Медный король - Дяченко Марина и Сергей - Страница 55

– Это не опасно, – сказал Развияр, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – Это Мертвая Статуя. Я помню.

– Он жив, – Яска сглотнула. – Не двигается… но жив. Кто это?

– Великан, – Развияр разрубал мечом ветки, листья падали на лицо статуи и скатывались по гладкой щеке. Открылся подбородок, на котором различимы были завитки короткой бороды. – Старая история. Его убил маг… оглушил. Великий маг. Больше ста лет назад. Моя мама в детстве видела, как он поднимает веки.

Яска отступила еще на несколько шагов.

– Маги могут… вот так?

– Еще и не так, – Развияр вгляделся в каменное лицо, пытаясь разглядеть ярость или отчаяние, или боль поверженного, но великан был безучастен. – Маги могут… Послушайте, это распутье. Теперь я должен узнавать места.

– Соберу цветочки – выкрашу рубаху…

Девочка шла босиком по тропе, шагала перед Развияром, он видел ее рассыпавшиеся по плечам рыжие волосы. Хотел окликнуть ее, но не смел. Между ним и девочкой стояли почти пятнадцать лет.

– Паутинки напряду, вывяжу платочек…

Девочка прошла мимо деревянной распялки, на которой была натянута толстая паутина; ее отмывают от липкой паучьей слюны и вывешивают сушиться. Из паутины плетут кружево, занавески на окна, вывязывают платья…

Развияр прошел мимо обгорелого дерева, поросшего мхом. Девочка потерялась из виду; он ускорил шаг, чувствуя, как дышат в спину Яска и Лукс.

Девочки на самом деле нет. Откуда ей взяться, это воспоминания… Тени.

Развияр быстро шел теперь по колено в ледяной росе, а сверху падали теплые капли. Блики, отсветы, светлячки; тропинка исчезла бы с лица земли, но давным-давно кто-то выложил ее плоскими камушками…

Шлепали по камушкам босые пятки. Девочка, его двоюродная сестра, на ходу сорвала метелочку травы.

– Дудочка, дудочка, дудочка-свистелка…

Мурлыча песенку, она откусила от стебля верхушку и корень. Повертела в пальцах, поднесла к губам: послышался тихий, прерывистый свист. В ответ защелкала над головой белка; девочка засмеялась. Развияр вспомнил: дудочка из травы может приманивать лесных тварей, которые добрые.

Он еще ускорил шаг, боясь потерять свою проводницу из виду. Девочка вышла из леса на поле, открылось настоящее небо с облаками, заиграли под солнцем колосья; Развияр шел сквозь молодой лес, где кое-где еще росли колоски, мелкие и одичавшие, тесно прижавшись друг к другу, будто остатки разбитой армии.

– Куда ты? – громко спросила Яска за спиной. Он не оглянулся.

По дальнему концу поля пробежала фигура на ходулях. Развияру показалось, что за бегущим человеком несется будто рыжая волна, стелятся по земле огненные спины, летят пушистые хвосты… Мгновение – пропал бегущий человек и пропали белки, но девочка по-прежнему шла впереди, и рыжие волосы подрагивали у нее на плечах.

– Развияр, послушай…

– Погоди, не мешай!

Тропинка снова углубилась в чащу.

Снаружи солнечный день. Над кронами, на недостижимой высоте, разливается слепящий свет. Здесь, внизу, зеленоватая полутьма, и редкие лучи, как спицы, мечутся в полумраке, водя по листве точками ярчайших бликов. Огненные точки вспыхивают на затылке идущей девочки – рыжие искры в волосах.

– Развияр, что с тобой?!

Яска забежала вперед и перегородила ему дорогу. Он всмотрелся в ее лицо, с трудом узнавая.

– Здесь… нет никакого волшебства? – спросил через силу.

– Где? Здесь просто очень старый лес, когда-то был пожар… Люди разбегались, им было страшно… Их страх запутался здесь, в ветках… Я чувствую, да, но это не волшебство. Это просто… Развияр, что с тобой? Неужели ты до сих пор верил, что твой поселок уцелел?!

Веришь же ты, что уцелел твой поселок, хотел сказать Развияр. Но удержался.

Лукс стоял в стороне, опустив голову, играя желваками. Развияр понял, что не слышал его голоса уже несколько дней. Посмотрел вперед; тропа вела сквозь полутьму между деревьями, а дальше виднелся просвет, и рыжая девочка успела уйти далеко…

Он побежал следом и почти догнал ее.

