Шут королевы Кины - Малинин Евгений Николаевич - Страница 85

Он не договорил, но мне и так все стало ясно! Вот так! Ничего себе выбор!

Но я уже знал свой ответ. И знал, что буду делать!.. Или надеялся, что знал…

– Я был знаком с твоим лучшим… рабом, и он мне очень не нравился… – медленно, задумчиво, но достаточно твердо начал я отвечать своему благодетелю, – Я видел, что делают твои браслеты с местными ребятишками, когда отбирают у них души, и мне это очень не нравится. Я видел кукол, паяцев, которых ты посылаешь в мир людей, наделяя их человеческими… детскими душами, и мне это очень не понравилось! Я представил, каким станет этот мир под твоим владычеством, и мне это очень не нравится!!

Сделав паузу, я негромко, но с непередаваемым отвращением закончил:

– У меня нет причин, нет желания принимать твое предложение!..

Глаз в стене мигнул и исчез. Но на этот раз Баррабас не долго раздумывал! Сквозь вновь заструившееся зеркало просунулась огромная шестипалая лапа, покрытая черной жесткой щетиной и вооруженная черными, лаково поблескивающими когтями. Лапа метнулась в мою сторону, но я прыгнул в сторону, перекатился по заваленному хламом полу, и в моей руке появился жезл. Только вот атаковал я совсем не эту шаловливую ручонку. Всею кошмарною мощью опоясовавших жезл колец я ударил по простершейся надо мной паутине! Она ярко вспыхнула чистым голубым огнем и мгновенно всосала в себя этот удар.

На первый взгляд мне показалось, что с паутиной ничего не произошло, однако долго проводить наблюдения мне не дали. Лапа, шарившая по пыльному полу, словно почувствовав в этом выплеске темной магии мое присутствие, метнулась к тому месту, где только что стоял я.

Но я уже успел сделать очередной прыжок ближе к зеркальному участку стены и нанес свой второй удар!

Черные безжизненные браслеты, проявившиеся на теле жезла, были уже пусты, но сам жезл бился магической мощью. Я скороговоркой произнес заклинание, освобождая часть этой энергии, и на навершье жезла вспыхнула изумрудная звезда, от которой вибрирующими кольцами начало изливаться яркое сияние.

Как только край первого, мерцающего зеленью кольца, коснулся поверхности переливающегося зеркала, зеленоватое сияние стремительно втянулось в зеркальную поверхность. Его ртутное серебро на мгновение потускнело, словно покрылось пленкой патины, и в этот момент к нему прикоснулось второе кольцо, за ним третье, четвертое…

С каждой новой порцией вливавшегося в зеркало зеленого сияния, оно все больше тускнело, затягиваясь мутной пленкой!

Лапа, до того продолжавшая шарить по пыльному полу в поисках моей персоны, внезапно замерла, словно к чему-то прислушиваясь, а затем задергалась, явно пытаясь вернуться в свое зазеркалье. Однако, именно в этот момент участок стены покрытый ртутно-серебристым налетом, начал стремительно сокращаться, и через секунду серый мертвый камень плотно охватил бицепс лапы, не давая ей даже пошевелиться.

Лапа задергалась с такой силой, что заговоренная известь связывавшая серые камни стала трескаться и осыпаться под этой неимоверной силой. Но было поздно! Зеркало исчезало, и возвращавшийся на свое место камень необоримыми клещами сжимал, стискивал, перемалывал плоть иномирной лапы. Внезапно в зале раздался оглушающий рев:

– Я доберусь до тебя, Гэндальф!!! Я доберусь до тебя!…

И тут стена сомкнулась полностью, и на грязный пол упала отдавленная лапа, суча по многовековой пыли скрюченными пальцами.

Я заворожено смотрел, как уже мертвые черные когти оставляют на камне пола глубокие рваные борозды, и вдруг до меня дошло, что в зале резко изменилось освещение. Подняв глаза, я увидел, что атакованная мной паутина потеряла свое ровное свечение. Теперь она то почти полностью пропадала, то мгновенно наливалась яростным горением. При этом ее нити вибрировали, так, что даже слышалось низкое, угрожающее гудение.

«Значит мой удар все-таки достиг цели!» – с удовлетворением подумал я, но в тот же момент понял, что могу не успеть смотаться из этого, ставшего весьма опасным, места.

