Шут королевы Кины - Малинин Евгений Николаевич - Страница 3

– Ну, кто там балуется? – строго спросил я.

– Открывай, Гэндальф – Серый Конец! – послышался из-за двери девчачий голосок, причем, «Гэндальф – Серый Конец» прозвучало, как пароль.

Я открыл дверь. За ней стояла Машенька. В голубых джинсиках, белой дутой куртке и белой шапочке, с горлом, обмотанным длинным белым шарфом, она была замечательно симпатична, однако я обратился к ней достаточно сурово:

– Что надо, Машеус?..

– Фу! Какой грубый! – Маша скорчила презрительную физиономию, – Неужели ты докатился до того, что будешь держать своего старого друга, тем более девушку, на пороге?

Мне пришлось посторониться, приглашая ее пройти внутрь. Маша легко перепорхнула порог и, водрузив на тумбочке небольшой полиэтиленовый пакет, бывший у нее в руках, принялась раздеваться. Заметив на скамейке Пашину кожанку, она подняла на меня глаза:

– У тебя гость?..

– Ага… – безразлично бормотнул я.

– Так может я не вовремя? – ее руки застыли на лацканах куртки.

– Вовремя… – пробурчал я.

Мешеус скинула куртку на крючок и вопросительно посмотрела на меня.

Я молча кивнул и направился в комнату. Девчонка последовала за мной и, увидев сидящего в кресле Пашеньку, обрадовано воскликнула:

– Отлично!

– Да? – повернулся я к ней. Она радостно покивала. Тогда я указал ей на второе кресло, а сам отправился на кухню за табуреткой для себя и бокалом для Машеуса.

Правда, когда я вернулся, она уже прихлебывала коньяк из моего бокала. Я подсел к столу и, обращаясь к Маше, кивнул на Пашеньку:

– Видишь типа? Явился ко мне и заявляет, что хочет вернуться в Кинию.

– Я тоже хочу… – спокойно произнесла Машеус.

– Вот как? – снова удивился я, – А тебе-то это зачем?

Машеус бросила на меня долгий взгляд, содержавший явную жалость к моим мыслительным способностям, и молча покачала головой. В ее ушах посверкивали знакомые изумруды в серебре, словно удивляясь тому, насколько мужчины могут быть тупыми.

– Да он тоже хочет, – кивнул в мою сторону уже запьяневший Паша, – Только сомневается в своих колдовских способностях.

Машеус бросила в мою сторону еще один жалостливый взгляд и потребовала:

– Но попытаться ты все-таки можешь?!

Она втянула своим курносым носиком запах согревшегося коньяка, пригубила из бокала темной жидкости и, покатав ее во рту проглотила. После чего зажмурила глаза и на выдохе произнесла:

– Если ты не сможешь этого сделать, то этого не сможет сделать никто…

– Поэтому он и боится! – кивнул головой пьяный исполнитель роли хоббита, – Если у него не получится, никакой надежды не останется, а для него лучше крошечная надежда, чем полная уверенность в своей никчемности.

И в этот момент я понял, насколько прав Паша. Этот недоделанный Фродо, словно заглянул в глубину моей души и высказал то, что я сам боялся сказать даже себе самому!

«Вот зараза мохноногая!» – Мелькнула в моей пока еще трезвой голове беззлобная мысль, и я тут же поймал себя на том, что думаю о Пашеньке, как о хоббите из рода Мохноногов.

Я снова поскреб свой давно небритый подбородок и поднял взгляд на своих друзей. Оба они молча рассматривали меня, дожидаясь достойного ответа на Пашино замечание. Пока я придумывал этот ответ, в прихожей снова раздалось настойчивое дребезжание звонка, и мои собутыльники в один голос поинтересовались:

– Ты кого-нибудь ожидаешь?!

Я молча пожал плечами, выражая недоумение и пошел в очередной раз открывать дверь.

Как вы наверное сами догадываетесь, за дверью стоял Элик Аббасов, сжимая в своем пудовом кулачке беззащитный полиэтиленовый пакет.

– Я по делу! – произнес он, как только моя физиономия появилась в проеме открывающейся двери, и попер на меня всей своей массой, ни минуты не сомневаясь, что я немедленно уступлю ему дорогу.

Я, действительно, посторонился в основном из-за проснувшегося любопытства – а что такое скажет немногословный Душегуб в обоснование своего желания вернуться в Кинию?

Элик скинул курточку на крючок и молча, не оглядываясь на хозяина квартиры, направился прямиком в комнату. Увидев находящихся там персонажей, он ничуть не удивился, а пробурчал нечто вроде «прекрасно» и извлек из своего пакетика… бутылку «Ахтамара», вызвав уважительный взгляд всей нашей троицы, три здоровенных лимона и коробку шоколадных конфет.

Ну а я, естественно, поплелся на кухню за очередным бокалом и последней табуреткой.

