Повелители камней - Маллен Патриция - Страница 22

— Нет! — воскликнул испуганный Другой, но в дупле он сидел как в ловушке.

Услышав возглас, колдун остановился и огляделся.

— Здравствуй! — сказал он наконец, всмотревшись в дупло. — Что ты здесь делаешь?

— Нет! Отойди! Оставь меня! — Эльф размахивал ножом, пытаясь казаться грозным и страшным.

— Кто ты? Ты голоден? Хочешь, пойдем со мной вниз, погреешься?

— Отойди! — Эльф взмахнул ножом, а когда чародей отступил, он выпрыгнул из дупла и стал, пятясь, протискиваться в заросли, грозно выставив перед собой оружие. — Не поймаешь ты меня, гнусный пожиратель эльфов!

— Подожди! — громогласно повелел чародей, и эльф остановился, потрясенный исходящей от старика силой. — Да я тебя знаю. — Фаллон шагнул ближе и посмотрел эльфу в глаза. — Слипфит? У меня только что было видение, и ты присутствовал в нем. Ты не помнишь меня? Я Фаллон. Мы познакомились в Гаркине.

— Фаллон-волк… — пробормотал Слипфит.

— Да, Мастер Превращений. Где тебя носило? Ты нужен своей семье.

— Убирайся! — крикнул эльф, вдруг разъярившись. — Убирайся! Оставь меня!

— Ну ладно. — Фаллон снова задрожал от холода. — Еще увидимся, — сказал он и, спотыкаясь, пошел к кургану великанов.

Какое-то время Слипфит дрожал, то ли от холода, то ли от испуга — он и сам не знал. Никогда еще ему не было так одиноко. Впервые с тех пор как он много лет назад покинул дворец мейги, ему отчаянно расхотелось быть бродячим эльфом, одиноким, скитающимся по Гаркинскому лесу. Ему вдруг захотелось, чтобы у него были друзья и теплый дом.

Фаллон быстро шагал по лесу, ежась от ветра и от собственных леденящих мыслей. Когда он впервые задумал стать Мастером Чародеем — как давно это было! — он пришел к своей наставнице за пророчеством. Глядя на пламя очага сквозь огромный, с человеческую голову, кристалл кварца, она сказала:

— Ты будешь испытан трижды. В первый раз тебе придется победить свою собственную природу. Во второй — победить любовь. В третий — победить смерть.

Поначалу пророчество разочаровало его, но до сих пор оно сбывалось. Изучение Магии потребовало от Фаллона огромной борьбы со своим характером. Чтобы отправиться с Телерхайдом на Гаркинскую битву, он отказался от любви, хотя и не без грусти. Бросить вызов смерти еще предстояло, но уже до убийства Телерхайда он почувствовал, что это последнее испытание неумолимо приближается. Если бы ему пришлось просто умереть, как всем людям, что ж, он бы не стыдился: ведь справиться с двумя из трех великих испытаний уже почетно. Смерти Фаллон не боялся, потому, что был стар, и потому, что Хранителю Магии часто бывает дано предвидеть собственную смерть. Будь Морбихан сильным, а Пять Племен — свободными, он бы ушел из жизни без угрызений совести. Но чутье чародея подсказывало ему, что не все ладно в Морбихане.

Фаллон содрогнулся, на этот раз не от холода, а от тревоги. Это болезнь, подумал он, стараясь забыть о пронизывающем ветре. Зло гуляет на свободе, страну трясет как в лихорадке. Но вот как лечить? Скорее бы пришел Дар к Сине, подумал Фаллон с тоской. Морбихану долго не выстоять без Магии.

Чародей сражался с ветром, пробираясь к высокому бугру. Эта заросшая древними дубами часть Гаркинского леса была холмистой, кое-где попадались скалистые уступы. Затерявшийся среди обычных холмов земляной бугор отличался только тем, что огромные дубы на нем были чуть ниже. Хорошо заметная тропинка обрывалась у подножия этого необычного холма. Для невнимательного глаза она просто исчезала, но стоило присмотреться, и перед вами открывался вход: два огромных валуна, а сверху — массивная каменная перемычка. Вход был высотой в два человеческих роста и такой ширины, что в него легко входили рядом два единорога. Урский Курган — так назывался этот холм — дом великанов Гаркинского леса.

Глубоко под землей, почти в самой середине кургана, Сина занималась вычислениями. Она сидела возле очага, рассеянно теребя прядь своих темных волос. Бывало, Фаллон так же задумчиво пощипывал бороду.

