Пятьдесят оттенков свободы - Джеймс Эрика Леонард - Страница 17

Слезы наворачиваются на глаза. Кристиан смотрит на меня, и выражение его лица смягчается.

– Не плачь, – тихо говорит он, подхватывая сорвавшуюся с ресницы слезинку.

– Почему ты не хочешь поговорить со мной? Пожалуйста, Кристиан.

Он жмурится, как будто от боли.

– Я клялся нести тебе утешение в тяжелый час. Пожалуйста, не вынуждай меня нарушать обещание.

Кристиан со вздохом открывает глаза. Выражение лица унылое, безрадостное.

– В Сиэтле поджог. – Вот черт. Я смотрю на него – он такой юный, такой беззащитный. – И теперь они могут охотиться за мной. А если за мной, то… – Он замолкает.

– То и за мной, – заканчиваю за него я. Кристиан бледнеет, и я понимаю, что добралась наконец-то до истинной причины его беспокойства. – Спасибо.

Он хмурится.

– За что?

– За то, что рассказал мне.

Он качает головой, и губ его касается бледная тень улыбки.

– Вы умеете убеждать, миссис Грей.

– А ты умеешь изводить себя и, может быть, умрешь от сердечного приступа, не дожив до сорока, а мне нужно, чтобы ты оставался со мной еще долго-долго.

– Если меня кто-то и доведет до могилы, миссис Грей, так это вы. Я и так чуть не умер, когда увидел вас на гидроцикле. – Он откидывается на подушку, прикрывает ладонью глаза и ежится.

– Послушай, я всего лишь прокатилась на «джет-скае». На них сейчас даже дети катаются. Подумай, что будет, когда мы приедем к тебе в Аспен и я впервые в жизни встану на лыжи.

Кристиан поворачивается, и я едва удерживаюсь, чтобы не рассмеяться, – такой ужас на его лице.

– К нам в Аспен, – поправляет он.

Я пропускаю реплику мимо ушей.

– Я уже взрослая и вовсе не такая хрупкая, какой кажусь. Когда ты это поймешь?

Он пожимает плечами и поджимает губы. Пора менять тему.

– Значит, пожар. Полиция знает о поджоге?

– Да.

– Хорошо.

– Я приму дополнительные меры безопасности, – сухо говорит он.

– Понимаю. – Мой взгляд скользит по Кристиану. Он по-прежнему в шортах и рубашке, а я – в майке. Вот так и потрахались по-скорому. Я прыскаю.

– Что? – спрашивает Кристиан.

– Ты.

– Я?

– Да. Ты. Все еще одет.

Он смотрит на себя, потом на меня, и его лицо расплывается в широкой улыбке.

– Ну, вы же знаете, миссис Грей, не могу удержаться. Смотрю на вас, и руки чешутся. Особенно когда вы вот так хихикаете. Как школьница.

Щекотка… Вот оно что. Я перекидываю ногу, чтобы оседлать его, но он уже просчитал мои коварные планы и хватает меня за обе руки.

– Нет.

Судя по тону, Кристиан не шутит.

Принимаю обиженный вид, но потом решаю, что он не готов.

– Пожалуйста, не надо. Не выдержу. Меня никогда не щекотали в детстве. – Я опускаю руки, показывая, что ему нечего опасаться. – Бывало, смотрел, как Каррик балуется с Миа и Элиотом, но сам…

Я прижимаю палец к его губам.

– Знаю, молчи. – Я нежно целую его в губы, туда, где только что был мой палец, и, свернувшись рядышком, кладу голову ему на грудь. Во мне опять нарастает знакомая боль, и сердце охватывает печаль. Ради этого человека я готова на все – потому что люблю его.

Он обнимает меня, прижимается носом к волосам и нежно поглаживает по спине. Мы лежим так какое-то время, нисколько не тяготясь молчанием, но в конце концов я первой нарушаю тишину:

– Тебе доводилось обходиться без доктора Флинна?

– Да. Однажды мы не виделись две недели. А почему ты спрашиваешь? Испытываешь неодолимую тягу пощекотать меня?

– Нет. Думаю, он тебе помогает.

– Так и должно быть, – фыркает Кристиан. – Я хорошо ему плачу. – Он легонько тянет меня за волосы, заставляя повернуться к нему. Поднимаю голову. – Озабочены состоянием моего здоровья, миссис Грей?

