. Он расстегивает ремень и берет меня на руки.

– Эй, я и сама умею ходить!

Кристиан только фыркает.

– Мне нужно перенести тебя через порог.

Я обнимаю его за шею и вскидываю бровь.

– Понесешь на тридцатый этаж?

– Миссис Грей, рад сообщить, что вы набрали вес.

– Что?

Он улыбается.

– Так что, если не возражаешь, воспользуемся лифтом.

У входа в «Эскалу» нас встречает Тейлор.

– Добро пожаловать домой, мистер Грей, миссис Грей.

– Спасибо, Тейлор.

Я одариваю Тейлора мимолетной улыбкой, и он идет к «Ауди», за рулем которой сидит Сойер.

– Так что, я действительно набрала вес?

– Немного, – успокаивает Кристиан, но лицо его вдруг темнеет. О нет… что еще?

– Ты всего лишь вернула тот вес, что потеряла, когда ушла от меня, – негромко объясняет он, вызывая лифт, и еще больше мрачнеет.

Я вижу, чувствую его боль, и под сердцем как будто повисают гири. Нет!

– Эй. – Глажу его по щеке, запускаю пальцы в волосы, тяну к себе. Он не упирается, охотно уступает. – Если бы я не ушла тогда, стоял бы ты сейчас здесь? – шепчу я, глядя в глаза цвета грозовой тучи. На губах смущенная, моя любимая улыбка.

– Нет, – тихо говорит он и, не выпуская меня из объятий, входит в кабину. – Нет, миссис Грей, я не стоял бы здесь с вами сейчас. Но я бы знал, что могу защитить тебя, если бы ты не бросила мне вызов.

В его голосе слышится нотка сожаления. Черт.

– А мне нравится бросать тебе вызов, – осторожно говорю я.

– Знаю. И мне… мне это тоже нравится, – с улыбкой признается он.

Слава богу.

– Так я тебе даже толстая нравлюсь? – шепчу я. Он смеется.

– Даже толстая. – Мы снова целуемся, уже по-настоящему, с желанием. Я тяну его за волосы, наши языки переплетаются в медленном, чувственном танце, и когда лифт с мелодичным звоном останавливается, добравшись до пентхауса, мы с трудом отрываемся друг от друга.

– Мне очень хорошо с тобой. Очень… – Он смотрит на меня с вожделением, потом качает головой, словно прогоняя непристойные мысли. Мы входим в фойе.

– Добро пожаловать домой, миссис Грей. – Кристиан снова целует меня, теперь уже почти целомудренно, и выдает свою фирменную, на целый гигаватт, улыбку. Его глаза светятся от радости.

– Добро пожаловать домой, мистер Грей. – Я тоже улыбаюсь, чувствуя, как и мое сердце переполняется радостью.

Вопреки ожиданиям, он не опускает меня, а несет через фойе, потом по коридору, входит в большую комнату и усаживает на кухонный стол. Я сижу, болтая ногами, а Кристиан достает из шкафчика высокие бокалы и из холодильника – бутылку шампанского, своего любимого «Боланже». Ловко, не пролив ни капли, открывает, разливает бледно-розовое вино и вручает мне бокал. Потом берет другой, нежно раздвигает мне ноги и становится между ними.

– За нас, миссис Грей.

– За нас, мистер Грей, – шепчу я, невольно улыбаясь. Мы чокаемся и делаем по глотку.

– Знаю, ты устала. – Кристиан трется носом о мой нос. – Но вообще-то спать я еще не хочу. – Он целует меня в уголок рта. – Это наша первая ночь здесь, и теперь ты по-настоящему моя.

Его губы спускаются ниже и ниже. В Сиэтле ранний вечер, и я чертовски устала после перелета и от смены часовых поясов, но в глубине меня уже распускается желание.

Кристиан мирно посапывает рядом, а я смотрю на розовые и золотистые полосы новой зари в широких окнах. Его рука лежит на моей груди, и я стараюсь дышать в одном с ним ритме, но ничего не получается. Сон не приходит. Мой организм настроен на гринвичское время, и мысли бегают по кругу.

Столько всего случилось за последние три недели – нет, не надо никого обманывать, за последние три месяца, – я как будто витала в облаках. И вот, позвольте представиться: Ана Стил, она же миссис Анастейша Грей, жена самого восхитительного, соблазнительного, сексуального и невероятно богатого магната, какого только может встретить женщина. Как могло случиться, что все произошло так быстро?

Я поворачиваюсь и смотрю на него бесстрастно и оценивающе. Знаю, он частенько наблюдает за мной во сне, но мне такая возможность выпадает редко. Во сне Кристиан выглядит таким юным и беззаботным, длинные ресницы едва заметно подрагивают, словно крылья веера, на подбородке легкой тенью проступает щетина, губы, словно вышедшие из-под резца скульптора, слегка приоткрыты. Мне так хочется поцеловать его, раздвинуть его губы языком, пробежать пальцами по мягкой, но колючей щетине. Я с трудом удерживаюсь, чтобы не прикоснуться к нему, не погладить, не разбудить. Хм… Почему мне нельзя хотя бы поиграть с мочкой уха? Чуть-чуть прикусить, пососать. Подсознание бросает на меня сердитый взгляд поверх очков-половинок, отвлекшись на мгновение от второго тома полного собрания сочинений Чарльза Диккенса, и посылает мысленный упрек: «Ана, оставь беднягу в покое».