Алеша Драконыч - Шелонин Олег Александрович - Страница 7

— Так, иди за мамой и прихвати ремень.

— Зачем?

— Маму на педсовет, а ремень для воспитательной работы.

— За что? — искренне удивился витязь, тряхнув ирокезом.

— Я тебе запрещал в азартные игры играть? Да еще на деньги!

— Запрещал.

— Вот и дуй за мамкой.

— Я ж на благо…

— Вот во благо и получишь, — хмыкнул Ойхо, втирая в себя вторую половину мешка.

Только тем, что дракон до конца еще не пришел в себя, можно объяснить тот факт, что он забыл про широкий кожаный ремень, опоясывающий его любимого сыночка. Пока он не опомнился, Алеша поспешил исполнить первую часть приказания, на ходу сдергивая с себя ремень и разрывая его на мелкие кусочки.

— Мама! — Алеша прислушался.

Найти маму не представляло особого труда. Она, как правило, всегда кого-нибудь отчитывала. Вот и сейчас, услышав шум наверху, он решил, что на этот раз под раздачу попался кот, и пошел, естественно, на звуки.

Алеша не угадал. Ей в тот момент было не до кота, ибо незадолго до блистательного окончания сдачи экзаменов в пещеру ввалились братки местного авторитета, некоего Ха Эм Вия, требовать виру за безобразное поведение отпрыска Ягуси на предпоследнем слете в районе Лысой Горы. Раньше они на такое никогда бы не решились, но слухи о том, что дракончик уже не тот, вдохновили пахана нечистых на сей неосторожный шаг. Впрочем, не настолько уж и неосторожный. Одним выстрелом двух зайцев — это красиво. Акция была доверена давно метившему на его место главе местной оппозиции, состоящей в основном из оборотней. Чтобы не будить задремавшего дракона, Ягуся сделала страшные глаза и замахала руками.

— Не хотите проблем — за мной и не дыша! Если зелененького разбудите — убьет.

Оппозиция покосилась на спящего дракона и, решив не рисковать, на цыпочках пошла вслед за Ягой по каменным ступеням вверх. Как только процессия поднялась на первый этаж, ведьма затолкнула всех в закуток рядом со спортзалом.

— Теперь дышите, — милостиво разрешила она.

Глава оппозиции Вервольф Вольфович задышал. Да так часто, что Яга чуть не оглохла.

— Мерзавцы! Все вокруг подонки и мерзавцы! Кроме меня, разумеется! Ты хоть понимаешь, кому приказала не дышать?

— Да! — дружно поддержали лидера оппозиции братки.

— Кому? — полюбопытствовала Яга.

— Она не знает! — возмутился Вервольф. — Когда я займу достойное место на Лысой Горе…

— Это когда?

— В следующие перевыборы, — отмахнулся Вольфович. — И не перебивать, когда с тобой разговаривает будущий президент нечистой силы Всея Руси.

— Ты в этом уверен?

— Абсолютно. Демократия в нашем лесу набирает силу и обязательно изрыгнет наверх самого достойного.

— Непременно проголосую за вас! — обнадежила его ведьма.

— Ты, старая, не крути. Не знаешь, за чем мы пришли?

— Да откуда ж мне знать, — начала ездить по ушам Яга, глядя честными глазами на оборотней. Ведьма прекрасно знала, за чем. Однако в связи с полным отсутствием всякого присутствия презренного металла старательно пыталась перевести разговор в нейтральное русло, в надежде, что пронесет. Последние три года в общак от нее не поступило ни одной полушки, а тут еще сынок учудил. И угораздило ж его на последней сходке набить морду внучатому племяннику самого Вия! — Вы ж общественные деятели! В трудах, в заботах. О нас, недостойных, печетесь денно и нощно!

— Это ты правильно заметила, — выпятил грудь Вервольф Вольфович. — Мы о народе печемся, а вот народ… Ты, например, за собой никаких должков не помнишь?

— Нет, — отрубила ведьма.

— Напомнить? — насупился Вервольф.

— Не вижу смысла.

— Не понял, — насторожился глава оппозиции.

— Прогрессирующий склероз, плавно переходящий в амнезию, — начала объяснять Яга, поднаторевшая за последнее время в медицине, — все равно не позволит мне запомнить такие сложные понятия, как долг. Я ясно выражаюсь?

— Нет, — обалдело затрясли головами посланцы Вия и на всякий случай отодвинулись подальше.

— Как бы вам попроще… Скажем так: старая я уже. Типа, что-то с памятью моей стало.