– Любая хорошая жена заботится о здоровье возлюбленного супруга, мистер Грей, – укоризненно напоминаю я.

– Возлюбленного? – шепчет он, и вопрос повисает между нами.

– Очень-очень возлюбленного. – Я приподнимаюсь, чтобы поцеловать его, и он смущенно улыбается.

– Не хотите ли пообедать на берегу, миссис Грей?

– Готова на все, лишь бы вы были довольны, мистер Грей.

– Хорошо, – усмехается он. – На борту я могу обеспечить вашу безопасность. Спасибо за подарок. – Он берет фотоаппарат и, держа его в вытянутой руке, снимает нас – в посткоитальной, постисповедальной, постщекотальной позе.

– Всегда пожалуйста. – Я улыбаюсь, и в его глазах вспыхивают огоньки.

Мы гуляем по Версальскому дворцу – роскошному, пышному, золоченому великолепию восемнадцатого века. Эту некогда скромную охотничью сторожку «короля-солнце» превратил в прекрасную монаршую резиденцию, пережившую в том же столетии последнего самодержца.

Самый потрясающий зал – Зеркальный. В западные окна вливается мягкий послеполуденный свет, и зеркала вдоль восточной стены как будто пылают, освещая позолоченное убранство и громадные хрустальные люстры. Восхитительно.

– Интересно. Вот что случается с деспотичным мегаломаном, добровольно заточающим себя в такой роскоши, – обращаюсь я к Кристиану. Чуть склонив голову, он смотрит на меня в зеркале.

– Вы это к чему, миссис Грей?

– Ни к чему, мистер Грей. Просто делюсь наблюдением.

Я делаю широкий жест рукой. Тихонько посмеиваясь, он выходит следом за мной на середину зала, откуда я, открыв рот, любуюсь открывшимся видом: великолепными садами, отражающимися в зеркалах, и великолепным же Кристианом Греем, моим супругом, наблюдающим за мной из зеркала.

– Я бы построил такой же для тебя, – шепчет он. – Хотя бы ради того, чтобы увидеть, как солнце полирует твои волосы. – Кристиан убирает мне за ухо выбившуюся прядку. – Ты словно ангел. – Он целует меня в шею пониже уха и тихонько шепчет: – Мы, деспоты, делаем это все ради любимых женщин.

Я краснею, застенчиво улыбаюсь, и мы идем дальше по огромному залу.

– О чем думаешь? – спрашивает Кристиан, делая глоток послеобеденного кофе.

– О Версале.

– Претенциозно, согласна? – Он усмехается, а я оглядываю обставленную с не меньшей роскошью столовую «Прекрасной леди» и поджимаю губы.

– Я бы не назвал это претенциозным, – оправдывается Кристиан, заметив мой взгляд.

– Знаю. Здесь просто мило. О таком медовом месяце любая девушка может только мечтать.

– Правда? – удивленно спрашивает он и застенчиво улыбается.

– Конечно.

– Осталось всего лишь два дня. Хочешь еще что-нибудь посмотреть? Что угодно, только скажи.

– Хочу просто быть с тобой.

Он поднимается из-за стола, подходит и целует меня в лоб.

– А обойтись без меня один час сможешь? Надо проверить почту, посмотреть, что происходит дома.

– Конечно, – говорю я, старательно скрывая разочарование. Целый час без него! Ну не странно ли, что мне так хочется постоянно быть с ним? Мое подсознание поджимает губы и изо всех сил кивает.

– Спасибо за фотоаппарат, – говорит он и уходит в кабинет.

Вернувшись в каюту, я решаю тоже заняться почтой и открываю лэптоп. Письма от мамы и Кейт с последними слухами и сплетнями и расспросами о медовом месяце. Что им сказать? Все было прекрасно, пока кто-то не вознамерился поджечь «Грей энтерпрайзес». Я уже отправляю письмо маме, когда в мой почтовый ящик падает сообщение от Кейт.

Она в сети! Я перескакиваю к своей новой игрушке – скайпу – и вижу, что она доступна. Быстро пробегаю пальцами по клавиатуре.

Ана: Ты здесь?

Кейт: ДА! Как ты? Как медовый месяц? Ты уже видела мое письмо? Кристиан знает о пожаре?

Ана: У меня все хорошо. Медовый месяц проходит отлично. Твой мейл видела. Про пожар Кристиан знает.