Дети и эти - Остер Григорий Бенционович - Страница 11

— Помню, — кивнула мама. — Папа его у меня выхватил.

— А когда мы в отпуске на пляже торт ели, тот, который сначала в песок уронили, папа тебе уступил самый красивый кусок с розочкой. А себе почти сразу согласился взять без розочки, с одним кремом.

— Ага, — вспомнила мама. — Папа тогда ещё зубами скрежетал. Скрипел. От жадности.

— Ничем я не скрипел и не скрежетал, — обиделся папа, который с самого начала внимательно слушал разговор мамы с детьми. — Это просто песок на зубах хрустел. Обыкновенный песок из торта.

НАВОДНЕНИЕ И СПИЧКИ В САХАРНИЦЕ

Одни дети каждый раз, уходя из дома, прятали спички от родителей. В какое-нибудь новое место. Но родители быстро эти спички находили. И тут же устраивали увлекательную игру. В пожар.

Возвращаются дети домой, а из окон опять дым валит. Что-нибудь обязательно горит. Или занавеска на кухне, или матрас в спальне, или диван в гостиной. Если не пиджаки в шкафу, то документы в ящике письменного стола. Иногда игрушки в детской, иногда тапочки в прихожей, иногда сухая мочалка в ванной, а иногда просто пол в коридоре.

— Папа, мама, — каждый раз возмущались дети, погасив огонь и проветрив комнаты от дыма, — неужели нельзя поиграть во что-нибудь другое? Почему обязательно в пожар? Столько есть замечательных игр! Развивающих и обучающих.

— Да мы пробовали, — вздыхали родители. — Не выходит. С этими спичками всегда так. Во что с ними ни играй, всё равно получается одно и то же. Пожар.

— Зачем же спичками играть? Полным-полно игрушек в доме. Играйте в них. А спички — не игрушка.

— В том-то и дело, — говорят родители. — Мы же не дети. Мы уже взрослые. Нам не интересно в игрушки играть. Спички — совсем другое дело. Не игрушка. Вот мы в них и играем.

Однажды дети собрались уйти из дома на целый день. Оделись, причесались, стали ходить по комнатам, размышлять, куда им на этот раз прятать спички.

— Надо в какое-нибудь неожиданное место положить. Например, в холодильник.

— В холодильник неделю назад клали. Папа сразу нашёл.

— Тогда в коробку с инструментами. Ту, в которой гаечные ключи с винтиками лежат.

— В инструменты тоже уже прятали. Мама за пять минут отыскала.

— Давайте в чей-нибудь зимний ботинок сунем. Сейчас лето, они всё равно без дела на антресолях лежат.

— Зимние ботинки нигде уже не лежат. Ещё весной сгорели.

— А если в стеклянную вазу с цветами?

— Там же вода. Промокнут спички.

— А мы в непромокаемый пакет завернём. Завяжем крепко и под цветы опустим, на самое дно.

— Не получится. Стекло прозрачное, вода тоже. Увидят и выудят.

— Что же делать?

— А вы, — подсказывают детям родители, которые, оказывается, крались за ними сзади и подслушивали, — вы положите спички в сахарницу. Сверху сахарным песком засыпьте. И разровняйте. Тогда мы, может быть, и не найдём.

Пришлось детям, чтоб родители не подслушивали и не подглядывали, как спички прячут, сначала завязать папе и маме глаза, потом заткнуть уши и только после этого выбирать место, куда прятать спичечный коробок.

Долго выбирали, но в конце концов выбрали. Очень неожиданное место.

— В таком месте, — решили дети, — даже нашим родителям не придёт в голову искать.

Спрятали спички, развязали папе и маме глаза, вынули у них вату из ушей и стали прощаться:

— До свидания. Мы уходим. Постарайтесь вести себя прилично.

— Постараемся, — говорят родители. — Всего хорошего. Раз, два, три, четыре, пять — мы идём искать.

— А может, всё-таки во что-нибудь другое поиграете, не в пожар?

— Ладно, — согласились родители, — если спичек не найдём, поиграем во что-нибудь другое.

Вечером идут дети домой, смотрят издалека. Что такое? Дым из окон вроде бы не валит. Сначала дети обрадовались:

— Прекрасно! Наверно, они спичек не нашли — поиграли во что-нибудь другое.

Но потом сказали друг другу:

— Нет, нет, подождём радоваться. Подойдём ближе, посмотрим. Да, дыма нет. Уже отсюда видно. Но может, и дома тоже нет? Ни дыма, ни дома. Сгорел дотла.

