Серая чума - Рудазов Александр - Страница 20

Конечно, ни у кого не хватило времени озаботиться еще и удобствами — у магов доставало дел и без этого, а рабы банально не успели бы выполнить такую работу за те дни, что прошли со времени перегруппировки войск. Повсюду торчали шалаши и палатки — обиталища простых воинов, а также богато украшенные шатры магов и полководцев. Для предупреждения внезапных нападений имелись сторожевые посты, на искусственных высотах горели яркие огни.

Рабы поднесли Креола и Шамшуддина к одной из палаток и оставили там. Гишбар бросил на них быстрый взгляд и открыл было рот, чтобы окликнуть целителей, но его отвлекли. Вздымая тучи пыли, в ворота влетела огромная боевая колесница. А за ней еще две, и еще, и еще. При виде этого каравана все присутствующие немедля распростерлись в пыли — прибыло высокое начальство. С запозданием, надо сказать — их ожидали еще к полудню.

С первой колесницы сошел рослый старик с пушистой седой бородой — сам Энмеркар, сын Мескингашара, внук бога Шамаша, возлюбленный богини Инанны, завоеватель Аратты и победитель Энсухкешданны, император и верховный жрец Шумера. Вот уже три с половиной столетия этот человек правил государством — будучи на четверть богом, он старел намного медленнее обычных людей (и отнюдь не только из-за ихора[15] в крови). Да и маги помогали ему оставаться крепким и сильным, несмотря на более чем преклонный возраст. Одетый в широкую накидку, вышитую арабесками и различными фигурами, опираясь на полутораметровый золоченый скипетр, он демонстрировал подлинное величие. За ним следовали зонтиконосец и опахальщик — оба со своими инструментами.

С двух других колесниц сошли лугаль[16] Агарзанн и Верховный Маг Шурукках. Первый немедленно призвал к себе коменданта крепости и углубился в составление плана решающей битвы с куклусами. Ее наметили на завтрашний полдень — эти создания Дагона не любят солнечного света.

Шурукках же приветливо обнял Гишбара — их связывала давняя дружба. Именно Шурукках некогда обучал молодого Гишбара боевой магии и ритуальному искусству. И он же несколько лет назад провел брачную церемонию Гишбара и Эйи, дочери колесничего самого Энмеркара. Правда, брак этот окончился печально — два года назад Эйя умерла.

Бывает так, что никакая магия не может сохранить жизнь…

— Здоров ли ты, Гишбар? — добродушно улыбнулся Шурукках. — Не тревожат ли тебя хвори?

— Не тревожат, учитель, все в порядке, — улыбнулся в ответ Гишбар. — И с моим сыном все в порядке — подрастает, на глазах наливается силой. Убедись сам.

Шурукках отогнул угол шатра Гишбара, посмотрел на пухлощекого карапуза, играющего с серебряным ножом, и спросил:

— Не боишься давать ему острые предметы? Зачем ты вообще притащил четырехлетнего мальчика в военный лагерь? Оставил бы в Хешибе, у нянек…

— Пусть заранее приучается, — гордо посмотрел на сына Гишбар. — Трой еще мал, но увидишь, он себя еще покажет!

— Будем надеяться, будем надеяться… а что с этими двоими?

— Это ученики Халая — Креол и Шамшуддин, — ответил Гишбар. — Вчера он без моего ведома отправил их к восточной границе — на разведку.

— В самое сердце некромантов Дагона? — удивился Шурукках. — Всего лишь учеников? Да что это с Халаем — ума он, что ли, решился? Но они, выходит, все же вернулись живыми?

— Ты видишь сам, учитель. Взгляни на того, что лишился глаз — он обучается всего лишь пять лет, но сумел самостоятельно исполнить Мост Серого Льда!

— О! — пораженно воскликнул Шурукках. — Я в свое время овладел этим заклятием только на одиннадцатый год… прекрасно, прекрасно… Если они еще и принесли ценные сведения, их непременно нужно наградить Радужным Жезлом Владык!

— Это высший орден для мага… — удивленно приподнял брови Гишбар.

— Да, заслужить его нелегко… — Шурукках удовлетворенно погладил пять совершенно одинаковых алмазных звезд, пришпиленных к правому шарфу. Под старость Верховный Маг стал немного тщеславным и начал награждать орденами сам себя. — Впрочем, насчет этого мы еще подумаем… Но подожди, ты сказал, его имя Креол? Не сын ли он архимага Креола, что живет во дворце Шахшанор близ Ура?

