Нежное дыхание смерти - Малышева Анна Витальевна - Страница 1

Анна Малышева

Нежное дыхание смерти

ГЛАВА 1

Мужчина сидел прямо на камнях мостовой, прислонившись спиной к парапету набережной. Длинные ноги, обутые в тяжелые ботинки, он подобрал под себя, так что не мешал редким прохожим сворачивать с набережной канала на мост Риальто. Лицо его украшала белая карнавальная маска. Из-под светлой, сильно испачканной куртки виднелась голая грудь. Длинные русые кудри, падающие на плечи, были темны от короткого предрассветного ливня, пролившегося над Венецией и смывшего все хмельные следы карнавала. О дожде сейчас не напоминало почти ничто – город был необычайно тих, чист и пуст. А может, казался таким после десяти дней карнавального безумия.

–. Обрати внимание, – говорила маленькая американка с ярко-голубыми глазами своему спутнику. – Город вымер. Я не узнаю Венецию!

– Ты ее тут же узнаешь, как только покажут счет в гостинице, – буркнул он в ответ, борясь с одолевающей его зевотой. – Я сдохну, если не выпью кофе… Голова раскалывается!

– Не надо было пить то скверное вино, – упрекнула его девушка. – Мне тоже нехорошо… Смотри, вот еще одному не повезло!

Она кивнула на мужчину, сидевшего у парапета.

– Жертва пищевого отравления, – хладнокровно заметил ее знакомый. – Слушай, этот тип отморозит себе одно место, если не пойдет спать к себе в отель. Давай-ка разбудим его.

– Синьор! – Девушка осторожно склонилась над мужчиной. – Вставайте, очень холодно! Ричард, он меня не слышит…

Парень склонился и потряс мужчину за плечо. Что-то, видимо, не понравилось Ричарду, потому что он тут же отдернул руку.

– Слушай, Сюзан, синьор-то совсем ледяной.

– Замерз? – сострадательно спросила девушка. – Конечно, никому из этих венецианцев и в голову не пришло поинтересоваться, что с ним такое. Он ведь не итальянец?

– Не знаю, – ответил парень. – Эй, друг, вставай!

– Мне страшно! – взвизгнула девушка. – Ричард, сними с него маску.

– За это можно схлопотать по морде, – заметил тот, но все же протянул руку и осторожно взялся за низ белой маски. Не встретив со стороны мужчины сопротивления, Ричард продолжил начатое дело и сдвинул маску ему на лоб. Глазам американцев открылось лицо, почти такое же бледное, как маска, которая его закрывала. Самыми яркими местами на этом лице оказались круги под закрытыми глазами – темные, почти черные. Все же остальное – щеки, губы, опущенные веки – было ослепительно-бледным и совершенно неподвижным.

Что с ним? – сдавленным голосом спросила девушка. – Ричард, позовем кого-нибудь. Нет, не трогай его! – остановила она движение приятеля, который попытался растолкать незнакомца. – Ричард, пойдем поищем кого-нибудь! Врача, карабинера! Все равно!

Внезапно раздалась итальянская речь, и оба резко обернулись.

Перед ними стоял карабинер, неизвестно какими судьбами оказавшийся этим утром возле моста Риальто. Ни парень, ни девушка не видели за время карнавала ни одного представителя итальянского правопорядка и уже успели вообще забыть о том, что таковые существуют, поэтому появление карабинера их ошеломило. Но тут же они вспомнили, что карнавал как-никак кончился и обыденный жизненный уклад вступил в свои права.

Первым пришел в себя парень. Он решительно указал на незнакомца и произнес:

– Вот!

Карабинер и сам уже видел, что «вот», и потому дальнейших разъяснений не потребовал. Он наклонился и сделал несколько легких хлопков по щекам мужчины. От этих манипуляций голова последнего упала на грудь, и стало ясно, что в горизонтальном положении незнакомец чувствует себя уверенней. Он упал.

Девушка вскрикнула. Парень обернулся и обнаружил присутствие еще нескольких зрителей, которые стояли поодаль и оживленно переговаривались, показывая пальцами на тело у парапета. Карабинер нехорошо посмотрел на американцев.

– Он не с нами, – на ломаном итальянском принялся объяснять Ричард. – Он был здесь, когда мы пришли.