Подошли ближе. Стоит дом. Без дыма. Вместо дыма из всех окон вода льётся. Струями. Из дверей тоже. Ручьём. На мокром крыльце, как на капитанском мостике корабля, стоят папа с мамой. Оба мокрые. С ног до головы.

— Ага! — обрадовались дети. — На этот раз не нашли спички? Пришлось в другую игру играть? Не в пожар. Сейчас угадаем, в какую игру вы играли. В кораблекрушение? В наводнение?

— Почему вы решили, что мы не нашли спички? — удивились родители. — Нашли. В пожар играли.

— А наводнение откуда взялось?

— В наводнение, — говорят родители, — мы уже потом играли. С пожарными. Наводнение — дело обычное. Довольно часто бывает после пожара. Если пожарные успевают вовремя. На пожар.

БЕСЦЕННОЕ ПЛАТЬЕ БЕЗ ЦЕННИКА

Одна девочка поглядела на свою маму:

— Что на тебе надето?

— Платье.

— Как ты могла это надеть? Во-первых, тебе не идёт, во-вторых, такие уже не носят.

В-третьих, оно какое-то бесстыжее. Лучше уж совсем без ничего ходить. Голышом. И то приличней будет.

— Да? — огорчилась мама. — А я думала, оно хорошее.

— Это вообще не платье, какая-то чепуха зелёная. Ерунда с цветочками.

Девочка взяла маму за руку:

— Идём, купим тебе новое.

Пришли в магазин. Набрали целую охапку платьев, принесли в примерочную кабинку. Мама стала мерить. Первое надела, пуговки застегнула:

— Ну как?

— Нет, — поморщилась девочка. — Не годится. Фасон не тот.

Мама померила второе, третье, четвёртое, пятое, шестое, седьмое. Ни одно девочке не понравилось:

— В эти платья только коров наряжать. Чтобы ворон ими пугать. На огороде. Идём в другой магазин.

Вдруг видит девочка: на вешалке в кабинке, под мереными платьями, ещё одно немереное висит. Изумрудное. С белыми лилиями.

— Погоди-ка! Примерь вот это.

Мама надела — в самый раз.

— Вот это, я понимаю, платье! — говорит девочка. — И вполне приличное. Очень тебе идёт! Давай его купим.

— Давай, — согласилась мама. — Если тебе нравится.

— Конечно, нравится. Где-то я точно такое недавно видела. Кажется, в самом лучшем журнале французской моды. Или по телевизору. На одной английской принцессе. Интересно, сколько оно стоит?

Стали искать на платье ярлычок с ценой, не нашли.

— Безобразие! — возмутилась девочка. — На весь магазин одно стоящее платье, и то без ценника.

— Ценник был, — услышала и откликнулась продавщица снаружи кабинки. — Наверно, вы его сами оторвали и уронили. Когда мерили. Посмотрите на полу. Он валяется.

— Нет тут, на полу, — отвечает девочка, — никакого ценника. Скажите словами, сколько оно стоит?

— Я, — обиделась продавщица, — сквозь кабинки подглядывать не умею. Про какое платье вы спрашиваете? Несите его сюда — посмотрю.

Мама стала расстёгивать пуговки.

— Не снимай, — остановила её девочка. — Иди в нём. Цену узнаем — заплатим. В новом платье домой пойдёшь. Ты в нём такая красивая.

— А вдруг оно слишком дорого стоит?

— Что значит — слишком? За такое платье, сколько бы оно ни стоило, любые деньги отдать не жалко. Хоть миллион!

— Но ведь у нас, — удивилась мама, — нет миллиона.

— Нет, — согласилась девочка. — Но если бы он был, мы бы его не пожалели. Такое платье упускать нельзя. Такие платья раз в жизни попадаются. Мы его обязательно купим.

— А денег у нас хватит?

— Сейчас посмотрю, сколько у нас с собой. — Девочка сунула руку в карман. — Ой! Только три рубля. Мелочью. Мы бумажные деньги на столе дома забыли. Ну, ничего. Я за ними сбегаю.

— Что же вы не выходите? — спросила продавщица, которая соскучилась ждать, когда покупатели вынесут ей бесценное платье. — Выходите. Через пять минут магазин закрывается.

— Всё! — ахнула девочка. — Не успели! Придётся мне деньги завтра с утра нести. А ты, — зашептала она маме, — спрячься тут, в кабинке. Стереги платье. Ни на минуточку не снимай — его немедленно купят. Присядь тихонько на корточки и ночуй.