Разделенный Мир - Малинин Евгений Николаевич - Страница 30

– Господин лейтенант, можно мне два слова сказать?

– Валяй, – разрешил Сяма, довольный столь явным признанием его главенства.

– Я только что получил указание Ее колдовской силы госпожи баронессы. – Гвардейцы немедленно принялись озираться в поисках «госпожи баронессы». Никого не обнаружив, они оторопело уставились на Жана, ожидая его дальнейших слов. Тот после короткой, но эффектной паузы, продолжил:

– Она поручила мне, как капте... нармусу, сообщить, что милостиво выдаст своим гвардейцам аванс за полгода вперед. Деньги будут выданы сегодня. Но... – он повысил и без того неслабый голос, – ...только тем, кто будет внесен в список, и только под расписку в получении!..

Жан замолчал и со значением оглядел сослуживцев, а потом добавил, ухмыльнувшись:

– А денежки у нее есть, можете не сомневаться! Она вот при них, – он кивнул в сторону двух капралов, – вынула из кармана золотничок! А в кармане еще звякало...

– Десять гульдов!.. – тихо, почти шепотом, но с глубочайшим почтением прошелестел над полянкой чей-то изумленный голос. И тут же твердо добавил: – Записывай!..

К Жану Пожиру шагнул здоровяк с повязкой через все лицо, скрывавшей его левый глаз.

Жан молча достал из нагрудного кармана своей рубахи огрызок карандаша и сложенный вчетверо листочек коричневой бумаги. Послюнявив карандаш, он взглянул в лицо первого «записанта» и приказал:

– Имя и фамилию говори. И без всяких дурацких прозвищ...

За одноглазым сразу образовалась молчаливая, беспокойная очередь.

Маша заметила, как Трот смачно плюнул в подвернувшиеся кусты и быстро пристроился в конец очереди.

Она медленно поднялась над поляной, над невысокими елками, над лесом и с высоты птичьего полета осмотрела окрестности.

Дорога, по которой двигался отряд, выныривала из леска и, петляя между засеянных полей, пересекала два крупных села, а затем стекала по пологому берегу к мосту через широкую, но, похоже, неглубокую реку. За рекой она вскарабкивалась на крутой противоположный берег и бежала вдоль опушки реденькой рощицы до третьего, самого большого села. Рассекая его на две почти равные части, дорога расширялась до проезжего тракта и уходила в пустую выжженную степь, легшую желтым вытянутым языком. Здесь не росло практически ничего, лишь высокий желто-серый ковыль лениво стлался под редкими порывами ветра. На горизонте, километрах в ста двадцати от наблюдателя, вставали лесистые холмы, за которыми должна была находиться столица герцогства – славный город Гамгур. Рядом с ним были разбиты и ставка герцога, и лагерь его огромного и, как он считал, непобедимого войска.

Сверху было хорошо видно, что река действительно сильно петляет, уводя дорогу в сторону. Как и говорил Сяма, гораздо ближе было идти влево, прямо к реке, к старому заброшенному броду, за которым в прибрежных холмах притаилась небольшая деревушка. От нее в нужном направлении тянулась даже не дорога, а скорее широкая тропа. Она самостоятельно пересекала полосу степи и у самых дальних холмов сливалась с трактом.

А километрах в пяти, в соседнем лесочке, ясно виднелась широкая поляна с сухой обгорелой елкой посередине. Именно эта поляна и нужна была Марии, именно к ней она и направлялась до встречи с Тротовой шайкой. Ну что ж, дальнейший путь был ясен, можно было возвращаться в собственное тело.

Машенька слегка вздрогнула и открыла глаза. Под кустом было очень уютно, но в ее сторону уже кто-то топал. Пришлось подниматься. Когда сквозь кусты продрались Сяма и Жан, она встретила их внимательным взглядом серых глаз. Оба новоявленных командира, посмотрев в прищуренные глаза баронессы, смутились, вспомнив, видимо, подсказки, непонятным образом полученные от нее во время беседы с подчиненными.

Жан молча протянул исписанную бумагу. Машенька мельком взглянула на плотный шероховатый лист, ожидая увидеть малограмотные каракули, однако лист отличной веленевой бумаги был исписан отчетливым каллиграфическим почерком. Представленный список имел название и нумерацию. Удивленно присвистнув, Машенька внимательно прочла творение Жана. Всего в отряде оказалось восемнадцать человек, включая офицерский состав. Люди были разбиты на две группы по семь человек. Кроме того, на листе были оставлены широкие поля, как сразу догадалась Маша – для проставления подписей в получении жалованья. Она усмехнулась и, аккуратно сложив лист, спрятала его во внутренний карман плаща.

