Охота на изюбря - Латынина Юлия Леонидовна - Страница 30

– А что ж не нравится?

– А то, что охранники у вас ворон считают, – усмехнулся Сергей. – Если бы мы так в Чечне охранялись, нас бы вырезали давно на…

– А чего у нас не так делается? – недовольно спросил Лось.

– Во-первых, прожектор. Он у вас стоит, чтобы светло по двору было бегать, а прожектор не двор, а периметр должен освещать. Во-вторых, где охранники стоят? Они же на фиг за ворота не смотрят, у них автомат заместо брызгалки. А если кто на соседней даче сидит?

– А ну покажь, – не понял Лось.

Все четверо взошли на площадку, опоясывавшую караульный домик. Бойцы обернулись на них. Серега был очень горд, что чувствует себя в центре внимания. Он забрал у охранника автомат и ткнул дулом в направлении соседней дачки.

– Видишь левый участок? – сказал Серега, – он вообще, считай, не просматривается. А если там кто засел? Я бы, если бы меня дачку вашу послали осмотреть, как раз чердачок и обжил бы…

Лось хмыкнул. Чердачок был тих и пустынен, никто на участке не двигался: только белели в темноте посыпанные снегом остатки картофельной ботвы, да чертежным рисунком возвышался алюминиевый остов теплицы.

– Или вот опять же лес, – сказал Сережа, – видишь вон тот дуб на опушке? С этого дуба вся дача просматривается. Васька, разверни прожектор.

Все следущее произошло в одно мгновение.

Васька, недолго думая, крутанул тяжелый выпуклый глаз прожектора. Верхушку дуба залило светом. Прибор ночного видения, который держал в руках сержант Иванько, ведший наблюдение с дуба, мгновенно вышел из строя. Серега единственный увидел блеск линз и мелькнувшую меж веток тень.

Сергей вскинул автомат.

– Ты что? – удивился Вася.

Раздалась сухая короткая очередь. В ветвях дуба что-то шумно всхрупнуло, с тридцатиметровой высоты на землю, ломая ветки, полетел человек.

И тут же бесшумно щелкнувшая пуля, прилетев с чердака соседней дачи, ударила Сережку в грудь.

– Нас обнаружили, – сказал Алешкин в рацию, – начали!

Лось увидел, как над бетонной стеной, отгораживающей особняк от соседней дачки, как по волшебству возникли темные фигуры. Мигнуло и погасло изображение дороги на экране, стоявшем в караульном домике, и тут же из леса выскочили четыре неясных силуэта в камуфляже. Они не стали тратить времени на открывание ворот, – о бетонное навершие стены царапнули ловко брошенные кошки, силуэты в мгновение ока оказались поверх стены. На секунду в лучах прожектора на рукаве одного из них сверкнула круглая эмблема – золотистый олень на черном фоне. Что за картинка, на фиг? Олень против Лося…

Откуда-то гаркнул голос:

– Всем бросить оружие! РУОП!

Лось попятился. Этого не могло быть! Он совершенно точно знал, что этого не могло быть! Не далее как два часа назад совершенно надежный человек снова перезвонил ему и уже подробно рассказал, как начальник секьюрити с ахтарского меткомбината приходил в РУОП и просил посодействовать против долголаптевских… И хотя начальник не знал всех тонких раскладов, – эти пробитые менты попросили за содействие бабки, и начальник – не заплатил!

Лось колебался доли мгновения. РУОП или не РУОП? Если РУОП, тогда надо падать задницей кверху и молиться, дабы поскорее потерять сознание. Если не РУОП – то кто? Старые грехи? Тогда – ему конец. Налетят, ребят положат на землю, а самого вывезут в ближайший лесок и там же без затей шлепнут. Тогда – надо кричать, чтобы отстреливались, и пытаться уходить, это один шанс из тысячи, но так и этого шанса нет…

РУОП или не РУОП?

Краем глаза Лось заметил, как рядом с ним ошалевший, полупьяный Мишка Байбак разворачивает «калашников». Спецназовец Вася, словно парализованный, ничего не видел и не слышал. Он лежал, обхватив упавшего товарища, и тупо повторял:

– Серега! Серега!

Каким-то чудом Вася разглядел движение автомата над головой. Он выбросил ногу, не глядя, Мишка Байбак подломился и грохнулся спиной о доски, очередь бесполезно ушла к звездам и заснеженным верхушкам елей. К забору гигантскими прыжками мчались овчарки.

– Рвем когти, – закричал Лось Камазу.

