Очень таинственный остров - Малов Владимир Игоревич - Страница 8

— Если смогу, на все ваши вопросы отвечу. Хотя бы ради редкой возможности побеседовать со знающими людьми. Немногому я верю; но всегда чту разум и знания.

Костю распирало любопытство:

— У вас тетрадь на столе была. Что вы в нее записывали?

Пират пожал плечами. Похоже, вопрос его удивил.

— Что может записывать человек, плавающий по океанам и умеющий наблюдать? Я давно интересуюсь морскими течениями и направлениями ветров, интересуют меня глубины в разных местах океана, животные и рыбы, обитающие в соленой воде. Наблюдают многие, а вот записывают не все. Знания уходят, а они могут пригодиться другим мореплавателям. Да и всем, кто хочет больше знать о море.

Робинзоны переглянулись.

— Так вы, значит, ученый? — спросил Бренк с некоторым уважением.

— Ученый? — Пленник снова пожал плечами, насколько позволяли веревки. — Я штурман, и зовут меня Бартоломью Хит.

— А мы думали, вы капитан, — произнесла бабушка.

— Капитан «Крокодила» — Джек Робертсон. Но его трясет лихорадка. И он остался в каюте, за ним ухаживает черный слуга Бенжамен.

— Так как же вы, ученый человек, стали пиратом? — мрачно спросил Петр. — Грабите корабли, зарываете клады. Ведь вы же объявлены вне закона!

— Опасное ремесло, — подумав, ответил Бартоломью Хит, — но нет в нем, на мой взгляд, ничего постыдного. Опасное ремесло, но и захватывающее. Мы охотимся за торговыми кораблями, чаще всего испанскими, а военные фрегаты охотятся за нами. Месяц назад у Мадагаскара «Крокодил» едва ушел от погони. Нам повезло, что прежде я открыл у тех берегов сильное течение, а отшельник научил меня предсказывать погоду с точностью до часа. Мы сманеврировали и поставили три фрегата под ураган, а «Крокодил» благополучно прошел по самому его краю...

Костя хотел было спросить, кто такой отшельник, про которого он уже не первый раз слышит, но опять вмешался Петр.

— Но не всегда же вы были пиратом? Пиратами не рождаются.

— Не всегда, — просто согласился пленник. — Я был штурманом на торговом судне. «Крокодил» нас захватил в плен.

— И вы перешли к пиратам? — поджав губы, спросил Петр.

По лицу Бартоломью Хита скользнула тень, когда Александра Михайловна перевела вопрос, и он не сразу ответил:

— Джек Робертсон долго выхаживал меня от ран. Кто-то из оставшихся в живых после боя показал, что я штурман, а Робертсон в тот момент нуждался в штурмане.

— И вы остались с пиратами? — не унимался Петр.

Александра Михайловна даже на него прикрикнула:

— Петр! Да перестань ты! Перед нами человек своего времени, с устоявшимися взглядами, свойственными его исторической эпохе. В конце концов, будет тебе известно, среди пиратов были весьма достойные люди. Уолтер Рэли писал стихи и философские трактаты, а сэр Френсис Дрейк открыл пролив и вторым после Магеллана совершил кругосветное путешествие... Петр насупился:

— Конечно, он человек своего времени, но я бы, будь я на его месте...

Бартоломью Хит снова заговорил:

— Не скрою, привлекает меня и то, что на «Крокодиле» гораздо больше возможностей для моих занятий и наблюдений. Прежде я плавал одним и тем же путем из Бристоля в Кейптаун, а теперь мы ходим везде. Нередко Джек Робертсон меняет маршрут По моей просьбе, ложится в дрейф, когда я бросаю за борт лот.

— Вот видите! — с одобрением заметила Александра Михайловна. — У человека на первом месте сугубо научные интересы, и это надо только приветствовать. Будем считать, что пребывание его в пиратах вполне оправдано. А теперь вопросы буду задавать я. Пора же, наконец, заняться тайной острова!

— Задавай! — буркнул Петр.

— Так вот, что нас интересует, — сказала бабушка по-английски. — На острове происходят странные вещи. Наверняка вы что-то знаете. Вот, например, радиопередачи в ваш-то XVII век!

— Радиопередачи? — осторожно, словно пробуя незнакомое слово на ощупь, повторил пират-ученый.