Магическим зрением я мгновенно определил уже намеченные мной узлы на переплетении временного заклинания опоясывавшего Башню и ударил по ним остатками энергии жезла.

Грязный, пропыленный зал, как в сказке, расцвел разноцветными звездами, пол подо мной взбрыкнул, словно необъезженный мустанг, подняв облака едкой пыли, я, не удержавшись на ногах, повалился на бок и неожиданно почувствовал, что проваливаюсь сквозь перекрытие. На мгновение передо мной мелькнула оскаленная в улыбке пасть дракона, распластанного в пурпурном кольце на белом мраморном фоне, и я рухнул… в траву у ног своей лошади.

Совершенно оглушенный, я несколько мгновений неподвижно лежал, вдыхая свежий, наполненный травяным запахом, воздух, но вопль Фродо не дал мне слишком долго залеживаться:

– Глядите! Серый выдернул Башню в наше время! Сейчас мы с ней разберемся!

Я вскочил на ноги, словно подброшенный пружиной.

За аллеей из статуй, почти у самой кромки леса, возникала из небытия Брошенная Башня. Но в каком виде!

Ее растрескавшиеся стены тряслись, как в лихорадке, местами она была видна совершенно отчетливо, а местами еще пропадала во вневременье, удерживаемая остатками разлагающегося заклинания. Часть правой стены уже обрушилась, и потерявшая опору крыша угрожающе накренилась. Оторванная дверь валялась метрах в четырех от стены, воткнувшись одним углом в землю, а из открытого проема выбрасывались клубы не то дыма, не то пыли, причем эти выбросы то и дело меняли окраску.

В следующий момент из небытия вынырнул еще один фрагмент Башни, ее цокольной части. В ту же секунду по нему побежала змеистая трещина и огромный каменный блок отвалился от стены. Башня угрожающе накренилась и начала заваливаться на бок.

Я уже взвился в седло и заорал во весь свой неслабый голос:

– Ребята! Оружие в руки, и убираемся отсюда! Твист, поднимай козлов в небо, постарайся прорваться верхом! Тринт-тат, беги, как только можешь! Ни с кем не связывайтесь, встречаемся на месте последнего привала.

Видимо, Братство, все-таки, питало определенное уважение и доверие к своему предводителю. Никто не задал ни одного вопроса. Уже в следующий момент козлы Твиста, понукаемые его совершенно неразборчивыми криками, шустро перебирали ногами на уровне верхушек Живого леса. Все три маленьких меховых бочонка исчезли с поляны, словно их сдуло. Душегуб, Эльнорда и Изом отскочили к лесной опушке, но там приостановили коней, дожидаясь меня. В руках Эльнорды и Изома сверкали шпаги, а тролль поигрывал своей дубиной.

А я, вместо того, чтобы мчаться за своими друзьями, неожиданно для самого себя направил своего коня к статуе короля Кина. Подскочив к величественной фигуре, я ухватился за рукоять меча, и… выдернул его клинок из каменных ножен. В зеленоватом свете солнца матово сверкнула благородная сталь, исчерненная вязью непонятных знаков.

Взмахнув клинком, я кинулся за своими друзьями.

Поравнявшись с ними я коротко бросил Эльнорде: – Возьми лук!.. – и она тут же сменила оружие.

Мы углубились в лес… а лес словно сошел с ума! Казалось все наполнявшее его и до сих пор таившееся в земле, в траве, в деревьях дикое волшебство пришло в полное неистовство и бросилось на нас.

Едва мы оказались под деревьями, тролль скакавший впереди взревел. Ему в плечо вцепилось нечто невидимое и со страшно силой рвануло его железную шкуру. Из здоровенной рваной раны потоком заструилась зеленая кровь. Душегуб коротко отмахнулся дубиной и это нечто, коротко мявкнув, шмякнулось в траву под копыта его лошади. Эльнорда внезапно резко отклонилась в седле и спустила тетиву прямо перед мордой своей лошади. Наконечник воткнулся в трухлявый пенек и по древку стрелы побежала золотистая жидкость, а следом за этим появились круглое зеленое тельце, пришпиленное стрелой к пеньку. Я тут же узнал один из увиденных мной днем зеленых шаров. Только теперь он, чуть ли не разрываясь надвое, раскрывал темно красную пасть, усаженную мелкими, острыми, напоминающими ножовочное полотно, зубами.