Дочь воина, или Кадеты не сдаются - Звездная Елена - Страница 48

– Дай руку, – повелительным тоном приказал Нрого.

– Спасибо, не надо, и так ясно, что она мясом питается, – пряча длань за спину, сообщила я.

Воин чуть склонил голову, внимательно осмотрел меня и задал очень правильный вопрос:

– У тебя не было домашних животных?

Киваю.

– Руку, – повторил приказ воин. – Быстро!

И почему-то я побоялась отказать. Нрого периодами был страшнее зверей… всех, вместе взятых. Схватив мое запястье, тар-эн поднес дрожащую и пытающуюся вырваться ладонь к морде зверюги и произнес:

– Охранять. Всегда! Хозяин.

И тут произошло нечто – зверюга ткнулась лбом в мою ладонь… и я растаяла. Это было так… невероятно. И зубастое чудище вдруг как-то сразу перестало восприниматься ходячей машиной смертоубийства и оказалось милым и чудесным пушистиком и шерстюсиком.

– Шерстюсик, – протянула я, опускаясь на колени перед зверюгой и запуская пальцы в белую шелковистую шесть.

– Угррр, – ответил Икас, тоже опускаясь и устраивая головенцию на моих коленях.

– Уау, – я продолжала гладить это чудо. – Просто – уау!

И тут такой «голос свыше» раздался:

– Киран МакВаррас, принимаешь ли ты дар великого воина Нрого, хассара Шаега?

В общем, всю идиллию нарушили, гады чернозамотанные. Поднимаю голову, смотрю на Нрого, я ему тут больше всех доверяю. Тар-эн едва заметно кивнул, ну я и ответила:

– От таких подарков не отказываются.

После этого обе эйтны поклонились папандрику и вышли. Я осталась сидеть на полу и гладить Икаса, Нрого так и сидел на корточках рядом, отче и еще одна женщина остались. Ну я еще немного побалдела, поглаживая шерстюсика, а потом Нрого сказал:

– Я должен представить тебя своим воинам…

Молча киваю. Мне сейчас на все абсолютно плевать, у меня есть вот это мохнатое чудо.

– Переоденься, – приказал воин.

Я подумала и решила согласиться.

Когда, вернувшись в спальню, доставала из шкафа лохмотья в иристанском стиле, прибежала Ашара. Начала торопливо помогать и, едва приступила к подвязыванию нагрудной хламиды, прошептала:

– Ужин среди воинов семьи.

Я удивленно смотрю на нее, а служанка, вроде как чего-то на груди поправляя, шепчет дальше:

– Не говори, прежде чем спросят. Не выражай эмоций. Ты дочь Киары, веди себя достойно, твою мать здесь почитали.

Смотрю на Ашару очень внимательно, а потом решаюсь спросить:

– А моя мать тут так одевалась? – выразительно указываю на хламиды.

Старушка замерла, потом отрицательно покачала головой.

– А как? – задаю следующий вопрос.

– Киара была воином, – сдавленно ответила Ашара. – Ты – нет.

Смотрю на служанку и вспоминаю, что больше всего любила носить мама – брюки. Обычно это были такие широкие штаны, затянутые широким поясом в талии, и к ним она надевала обтягивающую кофточку. Хотя мамочка иной раз могла пощеголять и в мини – с ее-то внешностью и формами могла себе подобное позволить. И все же, что мне выбрать? Судя по всему, там будет многолюдно…

Задумчиво подошла к шкафу, достала один из не распакованных чемоданов, начала сосредоточенно выбирать одежду. В результате выбрала длинную черную юбку в пол, ярко-красную рубашку с длинными рукавами, широкий черный пояс, ну и туфли на высоченном каблуке. Волосы решительно распустила, губы подвела алой помадой и осталась довольна собой сверх меры.

Ашара, внимательно следящая за моими приготовлениями, только едва заметно улыбнулась, одобряя мой выбор. Ну и я направилась в гостиную, все гадая, смолчит ли папандр на сей раз.

Едва вышла, узнала ответ:

– Нет! – взревел хассар Агарн.

– Я дозволяю, – встрял Нрого.

Бабенция внимательно осмотрела меня, после чего прошипела:

– Дочь Киары!