— Да, да, это тот самый Креол — единственный сын нашего лучшего элементариста.

— И, кажется, твой родич?

— Дальний, учитель, очень дальний. Кажется, мой дед приходился братом его бабушке… или наоборот, моя бабушка была сестрой его деда… Мне недавно сравнялось шестьдесят пять, учитель, память уже не так хороша, что раньше.

— Что ты, Гишбар, да разве это возраст для мага? Мне перевалило за восемьдесят пять, а у меня все еще сохранилась рыжина в бороде! Не смущайся, скажи лучше, что им удалось узнать?

— Пока мы не знаем этого, учитель, вначале нужно оказать им целительскую помощь… да, а почему ее все еще не оказали?!! — гневно повысил голос Гишбар.

— Я стараюсь, учитель! — втянул голову в плечи Хиоро, безуспешно пытающийся привести Креола в сознание.

— Немедленно приведите мастера-целителя! — потребовал Шурукках. — А теперь мы… о, светлый государь, что я могу сделать для тебя?

Подошедший Энмеркар милостиво наклонил голову, показывая, что настроен снисходительно. Юноша-скороход торопливо подал ему глиняную табличку с выдавленными значками, похожими на птичьи следы.

— Мне бы хотелось переговорить с тобой о некоторых государственных делах, о маг, — степенно сказал император.

— Разумеется, светлый государь. Ты повелишь мне пройти в твой шатер?

— Отчего же? В шатре душно и пыльно, а здесь свежо и прохладно — небо прозрачное, звезды блещут, свет Нанны[17] возвещает водам… Будет лучше, если мы побеседуем здесь… мальчик, возьми факел и держи так, чтобы твой государь хорошо видел все знаки, — холодно приказал Энмеркар.

Гишбар не посмел подслушивать разговор императора и Верховного Мага. Он отступил на несколько шагов и скрылся в шатре, совершенно позабыв о Креоле и Шамшуддине, по-прежнему лежащих в состоянии полутрупов. Хиоро сбивчиво бормотал целительные заклинания, стараясь сделаться как можно незаметнее — рядом с ним беседовали два первых лица государства!

— Полагаю, если будет на то милость Энлиля, с куклусами вскоре будет кончено? — первым делом осведомился император.

— О да, светлый государь, это дело нескольких дней, — улыбнулся Шурукках. — От их войск остались жалкие крохи, три четверти их вождей-некромантов нашли смерть в огненной печи, а Дагон со стыдом бежал обратно в Лэнг.

— Это замечательно. Но давай тогда обратимся к менее насущным делам. Мне только что принесли доклад о просьбах и ходатайствах со всех концов Шумера… — углубился в табличку Энмеркар. — Вот, для начала Каркемиш. Проклятые лувийцы замыслили отделиться от империи и стать городом-царством! Клянусь бородой моего деда Шамаша, я этого не допущу!

Шурукках извлек из складок богато расшитого одеяния тусклое медное зеркало и приказал:

— Эллильнерари! Немедля подбери из наших рядов мудрого анимага, отдай ему ларец Восьмого Числа, и отправь к стенам Каркемиша! Пусть он напустит на его жителей полчища саранчи и скажет, что бедствие уляжется лишь когда они снова покорятся великому Шумеру! Одобряет ли такое действие светлый государь? — уточнил у императора он.

— Без сомнения, — милостиво кивнул Энмеркар. — Но вот тебе другая задача, маг. Большая плотина в низовьях Евфрата была разрушена наводнением. Воды все прибывают, Ур и Урук угрожают быть затоплены…

— Эллильнерари! — вновь воззвал к своему заместителю Шурукках. — Немедля подбери из наших рядов могучего гидроманта, и повели ему усмирить воды и держать их в повиновении, докуда плотина не будет починена! Избери такого, что живет в Уре… да вот хоть архимага Креола — он весьма хорош в таких делах, сколько мне помнится. Одобряет ли такое действие светлый государь?

— Вполне. Слушай же третью просьбу, маг. Землепашцы, живущие меж Кишем и Кадингирром[18], жалуются на обилие урожая…