— А-а-а, — с явным облегчением протянул Вервольф Вольфович. — То-то я смотрю — заговариваешься. Ну, это не страшно, мы тебе все-таки напомним. А заодно, — в голосе главы оппозиции появились угрожающие нотки, — и кое-что припомним. Значит, так, старая. С тебя вира и налоги в трехкратном размере. Однократные в казну, двукратные на мою избирательную кампанию. Сейчас и немедленно. Не то…

Старушка поняла, что пора менять тактику, и срочно начала косить под дурочку.

— Ой, да хорошему человеку, — клятвенно прижала плотно сжатые кулачки к груди Яга, — и в десятикратном не жалко…

— Можно и в десятикратном, — согласился глава оппозиции.

— …да вот бяда, — заголосила старушка, лихорадочно придумывая на ходу, как бы вывернуться половчее, и, разумеется, придумала: — Навалились на нас захватчики, басурманы иноземныи-и-и! Третий год смертным боем бьемси-и-и! В наш нечистый лес заповедный не пущаи-и-им! Дракончика замордовали-и-и, я вся побитая хожу… Мы уж и златом, и серебром откупалися-а-а!!! И брыльянтами и самоцветами всякимя-а-а! Ничаво не помогаи-и-ит! Вся надежа на сыночка-а-а… Один, грудью, всю нашу нечисть поганую прикрываи-и-ит…

— Стоп, стоп, стоп, — замахал руками лидер оппозиции, — сдается мне, бабуля, что ты нам мозги пудришь.

— Я-а-а?! — возмутилась Яга. — Да мой сыночек… — Ведьма подбежала к стене, отдернула в сторону каменную панель и застучала по клавиатуре. — Вот, смотрите! Все смотрите!

Противоположная стена, оказавшаяся сплошным гигантским дисплеем, засветилась и показала посыльным Ха Эм Вия такое, что ножки у них подкосились. Это была демоверсия любимой игрушки сына. По экрану метались осатаневшие монстры (сплошные когти и клыки) и меч, безжалостно разящий рвущихся в бой жутких чудищ. От их яростного рева дрожали стены. Во все стороны летели окровавленные куски мяса, клочки шерсти…

— Глядите, как мой сыночек бьется! Не на жизнь, а на смерть, между прочим! Через его глаза смотрите!

Уговаривать не было нужды. Оборотни смотрели, мелко трясясь от страха. Меч распластал пополам слоноподобную тушу последнего противника. Капли крови брызнули на экран с внутренней стороны и начали стекать, оставляя за собой алые дорожки, складываясь в странные знаки.

— Мис-сия за-вер-ше-на, — по слогам прочел лидер оппозиции.

— Сынок колдует, — пояснила старушка, отключая экран. — Пытается вход запечатать, откуда чудища иноземные лезут. Вот и посудите теперь, откуда мне, старой, на общак деньги взять. Про виру и не говорю…

Зачинавшийся мирный диалог был прерван истошным воем Васьки. Метеором влетев в закуток, он дал по его потолку пару кругов, затем еще пару по стенам, прошелся по головам местной оппозиции, затем, подлетев к едва приметной выемке в стене, с размаху шлепнул по ней лапой и с воплем «перестреляю всех на хрен!» скрылся в образовавшемся проеме. В темноте провала загрохотало железо.

— Видали, до чего Васеньку нашего довели? — не преминула воспользоваться ситуацией Ягуся, жалобно всхлипнув. — Такой милый, добрый котик был. Мышку не обидит…

Про мышь она упомянула зря.

— Достали гады! Смерть оккупантам!

В проеме показался кот. На голове его была каска со специальными прорезями для ушей, в зубах торчал пистолет Макарова, на боку висел кинжал и… И вообще, он обвешался оружием так, что шерсти практически не было видно.

Васька загромыхал в сторону спортзала, волоча за собой станковый пулемет. Он чуть не сбил по пути Алешу, дорывавшего на ходу свой ремень, и скрылся за поворотом. Оттуда раздались взрывы гранат. Это не могло не насторожить. Юноша прислушался к голосам внутри закутка и сразу все понял. На ловца и зверь бежит, азартно потер руки Алеша. Теперь, когда он въехал в суть проблемы семьи, Ягусин план получения дополнительных налоговых льгот с одновременной отмазкой от виры его уже не устраивал. Отбросив в сторону обрывки злополучного ремня, юноша подтянул штаны, рванул на груди кожанку, взлохматил ирокез и только после этого ворвался внутрь.