В общем, сразу ясно, что оделась я верно, за что себя и хвалю. И тут Нрого прошел к одному из тюков, достал… мой подарочек, разрезал ткань тюка, и оттуда вывалился ворох каких-то нарядов. Но воин искал другое, нашел и, вернувшись ко мне, прикрепил к поясу перевязь с ножнами. Крепил осторожно, после чего извлек черный охотничий нож с рукоятью, инкрустированной изумрудами, и негромко сообщил:

– Нож твоей матери! – Удивленно посмотрела на воина, и тот пояснил: – Нож, принесший победу хассарату.

Почему-то я в этот момент взглянула на отца – и отшатнулась. Столько ненависти было на этом достаточно-таки красивом лице, столько злости. Почему-то появилось ощущение, что этого отец Нрого не простит… Никогда не простит. И смолчать не захочет.

Словно в подтверждение, папандр произнес:

– У Иристана иная история.

– Для тех, кто не ведает, да. Но ее дочь должна знать правду, – возразил Нрого.

– Нож должен быть уничтожен! – изрек папашка.

И вот тут Нрого вскинул голову, пристально посмотрел на отца и, не скрывая ни ненависти, ни мстительной усмешки, произнес:

– Дар был принят. Отныне ты не имеешь власти над дочерью! И над ее имуществом.

Вот те раз.

– Я запрещаю личные встречи! – не менее мстительно ответил папандр.

Вот те два.

– Я настаиваю на охране принцессы Киран моими воинами!

Вот те три.

– А почему моя мама герой? – решила вставить слово я.

Оба воина перестали сверлить взглядами друг друга и уподобились монолитным скалам. Некоторое время сохраняя равнодушное молчание, явно обдумали ситуацию и пришли к выводам:

– Я доверяю воинам клана МакВаррас, – величественно поведал Нрого.

– Я дозволяю личные встречи, – не менее величественно сообщил отче.

– Я получу ответ на свой вопрос? – скорее раздраженно, чем величественно поинтересовалась я.

Нрого и папашка опять же – очень величественно – направились к выходу. У двери Нрого пропустил хассара вперед и прикоснулся ладонью к собственной левой груди… затем бросил взгляд на меня. И я не я, если это не было намеком.

– Минуточку, – заявила я женщине, которая явно меня ждала, и поторопилась в спальню.

Когда выходила, моя верная левая грудь прикрывала запас таблеток сухого спирта. Кажется, нам будет весело.

Впервые с прилета на Иристан у меня была возможность осмотреться, уделить внимание интерьеру, окружающим и вообще всему. И я неторопливо шла вслед за сопровождающей меня женщиной, озираясь вокруг, рассматривая потолок, вглядываясь в окна и пейзаж за ними. Дворец казался выстроенным из грубо обтесанного камня, но в его стенах журчала вода из водопроводов, полы были ровными и гладкими, двери открывались при нашем приближении. И это было удивительно. Дома я привыкла к излишкам цивилизации, да и сочетание стали и пластика давно стало понятным и привычным, здесь же удобства и достижения технического прогресса словно маскировались. Иначе к чему бы этот необработанный грязно-серый камень?

– Вам стоит поторопиться, – сухо произнесла женщина.

– Вам стоит рот прикрыть. – Я мило ей улыбнулась, и так, на всякий случай, напомнила: – Я больше не подчиняюсь вашему хассару.

Дамочка, вся в сером и унылом, сверкнула невыразительными глазами, но промолчала. А потом я вдруг услышала недовольное бормотание и нытье какое-то. При этом вскоре и шаги послышались. То есть кто-то шел и ныл, ныл и шел.

– Хочу в Шоданар… В Шоданар хочу… хочу тортик… ма-а-ам…

И как-то я не сразу даже поняла, кто это, пока из-за поворота не явились бегемотиха в персиковом и бегемотик в белом. Я так и застыла на месте. Нет, меня заинтересовала не Единственная папандра, а ее дочь – у бегемотика отсутствовали ресницы, брови и лоб стали значительно обширнее. Ну все как я и предполагала! И на душе такое злорадное чувство вечной справедливости!

Обе дамы, увидев меня, так и застыли, а мне, может, и следовало смолчать, так нет же:

– Интересно, – глядя в потолок, произнесла я, – а что на Иристане полагается за воровство? Нужно будет поинтересоваться у папандра…

Внезапно послышалось рычание, а затем на полном ходу ко мне примчался Икас, встал передо мной и мордой к бегемотам, глухо зарычал.