Кругом в таких же каменных комнатах с высокими потолками было тихо: великанская община спала. Да почти все в лесу спали. Но сны — союзники Сины в те времена, когда жизнь казалась более приятной, — измучили ее. Ночь за ночью девушке снился Ньял, бешено скачущий на своем гнедом коне, и она просыпалась в страхе. Она исхудала, осунулась, побледнела за долгую зиму и затянувшуюся весну, проведенные под землей в общине великанов. Но в эту ночь щеки Сины раскраснелись, глаза в свете очага сверкали зеленым блеском.

Ее камень для заметок был слишком мал, чтобы вместить множество символов, испещривших гладкий каменный пол. Кусочком древесного угля Сина записала на нем только результат, после того как вычла, морща от напряжения лоб, дату летнего солнцестояния из фаз луны. Легкий, но острый трепет волнения охватил ее. Итог на камне для заметок означал, что скоро настанет полное лунное затмение. Сина старательно пересчитала все еще раз, дважды проверяя каждую формулу. Предсказание упрямо явилось снова.

Сина встала и потянулась. Усталость давала себя знать. Дрова в очаге за ночь догорели, и теперь девушка расшевеливала угли, пристально вглядываясь в них. Древние мудрецы вроде Китры видели в пламени будущее, но светящиеся угли ничего не сказали Сине. Она отвернулась, чтобы еще раз взглянуть на дело своих рук. Сина любила свое искусство, которое позволяло ей, забравшейся глубоко в толщу земли, предсказывать, что случится в небесах. Но теперь, когда работа была закончена, Сина чувствовала себя опустошенной. Одиночество охватило ее, и она снова подумала о Ньяле, тоже одиноком в холодных, одетых трауром коридорах Кровелла. Кутаясь в изношенный шерстяной плащ, девушка подвинулась ближе к огню и задремала, положив голову на руки.

Даже сквозь сон она услышала приход Фаллона: волна силы и энергии вторглась в сны Сины и разбудила ее. Чародей стоял посреди комнаты, изучая записи на полу. Он промок насквозь, длинные седые волосы висели мокрыми сосульками. Сколько раз Сина латала его плащ, а подол опять волочился лохмотьями по полу, стирая драгоценные формулы по мере того, как колдун переходил с места на место.

— Мастер Фаллон, — вздрогнула спросонья Сина.

Он махнул на нее рукой, чуть не обрызгав.

— Прости, Сина, я не хотел тебя будить. Вижу, ты славно потрудилась.

— Да, Мастер. — Девушка встала и плотнее завернулась в плащ. — У вас есть какие-нибудь новости о Ньяле?

— Ни слова. Да ты не волнуйся, у него все в порядке.

Сина сдержала зевоту и с беспокойством посмотрела на чародея.

— Вы опять выходили в бурю, — сказала она.

Фаллон хмыкнул, и то было не согласие, не отрицание, а лишь признательность за заботу.

— Что это? — спросил он, продолжая просматривать расчеты ученицы.

— Попытка предсказать затмение, — ответила Сина.

— А-а-а. — Губы чародея заметно двигались, когда он проверял ее вычисления. Когда он дошел до конца записей, плащ начисто вымыл за ним пол.

Через какое-то время Фаллон снова сказал:

— Гм. Неплохо. Очень неплохо. — Он повернулся к Сине. — У тебя талант к вычислениям. Я не учил тебя всему этому.

Сина зарделась от похвалы.

— Не учили, Мастер. Но на днях вы разговаривали с Ур Логгой, помните? И я подумала… ну, я подумала, что надо попробовать.

— Очень хорошо, — повторил Фаллон. — Хотя легче предсказывать затмения по древнему обычаю — в каменном круге. Но приятно сознавать, что и при затянувшейся непогоде можно предсказать, что случится в небесах. Ты все сделала правильно. Что у тебя получилось?

— Через два дня после Движения Камня наступит лунное затмение.

— Вот как? — С минуту чародей разглядывал ученицу, думая о чем-то своем, затем повернулся к огню. Сина вдруг заметила, что он дрожит.

— Мастер, скорее снимайте мокрую одежду!

Фаллон сбросил плащ, и Сина с удивлением увидела, что грудь учителя обнажена. Она взяла чайник, гревшийся возле очага, и налила горячей воды в кружку, бросив туда щепотку ивовой коры. Укутав чародея своим одеялом, девушка подождала, пока Фаллон не перестал дрожать, затем подала ему настой.