Оставшаяся табуретка была колченогой, и перед ее употреблением требовалась тщательная настройка одной из ножек, чтобы в самый неожиданный момент не оказаться на полу. Так что мне пришлось несколько задержаться на кухне, а в это время в комнате уже слышался звон бокалов. Когда я вернулся к своим друзьям, они, похоже, уже клюкнули по одной, и Паша вещал собравшимся, как его гениальное исполнение роли пьяного капитана в пьесе господина Коляды «Дураков по росту строят» потрясло общественность города Судогды Владимирской области.

– Вы не поверите, – тряс Паша ладошками перед собственной физиономией, – Но когда я упал третий раз, зал просто взорвался аплодисментами и тут же началась драка!..

И тут он как-то сник и горько пробормотал:

– Но лучшая моя роль – это, все-таки, Фродо Сумникс…

Я пристроился к столу и подсунул свой пустой еще бокал поближе к Элику. Тот набулькал мне до половины и после того, как я пригубил этот нектар богов, неожиданно заявил:

– Нам всем необходимо вернуться в… ну, туда… назад! – и Элик оглядел компанию внимательным, трезвым взглядом, словно хотел убедиться, что мы его правильно поняли. Мы его правильно поняли. Машеус энергично тряхнула головой, Паша икнул и выдал: – Ну!..

Я хмыкнул, улыбнулся и тоже подтвердил понимание:

– В нашем разговоре появилась свежая струя. Все предыдущие ораторы говорили, что хотят вернуться… туда… Но сейчас мы услышали слово «должны»! Пусть докладчик объяснит сколько и у кого я занимал?..

– Занимал?.. – не понял Элик.

– Ну, если я кому-то должен, значит я у кого-то занял! – пояснил я свое требование.

– Тебе не хватит коньяку? – совершенно не к месту поинтересовалась Машеус.

– Я же, в свое время, не ограничивал вас в пиве?! – тут же огрызнулся я в ее сторону. Наверное, я сделал это слишком резко, Машеус неожиданно покраснела, хотя ей это было совсем не свойственно.

– Я поясню, кому и сколько мы должны, – перевел разговор на прежние рельсы Элик, – Только вы внимательно послушайте меня.

Он снова оглядел нас строгим взглядом, даже Пашенька подтянулся и чуть протрезвел.

– Значит так, – начал Элик и, чуть прихлебнув из своего бокала, поставил его на стол, – Я летом защищаю диплом…

– Поздравляю!.. – тут же брякнул Паша, но, встретив тяжелый взгляд тролля, смутился, – Пршу прщеня…

– Так вот, летом я защищаю диплом, тема которого «Социальные причины детской немотивированной преступности». Естественно, я начал собирать для него данные. Я поднял необходимую мне информацию за последние десять лет, и обнаружил довольно странную вещь. Последние шесть месяцев отмечены рядом каких-то совершенно изуверских случаев, главными героями которых стали дети от шести до четырнадцати лет.

Элик снова оглядел нас, убеждаясь, что мы достаточно внимательны. Потом он полез в задний карман брюк и вытащил сложенный вчетверо листок бумаги.

– Вот я специально для вас сделал выписки…

И он начал читать. Это были выдержки из материалов, опубликованных в газетах. Информация действительно была жутковатой. Особенно мне запомнились две из приведенных Эликом статей.

В первой, опубликованной в «Нью-Йорк таймс», рассказывалось о рождественском пикнике, устроенном для учеников одной из элитных мужских школ Нью-Арка в декабре прошлого года. Ребятишки девяти-двенадцати лет, общим числом восемнадцать, выехали с двумя своими преподавателями на расположенную недалеко от города ферму, для встречи с Санта Клаусом. Поначалу все шло очень хорошо, детки вместе с преподавателями и хозяевами фермы веселились, пили кока-колу, ели чизбургеры с хот-догами, или что там еще. Но совершенно неожиданно, как раз в тот момент, когда к ферме должен был подкатить на оленьей упряжке заказанный Санта Клаус, с детьми произошло нечто странное. Мальчишки затеяли во дворе какую-то озорную игру, а когда преподаватели попробовали их успокоить, закололи обоих… вилками. Причем, они втыкали свои столовые приборы в двух взрослых мужчин, пока те не перестали шевелиться. После этого мальчики из элитной школы загнали хозяина фермы вместе с женой и двумя детьми в погреб, выкопанный под домом и запалили дом. Дом пылал вовсю, когда к нему подъехал Санта Клаус и увидел, как восемнадцать элитных школьников весело отплясывают на пожарище. Актер, исполнявший роль Санта Клауса, попробовал выяснить у ребят, что же здесь произошло, и получил ответ, что они веселятся. А когда он попытался по своему мобильнику вызвать полицию и пожарных, ребятки сломали ему руку, затем освободив его мешок от подарков затолкали в него Санту и спустили его в протекавшую поблизости речку. Беднягу спасло только то, что река была быстра, но неглубока, и он отделался всего лишь пневмонией.