Девочка обернулась. Поманила рукой. Зашагала к дому. Поднялась по двум ступенькам на порог, толкнула тяжелую дверь, приоткрыла…

– Подожди!

Она вошла в дом.

Порог в две каменных ступеньки почернел от давнего пожара. Двери не было, как не было стен и крыши. Среди травы и кустарника темнел остов печки. Сквозь остатки домашней утвари рос лес.

Все, что делало его свободным в рабстве, что снилось ему, что радовало – в эту минуту исчезло навсегда. Он никогда в жизни больше не увидит, как бежит отец на ходулях вдоль межи, и как играют под солнцем колосья. Не вспомнит лица матери, рыжих волос сестры. Все, что скрашивало его память, исчезло в этот момент; вспоминая лес, он увидит обгорелые развалины. Родной дом приснится ему только в кошмарах.

Он воткнул меч глубоко в землю.

– Развияр!

Яска положила руки ему на плечи. Умоляюще смотрела снизу вверх. Что-то говорила; он видел, как двигаются ее губы. Подошел Лукс и прижался теплым боком; пряди волос прилипли ко лбу зверуина, глаза глядели умоляюще.

Яска звала его войти; он содрогнулся. Войти в этот дом сразу после того, как вошла, отворив несуществующую дверь, рыжая девочка… Войти, чтобы увидеть все, что осталось от человеческой жизни…

– Там тайник, – Яска заглядывала ему в глаза. – Спрятанное. Клад.

– Или могила, – сказал Развияр.

– Или… – она отступила. – Мы должны…

Он усмехнулся:

– Кому должны?

Стальное лезвие едва не сломалось, выворачивая из фундамента черный, замшелый камень.

Под камнем была пустота. Тайник, о котором Развияр не помнил и не мог знать, потому что маленьким детям таких вещей не показывают.

В яме, среди истлевшей ткани, лежали несколько золотых монет и деревянная фигурка. Развияр взял ее в руки; это была игрушка, вытесанная из твердого дерева, белка с глазами из зеленых стекляшек. Дерево потемнело и кое-где было тронуто жучком, но зеленые глаза смотрели ясно и даже весело.

В животе у белки отыскалась дверца. Развияр повернул крохотную железную защелку. Игрушка раскрылась, как сундучок. Внутри лежали две пряди волос, одна длинная, жесткая и очень черная. Другая детская, тоже черная, но мягкая, слипшаяся жгутом.

Развияр обернулся. Лукс и Яска стояли рядом. Лукс смотрел, плотно сжав губы. Яска удерживалась, чтобы не заплакать.

– Отойдите, – шепотом попросил Развияр.

Они ушли, спустились с крылечка в две ступеньки. Развияр осторожно закрыл игрушку-сундучок, снова взглянул в зеленые глаза деревянной белки. Много лет она пролежала под камнем, но ее мордочка до сих пор хранила выражение веселой безмятежности.

Он скорчился, прижав игрушку к груди, и просидел так почти час.

Потом выпрямился. Поставил белку перед собой и посмотрел в ее зеленые глаза.

– Медный король, – его голос не дрогнул. – Медный король. Возьми, что мне дорого. Подай, что мне нужно.

Ему казалось, что сверху бьет столб света. Каждый лист, каждая травинка и каждый камень отбрасывает отдельную, четкую тень. А Развияр стоит в ослепительном столбе, не щурясь, и смотрит перед собой широко раскрытыми глазами.

Потом свет понемногу ушел, а тепло осталось. Слепые насекомые из леса прилетали на его тепло, бились в горячие щеки и падали на землю.

А может, это были не насекомые, а чьи-нибудь души. Или просто ночные страхи. Или случайные мысли. Развияр сидел над раскрытым тайником и думал, пока в лесу не стемнело.

Бабка рассказывала, что в старину лес восставал против захватчиков. Люди рубили и выжигали деревья, чтобы сеять свои колоски, а по ночам в селения приходили горелые пни и вытаскивали землепашцев из постелей. А потом, когда людей стало много, лес покорился и замолчал. Только иногда, когда станет совсем невмоготу, горелые пни подбирались близко к оградам поселков…

Это сказка, понял Развияр. Это такая же небылица, как Болотная Свекровь. Не было никаких горелых пней. Были зазубренные стрелы и темные мечи… Гекса ничего не сеют и не выращивают, не стригут и не доят; они промышляют охотой, как нагоры, и войной… Человеческое мясо дешево на войне… Они были здесь, оставили свои стрелы и свои трупы. Пригорки, племя землепашцев, воюющее только с лесом, не сдалось без боя…