С минуту Александра Михайловна смотрела на него испытующе.

— Нет, — заключила она по-русски, — по лицу видно, этого он и в самом деле не знает.

Она опять перешла на английский.

— Тогда поговорим о другом. Мы были рядом с вами, когда вы доставили на поляну большой сундук.

На лице Бартоломью появилось выражение неподдельного изумления.

— Вы были рядом?! — воскликнул он. — И мы не заметили вашего присутствия?! Быть этого не может! С нами был матрос-индеец, он чувствует человека за тысячу шагов, слышит хруст веток и шорох травы.

— Уж поверьте на слово! — сказала бабушка. — Мы были от вас не в тысяче, а в двух шагах. Просто вы не могли нас ни видеть, ни слышать. Когда вас похищали из лагеря, вы ведь не заметили нашего присутствия?

На лице штурмана появилось странное, но вместе с тем очень знакомое выражение. И Костя вдруг вспомнил: точно такое лицо бывает у Лаэрта Анатольевича, когда тот сталкивается с какой-либо технической диковиной, принцип действия которой ему неведом. Чувствовалось, что в душе штурмана идет напряженная внутренняя борьба. Но наконец Хит решился:

— Я ваш пленник, — заговорил он просто, хотя и вкрадчиво, — так что не мне задавать вам вопросы. Но по всему видно, что вы совсем необычные люди, а мною больше всего движет стремление постичь истину до конца. Так, может, нам будет легче понять друг друга, если точно знать, в чьи руки я попал? Вы не боги, и вы не со звезд, вы очень странно одеты и очень юны... И вы тоже еще молоды, миссис, — добавил галантно пират, глянув на доктора педагогических наук. — Если я должен все сохранить в тайне, возьмите с меня любую клятву. Разумеется, вы можете оставить мои слова без внимания, но поверьте, продиктованы они лишь неистребимой любознательностью.

В лагере робинзонов воцарилась долгая тишина. Потом бабушка одобрительно произнесла:

— Замечательно, молодой человек! Кое в чем, Петр, можешь брать с него пример. Ничего не имела бы против, если б тобой тоже движило стремление постигать истину до конца.

Бренк и Златко посмотрели друг на друга. Судя по всему, Златко колебался, но Бренк решился. Чувствовалось, что ученый-пират ему нравится. Наконец и Златко махнул рукой.

— Ладно, Бартоломью! Все должно обойтись! — молвил он. — Александра Михайловна, переводите!

С жадным любопытством глядел штурман на компанию робинзонов. Все больше он походил на Лаэрта Анатольевича, даже бородкой. Златко встал. И вдруг, словно бы в знак полного доверия, перешел на «ты».

— Тебе, Бартоломью, нелегко будет поверить, но придется. И, наверное, ты прав — если мы будем все знать друг о друге, то лучше друг друга поймем. Так вот, постигай истину. Мы в самом деле люди Земли, как и ты, но совсем из другого времени. Ты живешь в XVII веке, Костя, Петр и Александра Михайловна на три столетия позже, а мы, Златко и Бренк, живем в XXIII веке. И мы знаем способ, как переноситься из одного века в другой. Можем отправиться, если захотим, в Древний Египет. Или в Древний Рим. Понял?

Бартоломью Хит медленно покрутил головой, словно пытался уместить в нее все услышанное.

— Возможности наши покажутся тебе просто необыкновенными. Вот, например, умеем летать... ну, да ты знаешь! — С этими словами Златко взмыл на несколько метров над Землей и плавно опустился. — Можем становиться невидимыми. — Он покопался в сумке, и на несколько мгновений все пятеро робинзонов исчезли. — И еще очень многое, чего тебе даже не вообразить.

Бартоломью Хит дрожащей рукой перекрестился. — Верю, что вы были рядом с нами и сундуком, — хрипло произнес он, — и всему остальному верю... начинаю верить. Но дайте мне немного времени все осмыслить.

У оранжевой палатки, замаскированной зелеными ветками, еще тлели уголья костра. Пират долго смотрел на них, и в глазах его отражались, маленькие огоньки. Наконец Хит еще раз мотнул головой и поднял глаза.

— Я представляю себе так: всегда будут жить на Земле люди, только в разные времена. И однажды кто-то придумает устройство, помогающее перебираться из эпохи в эпоху.