– Ты запомнил состав отделений? – обратилась она к Жану.

– У меня осталась копия, – угрюмо ответил он и настороженно сверкнул глазами в ее сторону.

– Отлично! Составишь две ведомости – на каждое отделение свою. Выдашь людям деньги и получишь на ведомостях роспись. Кстати, – она чуть усмехнулась, – ведомости можно делать на бумаге попроще...

Рыжий Пожир потупил глаза, но на этот раз у него вспыхнули только уши. Машенька помолчала, смакуя его смущение, а потом возобновила разговор.

– Вот, получи деньги. – Она вынула из кармана горсть монет и протянула их Жану.

Тот подставил широкую ладонь и принял золотистый ручеек. Затем, зажав монеты в правом кулаке, он тщательно, по одной, переложил их в левую ладонь и поднял глаза на Машу.

– Здесь слишком много...

– Нет, не много. После раздачи жалованья, возьмешь с собой двоих гвардейцев и поедешь в село. В какое – решишь сам. Там ты закупишь провизию для отряда на три дня и, если сможешь, лошадей на весь отряд и телегу с упряжкой. Провизию в чем-то везти надо... На все покупки представишь расписки.

– А если продавец неграмотный? – первый раз улыбнулся Пожир.

– Пальчик ему намажешь и к бумажке приложишь, – улыбнулась в ответ Машенька и вдруг почувствовала, что в этом Мире у нее появился друг.

Жан неуклюже переступил с ноги на ногу и, повернувшись, ринулся сквозь кусты выполнять поставленную задачу.

– Лейтенант, – повернулась Машенька к Сяме. – Проследи, чтобы люди, получив жалованье, не напились и не разбежались. А то вторую половину получать некому будет. Разбивайте ночевку, не забудь выставить посты. Ступай, я еще здесь побуду.

Сяма круто повернулся, но Маша уловила взгляд, брошенный лейтенантом на карман, из которого она доставала монетки.

Сяма скрылся в кустах, а Маша усмехнулась, только теперь в ее усмешке было мало смеха. Минут десять она вышагивала возле зарослей бузины, о чем-то сосредоточенно размышляя, а затем, снова взобравшись на лошадь, двинулась напрямик к примеченной с высоты поляне.

До места она добралась минут через тридцать и без всяких приключений. Выехав из леска на край поляны, она остановила коня и еще раз внимательно осмотрелась. Причем на этот раз подключила и свое Истинное Зрение. Вокруг было тихо, безлюдно, беззверьно. Только легкий ветерок чуть покачивал верхушки деревьев. Поляна с пожелтелой, словно подпаленной травой, была видна каждой своей кочкой. Посередине ее высилась старая, матерая, давно мертвая сосна с уткнувшейся в небо черной обугленной верхушкой. Нижние ветви сохранились и торчали в разные стороны костистыми, корявыми лапами. Давно осыпавшаяся кора гнила вокруг мертвого дерева, превращаясь в коричневатую труху, а нижняя часть обнаженного ствола желтела будто старая кость.

Маша тронула коня и медленно приблизилась к дереву. Здесь она с минуту постояла, внимательно оглядывая сосну, а потом соскочила на землю и подошла вплотную к ней. Она видела перед собой самое обычное засохшее дерево.

«Ну что ж, – подумала она. – Попробуем, чему меня научили. Не станет дед Антип так настойчиво требовать чего-либо, если в этом действительно нет необходимости!»

Машенька подняла правую ладошку, сложенную лодочкой, и провела по мертво желтеющему стволу сверху вниз, приговаривая заученные малопонятные слова, складывающиеся в ритмическую фразу. И под ее рукой из-под наведенного морока начала проявляться истинная поверхность дерева. Она была точно такой же мертвой, но в ней, на уровне плеч девушки, появилось довольно глубокое дупло. Маша быстро засунула в дупло руку и вытащила маленький тряпичный сверток. Зажав сверток в кулачке, она провела правой ладошкой по стволу в обратном направлении, приговаривая другой тарабарский стишок, и морок снова занял свое место.