Рядом возник еще один карабинер. Представители закона обменялись оживленными репликами, после чего первый принялся вызывать по рации какого-то Джулиано, а второй сделал попытку отогнать любопытных, которые уже приблизились к парапету на расстояние нескольких шагов.

– Виа! Виа! – прокричал он.

Американцы старательно прислушивались к тому, что говорили между собой полицейские, пока им не удалось разобрать слово, повторявшееся чаще всего. «Морто!» – говорил карабинер в рацию. «Морто!» – отгонял зевак его товарищ. «Морто! Морто!» – слышалось в толпе. Парень сжал руку своей подруги.

– Сюзан, он мертв, – пробормотал он. – Вот тебе и каникулы, мама миа!

– Нам вечером улетать! – испугалась та. – Они ведь не задержат нас, Ричард?! Какой ужас!

А по Канале-Гранде уже приближались, рассекая тяжелую серую воду, два полицейских катера. Девушка плотнее запахнулась в куртку и притихла.

Американцев не задержали. Час спустя они уже сидели в кафе на площади Сан-Марко и уныло пили утренний кофе. Синее небо над лагуной постепенно затягивалось плотными облаками. Резкий февральский ветер катал по площади остатки карнавального хлама – маски, серпантин, разноцветный бумажный мусор. Еще через полчаса снова хлынул ливень, но американцев в кафе уже не было. Они ушли упаковывать чемоданы.

А мужчина, найденный рядом с мостом Риальто у Немецкого склада тем утром, 16 февраля, лежал в полицейском участке и с терпеливостью, свойственной всем мертвецам, ожидал, когда установят его личность. Личность довольно скоро была определена, что, однако, никого особенно не порадовало.

– Русский! – с досадой произнес комиссар Арицци, вбрасывая в рот сигарету и шаря по столу в поисках зажигалки. – Этого мне только не хватало… Пусть им занимается Интерпол!

– Мы все хотим того же, комиссар! – фамильярно заметил его помощник Нино. – Но Интерпол пальцем не пошевелит, пока не будет доказано, что парень – международный преступник. Помнишь, мы пытались спихнуть им голландца?

Напоминание о голландце не улучшило настроение комиссара. Карнавал прошел для него невесело – за десять дней пришлось удостовериться в том, что жена окончательно потеряла к нему интерес. Сейчас он больше всего хотел знать, к кому она этот интерес обрела, но возможности выяснить это пока не представлялось. Русский турист волновал его очень мало.

– Вот, комиссар, что говорит Джакометти. – Нино постучал согнутым пальцем по листку бумаги. – Парня звали Демин…

– Ужасно, – отметил комиссар, исчезая в клубах дыма. – Это имя или фамилия?

– Кто их знает? – вздохнул Нино. – Нет, вроде фамилия. А имя – Ар-ка-дий…

Что он тут делал? – спросил Арицци, проникаясь ненавистью к обладателю заковыристого имени, ворвавшемуся в его личную жизнь в мирное февральское утро. – Турист, конечно?

– Вот и нет, комиссар. – Нино провел пальцем по листку. – Джакометти говорит, работал у него в мастерской, ну, знаешь, у Палаццо-Грасси.

– У меня нет монет, чтобы заказывать маски у Палаццо-Грасси, – не совсем впопад ответил комиссар, тщетно пытаясь вспомнить, что именно сказала ему жена ночью. «Ты мне надоел»? «Хватит издеваться надо мной»? «Нам нужно развестись»? «Это невозможно переносить, – подумал комиссар. – Фульвия сошла с ума этой зимой, но я ее вылечу… Узнать бы только, кто у нее завелся…»

А Нино тем временем продолжал:

– Парень приехал месяц назад из России, чтобы научиться делать карнавальные маски. Приспичило ему, видишь ли…

– Да? – рассеянно откликнулся Арицца. – В другое время не мог приехать?

– Джакометти говорит, парень хорошо поработал. – Нино рассматривал листок. – Сделал несколько статуй и послал их своему заказчику в Россию. Претензий он к русскому не имеет. Очень удивился, когда узнал, что с ним случилось. Говорит, парень собирался домой.

– Он немножко опоздал, – пробурчал комиссар, постепенно собираясь с мыслями. – Слушай, Нино, пусть Джакометти явится сюда часам к двум, когда станет ясно, что стряслось с парнем.