Оба бандита нырнули в караульную комнатку и ссыпались вниз по лестнице, в темный, освещенный сорокаваттной лампочкой гараж. Там, близ полок с инструментами, темнел вделанный в пол канализационный люк. Канализацию эту сначала копали на самом деле, намереваясь проложить трубу на несколько десятков метров, до ручья, протекавшего в лощине, но потом местные власти заартачились, оказалось, что ручей какой-то особо чистый, а главное – Лось сам полюбил этот овраг и приспособился гулять в нем с собакой. Вместо канализации сделали отстойник, а широкую трубу, чтобы добро не пропадало, приспособили под подземный ход. В трубу врезались три люка – в самом доме, в караульном домике и в глубине участка.

Лось бросился к люку и громко выругался: посереди гаража, закатившись одним колесом на вожделенную крышку, стоял тупорылый синий «Рейнджровер» и пялился на Лося квадратными мертвыми фарами. Где могли быть ключи от этой посудины, Лось не имел представления.

– Убери тачку! – скомандовал он Камазу.

Сверху уже неслись матюки и звучные удары, кто-то заорал не своим голосом. Лось накинул стальной засов на дверь, ведущую в гараж.

Камаз неторопливо подошел к внедорожнику, уперся пятками в стену, растопырился – и синий «Рейнджровер» легко, словно взятый на буксир тягачом, скатился с люка. Камаз играючи подцепил крышку.

Лось нырнул внутрь. Камаз хотел было последовать за ним, но сообразил, что лаз для него явно тесноват. «Застряну», – пронеслось в голове.

В следующую секунду дверь в гараж вздрогнула от удара, и тут же раздалась автоматная очередь, кучно бившая по запору. Камаз бросился за «Рейнджровер». Стальной засов в мгновение ока был перешиблен, в гараж влетели трое пятнистых, как крокодилы, парней. Они в мгновение ока оценили обстановку, сообразив все и про раскрытый люк, и про слишком крупногабаритного парня, прячущегося за дорогой тачкой. Один собровец бросился к люку, другой заорал, распялив глотку:

– Руки! Руки на капот!

Камаз положил руки на заднее стекло внедорожника, потом примерился и толкнул. Тяжелая машина нехотя сдвинулась с места. Прежде, чем собровцы сумели сообразить, что происходит, правое переднее колесо въехало в раскрытый люк. Машина с грохотом осела, ударившись рычагом подвески о бетонный пол.

Один из собровцев подскочил к люку, сунул в щель автомат и наугад выпустил звонкую очередь.

Сержант Чиркин, предводительствовавший тройкой, начал отчаянно ругаться. Кто бы ни ломанулся с окруженного участка через этот люк, догнать его не было возможности. Даже если с ходу найти домкрат, чтобы вытащить из раскрытого люка плотно застрявшее в нем колесо тяжелого внедорожника, понадобится минут десять-пятнадцать… Оставалось только надеяться, что беглеца перехватят на другом конце.

С досады Чиркин вскинул автомат и изрешетил ни в чем ни повинную дорогую тачку.

Собровцы появились на караульной площадке спустя мгновение после того, как с нее исчезли оба бригадира.

Один из них ударил караульного ногой в пах, и как только тот согнулся, добавил сцепленными в замок руками по затылку. Байбака пнули так, что тот вышиб спиной окошко, ведушее в караульную комнатку, тут же на него навалились и принялись охаживать от почек и до затылка.

– Кто стрелял? – грянул сверху вопрос.

Поскольку Байбаком уже занимались, имелся в виду, очевидно, первый выстрел.

– Это не я! – взвизгнул кто-то, – это он!

Испуганного Васю оторвали от лежавшего Сережки. Тот был еще жив: Вася видел, как на губах его товарища пузырится розовая пена, как пульсируют на свету зрачки. А затем в поле зрения Васи появились чьи-то ноги, обутые в десантные ботинки пятидесятого размера, и один из этих ботинков с размаху ударил Сережку в бок, как футболист бьет победный пенальти.

Прощальный собровский выстрел не пропал даром: срикошетив от трубы, одна из пуль на излете задела Лосю правое плечо и там и осталась. Ползти в узком, холодном ходу сразу стало вдвойне неудобно: под животом хлюпала собравшаяся после осенних дождей вода, плечо наливалось ноющей болью. Лось замерзал: тренировочный костюм, в котором он вышел из дома на пять минут, был явно неприспособлен для долгой прогулки при нуле.